– Это ваши вещи? – спросил Кульков у Пулата.

– Впервой вижу! – умышленно коверкая слова, ответил тот. Защитник одобрительно кивнул. Быстро составили протокол и Пулата увели. Вместо него привели Урмана. Запустили и его адвоката.

– Узнаете эти вещи?

– Никакой никогда не видел! – тот развел руками и для большей искренности округлил глаза, заслужив поощряющую улыбку защитника.

Та же процедура повторилась с руководителями покупателей. Корнилов и Ерема тоже заявили, что ни кейса, ни сумки никогда не видели.

Правда, Кедр опознал вещи и пояснил, что сумку изъяли из «БМВ» Корнилова, а туда ее переложили из «Мерседеса» Пулата, причем сам Пулат это и сделал. Такие же показания дали еще несколько собровцев, а Степанов подтвердил, что кейс с деньгами лично извлек из «девятки», на которой Карась с Веслом попытались скрыться.

– Не гони, начальник! – нагло засмеялся в лицо оперативнику Карась. – Я этого чемодана вообще не видел!

Весло тоже поклялся, что увидел кейс только в этой комнате.

Все шло, как обычно, подозреваемые по мере сил наводили тень на плетень, адвокаты им в этом помогали. Только когда Кедр сказал, что вся операция записана видеокамерой от начала и до конца, они несколько поскучнели. Но Семин первым пришел в себя.

– Давайте лучше посмотрим, что там в этих сумках? Может, обычные вещи?

– Давайте посмотрим, – кивнул Кульков и распорядился привести продавцов и покупателей. Потом, послав за ожидающей в соседнем кабинете Кондратьевой и пригласив понятых подойти поближе, открыл «Луи Виттона».

– Так, пакеты с веществом белого цвета, в количестве раз, два, три… десяти штук. Граждане задержанные, что вы можете пояснить по поводу их содержимого?

– Ничего! – пожал плечами Корнилов. Он был заметно напряжен. – Откуда я могу знать?

– Мы же их вообще не видели, – уточнил Ярема. – Вы это в протокол запишите…

– Запишем, не волнуйтесь, – пообещал следователь. Сегодня он был на редкость любезен.

– А вы знаете, что в пакетах? – обратился Кульков к узбекам. – Вы же передали сумку своим партнерам!

– Нет, ничего не передавал, – хмуро ответил Пулат. – Что там – не знаю. Похоже на стиральный порошок…

– Скорей всего, порошок и есть, – кивнул Урман. – Что там еще может быть? Но я его раньше не видел…

– Очень хорошо, – улыбнулся следователь. – Сейчас эксперт произведет экспресс-анализ, и мы получим предварительное заключение о химическом составе изъятого вещества…

Пришла Кондратьева, открыла свой металлический чемоданчик, привычно надела резиновые перчатки, проколола скальпелем один из пакетов и, подцепив на лезвие порошок, высыпала его в пробирку. Затем капнула туда бесцветной жидкости, размешала стеклянной палочкой. Задержанные как завороженные наблюдали за этими манипуляциями, да и адвокаты смотрели с интересом. Даже охрану из числа собровцев заинтересовал процесс исследования.

– Тест «Наркоспектр М 1» – результат отрицательный, – озадаченно произнесла, наконец, Татьяна Андреевна. – Пробую «Наркоспектр М 2».

Поколдовав с образцом порошка, высыпанным в другую пробирку и залитым другой жидкостью, эксперт еще более озадаченно сказала:

– Результат отрицательный…

Отрицательный результат дали и тесты «Наркоспектр А», и «Наркоспектр Б», и «Наркоспектр С».

Кондратьева развела руками:

– Это вещество не относится к категории известных наркотических средств, – сказала она, рассматривая, разминая в обтянутых перчатками пальцах и нюхая белый порошок. – Правда, это предварительные результаты. Надо отобрать образцы из каждого пакета, прогнать их на газовом хроматографе, посмотреть спектрограмму… Но…

– Что «но»? – цепко спросил Семин.

Эксперт смотрела на Кулькова: отвечать или нет? Следователь кивнул.

– На основании органолептического исследования могу сказать, что это вещество вообще не похоже на наркотическое средство.

– А на что оно похоже? – спросил Кульков.

Татьяна Андреевна придвинула графин с водой, налила немного в стеклянное блюдце, всыпала белое вещество, разболтала пальцем. Образец растворился, по воде пошли пузыри. В комнате стояла гробовая тишина. Пулат громко сглотнул, Ярема вздохнул.

– Вещество похоже на стиральный порошок, – сказала Кондратьева, складывая свое имущество обратно в чемодан.

– Вот сука! – скрипнул зубами Корнилов, бросив ненавидящий взгляд на узбеков. Пулат побелел и обменялся растерянным взглядом с Урманом. Тот тоже был заметно напуган.

Стоящий за Корниловым собровец ткнул его кулаком в спину.

– Еще раз выругаешься, будешь зубы в руке носить!

– Да я же не на вас! Ты глянь, какая скотина! И сразу колонулся! Да Фома тебя на кишках повесит!

– Вы хотите что-то дополнить? – спросил Кульков.

Но Корнилов уже взял себя в руки.

– Ничего. Я это говно впервые вижу.

– Господин следователь, может, вместо препирательств мы осмотрим содержимое этого кейса? – спросил Семин и ткнул пальцем в черный пластиковый чемоданчик.

– Обязательно. Понятые, внимание! – Кульков щелкнул замками, заглянул. – Здесь деньги. Валюта…

Он взял одну пачку, пролистал… Потом другую, третью… И с довольно естественным удивлением воскликнул:

– Так это не деньги! Это обычная бумага!

– А-а-а, бумага вместо денег? А меня сукой назвал! – оживился Пулат. – Так кто из нас сука?

Кулак в черной перчатке с обрезанными пальцами въехал узбеку в челюсть, зубы лязгнули, и он замолчал.

– Чертовщина какая-то! – продолжал удивляться следователь. – У меня в практике такое впервые!

– Все когда-то бывает впервые! – философски сказал Васильев. – Первый бокал вина, первая женщина, первая сигарета… Ну, что ж, как есть, так и описывай!

– Да уж понятно, – сказал Кульков и принялся составлять протокол осмотра пачек розовой бумаги.

– Я вам не нужна Сергей Иванович? – спросила Кондратьева. Она уже сложила свой чемоданчик и находилась на низком старте.

– Спасибо, Татьяна Андреевна! Можете быть свободной!

Эксперт ушла.

– Извините, господин следователь, – вмешался Семин. – Но за что вы задержали моих подзащитных? И подзащитных моих коллег? Да еще нескольким разбили лица? За что?! Разве возить стиральный порошок и цветную бумагу запрещено?! Я требую немедленно освободить их!

– Сейчас разберемся, – следователь повернулся к охране. – Уведите их пока! И адвокаты пусть ждут в коридоре. Впрочем, господин Семин может задержаться: мы работаем совершенно прозрачно и открыто. Я отзвонюсь своему начальству и выполню полученное указание. А вы послушайте, чтобы не возникало слухов и кривотолков!

Кульков набрал номер, доложил обстановку, долго объяснял ситуацию, отвечал на вопросы, – словом, все выглядело вполне убедительно, он даже вспотел от напряжения. Наконец, он отключился и спрятал телефон в карман.

– Ну, что делать… – растерянно сказал он Васильеву. – Дали команду всех задержанных отпустить.

– Как отпустить?! – довольно естественно возмутился Васильев.

– Как отпустить? – вслед ему повторил Степанов, но менее убедительно.

– Да очень просто, – назидательно сказал Кульков. – За что мы можем привлекать их к ответственности? За стиральный порошок и нарезанную бумагу?

– Вообще, да, – почесал в затылке Васильев. – А что же это за х… ня получилась?

– Разберемся, – буркнул Кульков. – Похоже, хотели кинуть друг друга!

– Похоже на то! Ладно, отпускать так отпускать. Никуда они не денутся: на чем-то другом попадутся, и тогда мы их точно приземлим!

– Ну то, что будет когда-то, защиту не интересует, – заметил Семин, пряча в папку листки с записями. – Мы подождем подзащитных на улице! Спасибо, с вами было приятно работать! Сегодня вы поставили рекорд прозрачности и доброй воли!

– Мы всегда так работаем, – пожал плечами Васильев.

Оставшись одни, они сняли маски.

– Позвони Кедру: пусть вначале выпустят речпортовских, а потом узбеков. А то еще устроят пальбу прямо здесь!

В комнату зашли два адвоката. Они оказались лишними.