- И что ж в нем не то, по-вашему, тАвАриСЧи, особисты?

- Майор РККА Иванов-Затейник (ни хера себе фамилиё да?), командир стрелкового батальона НН-ской дивизии, при наступлении немцев, бросил свое подразделение и бежал, сдался в плен немцам. Бойцы, ну и Востриков в том числе, видели это, но из-за боязни нарушить субординацию не пристрелили говнюка. Батальоном пришлось командовать комиссару, и через сутки боев батальон был разбит, остатки попали в плен, Востриков и еще трое, угодили в колонну, где были вы с Онищуком, дальше ты сам знаешь.

- А еще два мутных персонажа?

- Похоже, засланцы, но утверждать не берусь, поговори с ними сам, идет?

- Да сперва кончай с этими.

- Те пятеро, что на улице, опрошены, прошли проверку вроде честные бойцы. А этот, показав рукой на сидящего на скамье бойца, вроде тоже нормальный боец, вот посмотри документы. - И он протягивает, мне красноармейскую книжку.

- Рядовой НН-ской дивизии Савельев Иван Исидорович, 1921 года рождения. Как попал в плен рядовой Савельев?

- Бросили нас на контрнаступление, сперва пошли наши танки, затем мы пехота, мы отстали от танков, немец сильно пулял. А потом немцы подбили почти все БТ-шки, затем навалились на нас, минометами давили. Командиров поубивало, немцы окружили и начали кричать, что бы мы сдавались. А что мы с винтовкой против пулеметов и минометов сделаем, был среди нас комиссар еврей, он нам разрешил сдаваться в плен, сам остался там с коммунистами, немцы евреев и коммунистов в плен не берут же. Как нас увели, комиссар и все пятеро коммунистов начали стрелять в немцев и кидать гранаты, убили человек 10, потом их закидали из минометов и добили раненных.

- Савельев, кто может подтвердить твои слова?

- Как кто, Петрушин Славка, Хайрулин Рифкат, Герасимчук Опанас; мы все с одного взвода.

- Хорошо, если они подтвердят, то ты свободен. Востриков, обойди новичков найди Петрушина, Хайрулина и Герасимчук, даа узнай, знают ли они Савельева Ивана Исидоровича, и историю его пленения, опроси каждого по отдельности. Потом мне доложишь, второму охраннику скажешь, что бы отвел новичков, к Никифорову, и там глаз да глаз, примерно так, свободен.

- А ты Савельев посиди пока, Ну что Елисеев, где твои мутные подозреванты? Тащи их, колоть будем поодиночке.

Елисеев, кликнул кого-то из своих гебешных архангелов, и тот скоро привел подозревантов, сперва на разбор ввели первого, на первый взгляд ничего мутного. Ну-ка приколемся, и я рявкнул командным голосом:

- Штейт аувф, - аха вскочил, попался засланец гребанный, с хрена ли, если ты красноармеец честный так вскочил бы, это ж условный рефлекс.

- Ну что сука подзаборная подстилка канарисовская, будем колоться?

- Я вас не понимаю, я красноармеец Сазонов, ННН-ской дивизии, попал в плен вчера, у нас закончились патроны. Командиры все погибли, связи с штабом не было, противник нас окружил и предложил сдаться, вот мы и сдались.

- Не трынди, считаю до десяти, признаешься, просто отпустим, не признаешься, расстреляем. Елисеев, а почему, ты его заподозрил то?

- Да говорит что он рядовой, а взгляд у него нифига не рядового, он смотрит как минимум как старлей. - Да действительно, не похоже на взгляд рядового пехотинца, Елисеев молодец.

- Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, да ну нафиг расстрелять этого долбораза-пидораспредвала. Елисеев, как говорил великий комиссар Триканоров, герой Гражданской войны; - Лучше расстрелять десять невиновных, чем отпустить одного шпиёна. Так ведь Сазонов?

- Да так, но я ни в чем не виноват, товарищ командир.

- Точно, тогда процитируй высказывание Триканорова, комисса Первой Конной, докажи что ты точно наш.

- Лучше расстрелять десять невиновных, чем отпустить одного шпиона.

- Слушай ты Курт, Вилли, или Улли, я точно знаю, что ты немец, я точно знаю, что ты из абвера, даже больше того, я знаю, что ты ишешь какого-то нашего генерала, который тут в окружении находиться так? Ведь никакого Триканорова нет и не было никогда, а ты повелся на развод, потому что не наш ты, был бы нашим сразу сказал бы, что за галиматья про Триканорова. Так что давай колись немчура!

- Да, если вы поможете мне с информацией о генерале, и сложите оружие, то я буду ходатайствовать перед вермахтом, о вашем почетном плене, и выделении вам земель с работниками из недавно освобожденных земель.

- А хрен тебе, Елисеев лучше этого унтерменша суперменша повесить.

- Господин командир вы не имеете права, я же военнопленный.

- А попутного хрена в горбатую спину не хочешь? Наше подразделение в плен не берет, наш принцип - хороший гитлеровец, гниющий гитлеровец. Да и в плен ты попал, в форме РККА, значит ты не пленный, а просто предатель наш.

- Все давайте следующего гитлерюгу. - лжеСазонов начал упираться, что то там говорить о рейхе, о высокодостопочтенноуважаемом адольфике, но приклад ППШ в солнечное сплетение отбил приступ недержания речи, да и гебисты-особисты как-то талантливо вытолкали его, взамен ввели другого.

- Боец, какого дрына не представляешься, ты что субординацию в реке утопил? Или в абвере отобрали?

- Рядовой НННН-ской дивизии Маленков Сергей.

- Вот его красноармейская книжка, - протянул мне документ Елисеев, - обрати внимание, сам он вроде и помятый и грязноватый, а документик новый. Это мне и показалось мутным, потому и задержали, для обстоятельной проверки.

- Ну, Маленков, в каком году родился Ленин?

- В 1870, в городе Симбирске, в семье инспектора народных училищ, Ильи Ульянова.

Провоцирую и этого, вскакиваю и кричу, выкинув руку в нацистском приветствии, -

- Хайль Гитлер!

Тот успевает вскочить, выкидывая руку в ответном, но понимает, что прокололся и садится снова на место.

- Ну что дойче швайне попался?

- Я не немец, я латыш, признаю, что попался.

- Твои ошибки, слишком чистая и немятая красноармейская книжка, в абвере научили биографию Ленина лучше, чем знают наши красноармейцы, ну и твой "хайль гитлер" тоже попадалово.

- Не могу ли я как-то, выкупить свою жизнь, товарищ командир?

- Раз тебя так хорошо учили в абвере, скажи один из главных девизов большевиков?

- Кто не работает, тот не ест? Или мир хижинам война дворцам?

- Кто не с нами, тот против нас, а кто против нас тот враг, и того убиваем и мучаем нещадно как собаку Павлова. Так вот, пристрели немца, того что раскололи до тебя, и будешь воевать с нами, за свободную советскую Латвию.

- Я согласен.

- Еще бы, ну, пошли, Елисеев пошли перевербовывать эксагента авбера.

Я, Елисеев и лжеМаленков повели лжеСазонова на расстрел, выйдя из расположения прошли еще километр, и я загнав патрон в ствол парабела, вытянул из него магазин, затем кивнул Елисееву. Тот передернув затвор ППШ, взял под прицел обоих засланцев. После этого я протянул пистоль латышу-плохишу.

- На, и докажи что ты с нами, или сдохнете вместе.

Латыш-плохиш выхватил пистоль у меня из рук, бабах, и одним агентом абвера в лесу стало меньше, плохиш выстрелил неизвестному немцу в лоб, вышибив арийские высшей расы мозги нахрен.

- А теперь господин из Риги, скажи три причины, по которым мы не должны тебя убить?

- Первая, я хорошо знаю немецкий язык.

- Насрать, у нас четверо знают немецкий как родной, и нам их хватает, - преувеличил я в два раза количество немецкогундящих, ведь я из ферганской долины, у нас очень долго торгуются даже из-за трусов. А тут торг идет на прибалтийскую жизнь, лицо прибалтийской национальности, лицо приравненное к истинно арийским харям.

- Я хорошо знаю взрывное дело, это вторая причина.