Дальше все было как в сказке, как не на Земле. Мы совпадали в мелочах, мы сливались друг с другом так идеально, что происходящее казалось нереальным. Он брал, а я отдавала, он жаждал, я успокаивала. Когда он стягивал брюки, я ласково проводила ладонями по его спине, плечам, рукам, я зарывалась лицом в волосы, которые снова – я заметила – отблескивали бронзой.
Быстро и почти неожиданно он наполнил меня, и я выгнулась ему навстречу. То ли от неутоленной жажды, то ли чтобы заглушить мои крики, он поймал мои губы, сминая их в первобытном порыве. Резкими и частыми движениями Эдвард врывался в меня, а я обнимала его ногами, чтобы чувствовать еще больше, еще глубже, еще теснее.
Руки Каллена оказались на моих бедрах, властно сжимая, они помогали ему насаживать меня на себя. Я боялась даже вздохнуть, чтобы не спугнуть жгучие волны удовольствия, разливающиеся по всему телу. Обжигая горячими искрами, они зарождались там, где мы с Эдвардом соединялись; я тонула в огне, пропадала и не хотела выживать. Изредка вспоминая, что надо дышать, втягивала в себя воздух. Комнату наполняли мои недовольные стоны, когда он покидал меня, и благодарные вскрики, когда возвращался.
Не переставая врезаться в меня, Эдвард ударил кулаком по стене:
- Что же ты делаешь, дрянь...
Я крепче обняла его. Мне нравилось то, что я делала. Нравилось то, что делаем мы.
Напряженным лицом он утыкался в мою шею и ключицу, я дышала ему в висок, то и дело откидывая голову, чтобы выпустить бесстыжий крик. Так кричать может только сумасшедшая, и сейчас я всерьез считала себя таковой.
Его густое плавкое дыхание обжигало мою кожу. Я вся была огромный огненный шар, сгусток нервов, раскаленное докрасна железо. Мне казалось, что вокруг нас пылал даже воздух.
С отчаяньем я поняла, что напряжение почти достигло критической точки. Наши движения стали еще быстрее, еще агрессивнее. Мои ногти чертили на его спине алые полосы, метки, знаки. Они кровоточили мелкими капельками, и он рычал, когда я в очередной раз проводила царапину.
Уже не чувствовуя сил, чтобы сдерживаться, не понимала, отчего кричала: то ли от счастья, которое заполнило меня, то ли от страха, что практически оторвалась от этого мира.
Через несколько минут я ощущала только тепло его рук и тяжесть расслабленного тела.
- Как ты? – спросил Эдвард, когда дыхание немного выровнялось.
- Удивлена, - улыбнулась я в его шею. - Не представляла, что так может быть, - его кожа была влажной и пахла сандалом.
Мужские губы снова оказались на моих.
Когда мы лежали в теплой постели, он обнимал меня обеими руками, а я пыталась устроиться поудобнее, на подушках у моей шеи блеснул подаренный мужем кулон. Я сжала его пальцами и поймала взглядом преломленный свет в гранях выложенной камнями семилистной лилии.
Почему-то мысль, что по закону я принадлежу другому мужчине, показалась мне чужой и неправильной. Сейчас мне чудилось, что я могу принадлежать только Эдварду. Что в моей жизни был и будет только он.
</p>
***
<p>
Я ощущала полнейшее счастье все те несколько дней, что нам оставалось провести во Франции. Когда мы находились вне отеля, он все так же шел за мной по пятам, но теперь я стремилась оказаться ближе к нему, задеть рукой, вдохнуть запах. То, что он был позади, вселяло в меня уверенность, мне нравилось, что каждую минуту он наблюдает за мной.
Сидя в темном зале при просмотре фильмов, я ощущала его руку на своей ладони, иногда она соскальзывала на мои колени. Я жалась к нему, самой себе напоминая бездомную кошку, у которой есть только этот большой и сильный человек, опасный и дикий, но притягивающий с неведомой силой.
Разнообразием наше пребывание в номере не отличалось: я либо спала, либо он любил меня. Казалось, что время летит, словно заговоренное. Мы перебрались в мою спальню, кровать здесь была двухместной и более удобной, но когда Эдвард однажды повалил меня на свою постель, я ощущала небывалое единение с ним, с его миром.
Мне хотелось знать о нем все. Я болтала, не останавливаясь, все так же забрасывая его вопросами и между делом рассказывая мельчайшие факты своей биографии. Он улыбался, почему-то все так же снисходительно, но на вопросы отвечал, хоть и обобщенно. Я узнала, что он родом из штата Мэн, что растила его одна мать и что ему даже пришлось побывать на войне.
Я была увлечена своим счастьем настолько, что почти ничего вокруг не замечала. Скандал с крупными кражами, вспыхнувший с самого начала фестиваля, прошел словно мимо меня. До того памятного вечера, когда я осознала окончательную и бесповоротную влюбленность в Эдварда, боязнь оказаться жертвой преступников в моей голове еще мелькала. Но вот после гораздо большая опасность дамокловым мечом нависла над моей головой: ничто не способно было заставить меня оторваться от него и загнать поглубже впервые испытанные чувства.
Вернувшись однажды в отель после очередного киносеанса, я обнаружила, что добрая половина моих украшений и дорогих нарядов исчезла. Кредитки, ноутбук и небольшая сумма наличных тоже пропали. На полу и столах в беспорядке разбросали то, что ворам не приглянулось.
Мои руки сами собой потянулись к спрятанной голубой коробочке. Пальцы растерянно пробежались по лепесткам цветов и золотистым стеблям. Красная роза, синяя орхидея, белоснежная лилия с шестью лепестками.
Подошедший сзади Эдвард поцеловал меня в висок и прошептал:
- Я звоню Джейку, - и отступил, а я попыталась поймать его руками и не дать уйти. На послезавтра был назначен вылет, и я отчего-то именно сейчас ощутила, как мало у нас осталось времени.
</p>
***
<p>
Мы знали, что обязаны будем скрываться.
- Твой муж меня тут же пристрелит, если узнает, - гладя меня по волосам, улыбался Каллен. – И с тобой что-нибудь сделает. Ему по статусу не положено такое прощать, детка.
