– Это ты у него и спросишь. Только есть подозрения, что он застрелил шестерых в придорожном ресторане.

– Ничего себе! – Степанов присвистнул. – А так вроде парень спокойный…

– Давай быстро, вертолет уже готов, СОБР грузится.

– Ладно, – кивнул он. – Только переоденусь.

Открыв платяной шкаф, он снял новый костюм и надел камуфляж, а когда полез в сейф за пистолетом, то оставил там новые часы и надел старые.

– Ну, пока! – Степанов выскочил к машине, а напарник проводил его взглядом. «Бережливый! Только если словит пулю, обновки ему могут и не понадобиться», – подумал он и тут же постучал по столу, прогоняя нехорошие мысли.

Через полчаса Степанов был уже на вертолетном поле и с шестью собрами погрузился в камуфлированный «Ми-8» с надписью «Полиция». Вертолет взлетел и принялся набирать высоту. Командиром боевой группы был Волков – с ним они задерживали «мертвецов». Степанов сел напротив и спросил в закрепленный на груди микрофон оперативной гарнитуры:

– Ну, что там?

– Серьезный зверь! Тебя требует. Твоя задача его выманить. Пусть выйдет на крыльцо или в окошко выглянет.

Несмотря на грохот двигателя, приемник в ухе позволял хорошо разбирать слова.

– Да это, я думаю, проблем не составит. Скорее всего, он вообще сдастся. Парень нормальный, и отношения у нас хорошие.

Волков хмыкнул.

– Да уж, куда нормальней! Положил шестерых. Ни за что, считай, просто повздорил с местными. Правда, они тоже не ангелы. Хозяин ресторана сказал: держали его в страхе, жрали и пили бесплатно, каждый месяц снимали деньги «за крышу»…

– Ну вот, видишь, тем более, – сказал Степанов. – Бандюков пострелял.

– Что «тем более»? – резко ответил Волков. – Тем более можно будет шесть трупов списать? Или тем более в нас стрелять не будет?

– Нет, тем легче будет мне его уговорить.

– Уговаривать не надо, я людьми рисковать не намерен. Надо, чтоб он выглянул или вышел на улицу.

– А что ты хочешь? – спросил Степанов.

– Да то самое! Валить его надо!

– Как валить? Это мой человек, он нам и в зоне пригодится… И потом…

– Да нет, ты не понимаешь. В доме шестеро заложников: муж с женой, двое детей и родители мужа. Тут нельзя ни штурмовать, ни какие-то игры разыгрывать. Твоя задача – его выманить, а задача Василия, – он кивнул на сидящего рядом собровца, держащего в руках зачехленную снайперскую винтовку. – А его задача сделать остальное.

– Мне это не по душе, – сказал Степанов.

– Мало ли, что мне не по душе, – ответил Волков. – А делать приходится, деваться некуда. Вспомни «мертвецов». Там у нас разногласий не возникло.

– Там было совсем другое дело! Отпетые бандиты, наших ребят положили. А этот сам бандитов ликвидировал, на нас работал и много пользы принес…

– Так может, ты ему сейчас медаль вручишь? – раздраженно отозвался Волков.

Они замолчали. Говорить больше было не о чем.

Через несколько минут вертолет приземлился в поле, на окраине села Окопное. Их уже ждали несколько сотрудников полиции, в том числе и майор, начальник районного отдела.

– Быстро! Давайте быстрее! – нервно говорил он. – У нас такого никогда не было! Там целая семья, три поколения. Вы уж поаккуратней. Без штурма, без стрельбы…

– Отравить его крысомором, что ли? – буркнул Волков. – Или загипнотизировать?

– Что? – опешил майор.

– Разберемся, – перевел Степанов. – Все будет нормально.

Волков уточнять не стал. Василий расчехлил винтовку и внимательно осматривал прицел. Другие бойцы приготовили бесшумные автоматы «Вал».

– Вон там они, – показал рукой майор на покосившийся саманный домишко. Местные полицейские окружили его редким кольцом и думали, что теперь никто не уйдет. Хотя от Карася можно было ожидать всего. Свяжет заложников веревкой, поставит в круг, станет между ними… Готовы ли местные к такому обороту? Вряд ли… Так и дойдет до ближайшей лесополосы…

– Что у него за оружие? – спросил Степанов.

– В «Фобосе» из «ТТ» стрелял, гильзы нашли, – ответил майор. – У нас есть свидетель – таксист, который его вез, он сказал – и второй пистолет видел. И настроен, говорит, серьезно. Так что…

– Слышал? – раздался в ухе голос Волкова. – Забудь про вашу дружбу и не расслабляйся!

Степанов оглянулся. Собров видно не было – значит, заняли позиции. А снайпер, скорей всего, засел вон там – в саду напротив. Или за тем забором. Или…

Тем временем он подошел к домику.

– Эй, Наполеон, открывай! Это я!

Дверь тихо заскрипела. В узкую щель кто-то выглянул.

– А-а, прибыл, наконец, – раздался голос Наполеона. – Долго собирался! Это же из-за тебя я влип в блудную!

– Почему из-за меня? – спросил Степанов. – Из-за себя. Я тебя разве в «Фобос» посылал, местную братву валить? Или сюда я тебя направил и научил заложников захватывать?

– Ты меня и послал. А кто? Я у тебя защиты просил, а ты что? Ну, вытащил, когда хотели на куски меня резать, а потом ушел в сторону, и я один остался!

– Я за тобой приехал, тебя уже дома не было.

– А кто был?

– Никого. Перевернуто все, и вещи твои в углу лежали.

– А Надька?

– И Надьки не было. Бутылка стояла возле дивана, и все.

– Да-а, – протянул Карась. – Если они ее увезли, то жалко девку. Сказал ей – уходить надо.

– Ты лучше о себе подумай. Давай, заканчивай эту дурь. Пойдем сдаваться.

– Я сдаваться не собираюсь! – отрезал Карась.

– А чего тогда меня звал?

– А кого мне звать? Я из ментов одного тебя хорошо знаю. Да и ты меня знаешь. Я шуток не люблю!

– Так чего ты хочешь?

– Похлопочи за меня, чтоб вертолет дали, денег, ну, все дела – ты знаешь, какие…

– Ты что, дурацких фильмов насмотрелся? – сказал Степанов. – Никто вертолетов в таких ситуациях не дает. Это уже терроризм – валят, и все! Надо сдаваться. А по ходу я тебе адвоката подгоню, постараюсь, чтоб срок скостили. Основания есть – эти, в «Фобосе», они такие же бандюки…

– Еще хуже наших, – сказал Карась. – Беспредельщики позорные. Ну, меня накрыло просто. Если б не накрыло, я бы валить их не стал. Может, покалечил бы одного-двух, и все.

– Ну, вот видишь, это уже смягчающие обстоятельства, может адвокат на самооборону натянет. Экспертизу тебе сделаем. Может быть, невменяемым признают, тогда вообще не пойдешь на зону. В дурке посидишь.

– В дурке еще хуже, чем на зоне, – сказал Карась. – Там колют всякую гадость и в овощ превращают. А на зоне, по крайней мере, я в авторитете буду.

– И в авторитете будешь, и я с начальником поговорю. Короче, жизнь тебе создадим нормальную, да и выйдешь условно-досрочно! Два-три года, максимум.

– Три года я на одной ноге отстою, – сказал повеселевший Карась. – Обещаешь?

– Обещаю, – неохотно выдавил Степанов.

– Ну, ладно, тогда я выхожу.

– Выходи! – опер повысил голос, чтобы Волков наверняка услышал.

– Отойди на шаг в любую сторону, ты на линии огня! – раздалось в ухе.

Степанов шагнул вправо.

Дверь приоткрылась пошире.

– А подлянки тут никакой нет? – спросил Карась. – Я мусорам никогда не доверял. Но тебе верю.

– Нет подлянки. Выходи!

Дверь распахнулась, Карась, с пистолетами в опущенных руках, осторожно озираясь, вышел на крыльцо.

– Точно все в порядке?

– Точно…

Тут же сзади раздался треск и во лбу у Карася появился третий глаз, красный и кровоточащий. На миг на лице промелькнуло удивление, а потом Карась упал на колени и тяжело повалился на бок. Впрочем, насчет удивления Степанову, может быть, показалось.

Пулат с Корниловым встретились на нейтральной территории – в городском саду. Они прогуливались по центральной аллее от парка аттракционов до центрального входа. На ходу труднее записывать разговоры, да и трудно подготовиться к записи в неожиданном месте.

– Ну, что? – спросил Пулат. – Как успехи в нашем деле?

– Плохо, – ответил Корнилов. – Крысу мы нашли, только она скрылась.