– Конечно! Он же нас на Хвостов навел! А что, он и взаправду поэт?

– Не знаю. Мне показалось, он какую-то фигню порет. Но раз в телевизор выпустили и в Москву поедет, значит, и взаправду…

– Ну, давай выпьем за новоявленного поэта! Ты, получается, его открыл!

– Давай!

– Так вот насчет покупок, – продолжил Васильев прерванный разговор, радуясь, что товарищ отвлекся от угнетающей его темы. – Мы дом выбрали, уже задаток заплатили. И место хорошее, и участок. Татьяна в восторге.

– Это хорошо, – кивнул напарник. – Главное, чтобы в семье все было нормально. А я…

Он не договорил. Раздался автомобильный сигнал. На парковку возле ресторана заехала голубоватая, с перламутровым оттенком «Тойота-Королла», из салона выпорхнула стройная девушка в обтягивающих шелковых брюках, короткой блузке, открывающей подтянутый живот, с длинными черными волосами, рассыпающимися по плечам. Когда она подошла поближе, то оказалось, что это Алена. Девушка взбежала по ступенькам, подошла к столику, помахала рукой.

– Привет, мальчики!

Степанов довольно заулыбался, и напарник понял, что он ее специально сюда пригласил – похвастаться. А может, просто соскучился. И еще неизвестно, что хуже.

– Садись с нами, девочка. Смотри! – он протянул ладонь с еще мокрыми звездами. – Обмоешь с нами?

– Нет, пить мне нельзя, я за рулем! – кокетливо сказала она. – Или немножко можно? С таким покровителем, как ты, думаю, ни один гаишник мне не страшен, – она погладила Степанова по плечу.

Тот довольно заулыбался.

– Это сто процентов!

– Но я все равно не хочу нарушать. Я бы съела салатик и выпила апельсиновый фреш. Да может быть, еще шоколадное мороженое.

Степанов поднял руку, властным жестом подзывая официанта, уверенно сделал заказ.

– А ведь здесь лучше, чем у Вартана, – довольно сказал он. – И светло, и просторно, и всех вокруг видно. Это не в подвале сидеть! Тут и кухня совсем другая, и публика солидная.

– А нам и там нравилось, – возразил Васильев.

– Потому, что другого не знали. Накормит он нас на халяву – вот мы и довольны были. Скажи, Алена, я прав?

– Ты всегда прав, – кивнула девушка и подняла стакан с соком. – За ваши успехи, мальчики! Желаю, чтобы вы дослужились до генералов!

– Спасибо! – сказал Васильев. – Да ты кушай, не отвлекайся!

Алена ела медленно и старалась не смотреть по сторонам, хотя Васильев чувствовал, что это дается ей с трудом. Разговор при ней не клеился, может потому, что темы у них обычно были специфические. Степанов со смехом поведал, как он вывел на телевидение начинающего поэта, Васильев рассказал старый анекдот. Алена вежливо посмеялась. В целом девушка производила приятное впечатление, но на Васильева она его не произвела.

После мороженого она выпила чашечку кофе и стала собираться.

– Ну, что? Поедешь со мной? – спросила она. – Ты же выпил!

– Да нет, – Степанов посмотрел на часы. – У меня еще рабочая встреча. Через часа два приеду.

– Ладно, жду! Дома и обмоем!

Алена быстро направилась к машине. Васильев смотрел вслед, но видел ее сквозь одежду, как тогда, в кемпинге. Узкая прямая спина, тонкая талия, округлые бедра, татуировка на ягодице, длинные ноги…

– Что ты так на нее смотришь? – ревниво спросил Степанов.

– Не на нее, а на машину. Это ты купил? – спросил Васильев.

– Ну, а кто еще, – самодовольно улыбнулся напарник. – Больше некому.

– Ты так думаешь? – спросил Васильев.

Улыбка сошла с лица Степанова.

– Что ты имеешь в виду?

– Да так, ничего. Мы остановились на домах, ты же тоже собирался покупать. А что-то молчишь про это. И Ольга ничего не знает.

– Дом мы будем покупать с Аленой. Все серьезно. Я даже деньги домой не понес, а вместе с ней положил, в один банковский сейф. И ключ у нее дома держу.

– Да ты что, с ума сошел?! – Васильев навалился на стол и впился взглядом в глаза напарника.

Так он рассматривал допрашиваемого, и обычно тот чувствовал угрозу и кололся, даже не доводя до допроса с пристрастием. Но перед ним сидел такой же опер, как и он. Их взгляды скрестились, как рыцарские мечи, только что искры не полетели. Но больше тянуть было нельзя, и Васильев сказал, как в омут прыгнул с моста:

– У Алены на заднице татуировка: пчелка над цветком. Так?

Бац! Он еле успел отпрянуть и подставить руку, иначе кулак напарника врезался бы ему в лицо.

– Ах ты, гад! – Степанов вскочил. – Вот, значит, как – ты другу рога наставляешь! Да я тебя в порошок!

– Сядь, дурачина. Ты что? – попытался успокоить напарника Васильев. – Слушай, что я тебе расскажу. Помнишь, когда мы Хвостов искали, ты на Богатяновке, а я в кемпинге?

– Ну, и что?!

– Да то, что там я ее и застукал с мужем Верки, тем самым Иваном, которого мы с обрыва сбросили!

– Врешь!

– Зачем мне врать? Если хочешь, можно собровцев спросить. Они ее тоже голую видели. Двое, по крайней мере! И татуировку эту наверняка запомнили. Так что, смотри, а то она тебя кинет на деньги. Этим дело и закончится.

– Не может быть… – сказал Степанов и откинулся на спинку стула в тяжелой задумчивости. Потом, словно очнувшись, встал, вынул деньги, положил на стол, придавил тарелкой и направился к выходу.

– Не верю я тебе. Врешь ты все! – бросил напоследок. – Не знаю почему. Может, просто завидуешь!

Что ж, не поверить в неприятную правду – это тоже выход. Но для слабых людей. А Степанов не был слабаком. Поэтому Васильев удивился его реакции. Неужели он так влюбился? Как же она его окрутила?

Он долго сидел за столиком, откуда-то взялись опера из районного отдела, начали рассказывать, что в советские времена на этом же самом месте стоял ресторан «Театральный», в котором отвисали опера старшего поколения. За разговорами и воспоминаниями они выпили еще бутылку «Серого Гуся».

Домой он пришел около часа ночи, но Татьяна не спала.

– Почему так поздно? Я же волнуюсь! Особенно после той стрельбы!

– Я же тебе говорил, это я стрелял в одного хмыря! Жалко, что промахнулся. Но тебе совершенно нечего за меня волноваться. Я любого на куски порву!

Татьяна подошла, обняла, прижалась всем телом.

– Ты пьяный?

– Выпивший. С операми из района посидели.

Он принялся раздеваться.

– А Витя не с тобой был?

– Начинали вместе, потом он уехал.

– И приехал к Вере, она мне звонила! Пьяный, злой, требовал Ивана! Если бы он был дома, Витька бы его убил!

– А где Иван?

– Улетел в Испанию. Там же у них тоже дом… Но Верка плачет: что-то у них не срастается!

– Да хрен с ними! Давай спать! Что мы будем про чужую семейную жизнь базарить!

Васильев повалился на кровать.

– Толик, я же просила не употреблять эти блатные словечки!

– Ладно, не буду…

– И Ольга звонила, тоже плачет: Витька опять ночевать не пришел! И вещи у него новые появляются…

– Ты же нашу работу знаешь… Он в засаде…

– Пьяный в засаде? И засады каждый день? И в засадах костюмы выдают, туфли, часы? Что это за засады такие?

Но Васильев молчал, он уже спал. Или сделал вид, что спит. Потому, что правдоподобно ответить на вопросы жены он не мог.

Утром неожиданно позвонил полковник Коренев.

– Привет, Терминатор! – сказал он. – Как дела? Шляпа не жмет?

– Не жмет, – терпеливо ответил Васильев.

– У меня для тебя новости. Мы взяли еще двоих по инкассаторскому делу.

– Да? Как удалось?

– Да очень просто. Они пришли к Золотому на базу, стали землю копать, а у нас там была засада.

– Неужели столько времени засаду держали?

– Держали. Я на свой страх и риск держал. Чувствовал, что они придут. Ну и взяли их тепленькими.

– Раскололи?

Коренев хмыкнул.

– Конечно. Дали признательные показания, сейчас следователь определяет их в СИЗО.

– Ну, и хорошо. А про Хвоста они ничего не знают?

– Так и знал, что ты это спросишь, – сказал Лис. – Нет, про Хвоста не знают. Они вообще не были знакомы до дела. Но Хвоста, похоже, видели наши патрульные на Сельмаше.