События развивались быстрее, чем я ожидала. Мама позвонила мне тем же вечером.
— Представь себе, я дозвонилась до Гернота сразу, и слава богу! Потому что он с 26-го июля в отпуске, что для меня удивительно. Осенью или весной все как-никак гораздо дешевле и нет такого наплыва отдыхающих. В конце концов, он-то не учитель, которому хочешь не хочешь приходится отдыхать летом!
— И что же он сказал? — нетерпеливо спросила я.
— Он так и не выдал мне, куда едет в отпуск…
— Да пусть едет хоть к черту на кулички, меня это интересует не больше, чем грязь у него под ногтями! Я только хочу знать, могу ли я теперь забрать мои вещи.
— Да он не видит в этом проблемы, у тебя же еще остался ключ от дома. Кроме того, он совсем не трясется над твоим барахлом, наоборот, будет рад, когда наконец водворится tabula rasa. Мы можем в любой момент забрать все что хотим!
Мама всегда умела найти с зятем общий язык. Сейчас ее переполняло возбуждение от того, что посредничество удалось на славу. Кроме того, ее снедало любопытство, и она явно хотела присутствовать при том, как я буду рыться в моем бывшем жилище. Но именно это мне как раз и не нравилось. У меня не было ни малейшего желания натыкаться при свидетелях на незнакомые зубные щетки и чужие трусики.
— Я тут подумала, — продолжала она, — что письменный стол, витрина и секретер ни за что не влезут в мою машину, ведь там еще придется забирать белье, одеяла, полки, кухонную утварь и так далее. Неподалеку от меня живут двое молодых людей, у них сервис: занимаются домашней починкой, я их недавно вызывала. У них есть фургончик, и они берутся за небольшие деньги перевезти громоздкие вещи.
Меня всегда приводили в ужас мамина кипучая энергия и жажда деятельности. Но как бы то ни было, она в отличие от меня всегда управлялась с жизнью и держала ее в своих руках. Я пока еще даже не задумывалась над вопросом транспортировки, а она уже решила эту проблему. С покорным вздохом я одобрила ее намерения.
Мануэль простился со мной в последний учебный день, протянув руку, и передал мне письмо от отца. На конверте я впервые прочитала его полное имя. Д-р Патрик Бернат желал мне хорошего переезда и просил — в случае большой жары — поливать садик, если это не будет для меня обременительно. А с договором аренды жилья мы можем не торопиться.
— И куда ты едешь? — спросила я своего ученика.
— Сперва к матери в Копенгаген, — сказал он, — чтобы отпраздновать у нее свой пятнадцатый день рождения.
А потом его отец хотел взять напрокат жилой автомобиль и без определенной цели двигаться куда-нибудь на север. Мануэль мечтательно говорил о зарослях лесной черники, об уединенных озерах и солнце, которое еще светит в полночь, и я дивилась, как складно он умеет рассказывать. Почему же это не было заметно по его сочинениям?
— А почему, собственно, твоя мать живет в Дании? — полюбопытствовала я и сама же рассердилась на себя за свой бестактный вопрос.
— Но ведь кто-то в семье должен, в конце концов, зарабатывать на хлеб, — ответил он, помахал мне рукой и усвистал к своему другу Юлиану.
Собственно, разве он не выдал мне, что его мать примет участие в экспедиции на север?
В первый день каникул весь мир был обращен ко мне своей лучшей стороной. Я выспалась и приготовила себе здоровый завтрак, даже накрыла стол. Передо мной лежало шесть ключей, по два от каждого жилья: от нашего домика, от «крысиной норы» и от новой квартиры. Прошлое, настоящее и будущее, подумала я. И хотя я не суеверна, но само качество ключей показалось мне символичным, я увидела в нем предсказание оракула: ключи от домика слегка погнутые, нынешний ржавый, а новые были с пластмассовой насадкой — один с красной, второй с зеленой. Зеленый — это цвет надежды, красный — цвет любви.
В сберкассе мне дали понять, что мои унаследованные акции в настоящий момент могут быть проданы только с убытком, но если мне срочно нужны деньги… Что ж, я готова смириться со всем, лишь бы снова придать себе стимул к движению. Мама обещала подбросить мне кое-какие деньги, да и состояние моего счета выглядело на удивление позитивно, поскольку за минувший год я тратилась только на несчастные судоку. Значит, я смогу покрыть расходы в Доме мебели и сверх того купить себе пару красивых платьев, а то и подержанный автомобиль в придачу. А когда все будет готово, смогу пригласить коллег на новоселье, пусть обалдеют от моей обстановки. Стоит ли говорить, что после этого непременно нарисуется и большое счастье. Если бы мама могла читать мысли, она была бы наверняка очень довольна.
В среду она нагрянула, притащив за собой фургончик с группой поддержки — двумя длинноволосыми мужчинами. Они были скорее тщедушны, зато великодушны. Было еще очень рано, и они захотели сперва выпить по чашке кофе. Мама окинула мою кухню беглым взглядом, и я поняла, как ей хочется навести здесь порядок. Ну уж нет, пусть прибережет свое рвение для моей новой квартиры. Коротко все обсудив, мы поехали в Постгассе.
С бьющимся сердцем я открыла ворота во двор моего бывшего дома. Сад выглядел так удручающе, как я и предполагала. Крапива хотя пока и не доросла до неба, но розы частично погибли, маленькая живая изгородь из самшита почти засохла. Мне так и захотелось тут же все полить — наверное, так же, как моей матери прибрать у меня в «крысиной норе».
Она целеустремленно указывала мужчинам предметы мебели, и они были заняты. А я праздно стояла у окна и предавалась грусти. Домик с садом, счастливый брак, а главное — двое детей, вот что составляло когда-то мой жизненный план.
Между тем мама рылась в выдвижных ящиках и шкафах, победно извлекая оттуда то одно, то другое. Я с изумлением наблюдала, как она засовывает в сумку щелкунчика для орехов, который принадлежал Герноту. В моей рабочей комнате стояли три деревянных стеллажа, мама распорядилась погрузить их в фургон вместе с содержимым. До этого момента я была согласна с тем, что она руководит операцией, но на все остальное мне требовалось время. Как можно не раздумывая решить, что лучше: забрать ту или иную вещь или купить вместо нее новую?
Это поняла даже мама и предложила:
— Пока достаточно. Сейчас мы поедем в твое новое жилище, чтобы отпустить моих дорогих друзей. А всякую мелочь заберем потом на моей машине.
Ее дорогие друзья при разгрузке уронили витрину, так что ее шлифованные стеклянные дверцы разлетелись вдребезги. Мама не обратила на это никакого внимания: взбегая по лестнице, она не поспевала за своим любопытством, ей не терпелось провести первую инспекцию. Под конец осмотра она, удовлетворенная, вышла на балкон и глянула вниз.
— Какой красивый сад! А тебе можно им пользоваться? И вообще, что это за люди, у которых ты поселилась?
— Приличные люди, мама, действительно приличные. Их сын — мой ученик. На сад я не претендую, мне хватит и балкона.
Она достала портмоне и заплатила помощникам, я от себя добавила еще чаевые.
— Итак, приступаем ко второму рейсу! — скомандовала она. — Теперь мы вдвоем привезем остальное. Сегодня вечером по телевизору идет детектив, который я не могу пропустить. В семь самое позднее я должна быть дома.
В свои семьдесят лет мама была неутомима. Я устала уже сейчас.
— А нельзя ли организовать это иначе? Я поеду с тобой в Бад-Дюркхайм, потом заберу у тебя на пару дней машину и смогу без спешки выбирать, что взять, а что оставить. Кроме того, я хотела бы съездить в Мангейм для большой закупки, как-никак, с машиной этой будет удобнее, чем на трамвае.
Мама еще никогда никому не давала свою машину, но на сей раз она, к моему удивлению, согласилась. Даже такой небольшой переезд утомителен, но сама она ни за что не признается, что на сегодня хватило и ей.
— Но ты должна мне кое-что пообещать! Больше не прикидывайся из ложной скромности такой дурочкой, как во время развода! — сказала она. — Мужчина никогда не знает, сколько полотенец у него в шкафу, так что наступи себе на горло и ни в чем себе не отказывай! Когда я приеду в следующий раз, я хочу застать здесь уютное жилище, а не крысиную нору.
