Прежде, чем мы вошли внутрь здания, отец прикрываясь простым «подержи», отдал мне в руки свой дипломат...
Картина, которую мы застали прямо на входе, зародила внутри жгучее желание вспомнить день мести за Артема: помятый Макс за железной решеткой, вытянутая рука в порыве схватить обидчика за одежду, а следом подлый удар шокером. Всего лишь за просьбу использовать телефон?
- Что Вы себе позволяете?
Мужчина в форменном костюме обернулся на фривольный крик в его сторону и тут же, кажется, в этот момент смотря на отца, застыл. Взгляд полный удивления, тонувшего в испуге, нельзя было скрыть от нашего взора.
- Вы? – только и смог выжать из себя мужчина, делая невольный шаг назад.
- А я-то думал, куда тебя нелегкая унесла? – с желчью в голосе отозвался отец, едва слышно обращаясь ко мне. – До третьих лиц не дойдём, чужая помощь не понадобится…
Позже я узнал от отца, откуда в кругу его знакомых затесалась такая килька…
Мой отец является одним из совладельцев франшизы русско-французской строительной компании “SANAI”. Они скупают недвижимость – старые заводы, склады, офисные многоэтажки – перепродавая своим партнерам. Наш новоявленный знакомый в то время подрабатывал в частном охранном агентстве и сумел нехило навариться во время своих дежурств. Во время смены, бывшую гостиницу, которую постепенно «разбирали», очищая помещение и подготавливая к переоснащению, он успел поводить толпы желающих предаться дикой страсти на холодных простынях. Дело тут никакое не сшили… Парня заставили выплатить компенсацию, которую бывшая гостиница потребовала за казенное имущество. А после выставили вон…
Отец прошел внутрь помещения, усаживаясь за рабочее место дежурного и, скрестив руки, обратился к старшему сержанту.
- Открывай.
- Его задержали за драку, он участвовал в избиении, я не имею права, – махая уставной книгой, пытаясь хоть как-то прикрыть свой зад, промямлил дежурный.
- Открывай! – не поворачиваясь к нему, уже зашипел я, церемониться никто с ним не собирался.
- Меня уволят, я не могу!
- Только после того, как я сломаю тебе нос, может тогда твои глаза наконец увидят, в каком состоянии этот парень…
Туманный взгляд Макса, наблюдающего за развернувшейся картиной говорил о том, что он едва держится. Вид у него был не из лучших: ткань его джинс на коленях была изодрана, рубашка порвана, свежий синяк на припухшей скуле и запекшаяся кровь на плече. Тогда я еще не видел, что творилось со спиной.
- Сын, – пытаясь остудить мой пыл, окликнул отец, и когда мы встретились взглядом, продолжил, обращаясь к дежурному: – Сколько?
- Вы… Вы предлагаете мне деньги? – опешив, озираясь на отца, спросил тот.
- Сколько тебе дали, чтобы ты держал его здесь?!
Округлившиеся глаза, будто вот-вот выпадут из своих орбит. Нервно сглатывает, продолжая молчать.
- В точку, – только и смог подтвердить я, ударяя ногой по решетке. – У тебя был шанс решить всё мирным путём, открывай, – наблюдая, как пальцы отца скользят по сенсорной панели, властным тоном приказал я.
Трясущимися руками он достал связку ключей и, вставив в замок нужный, провернул пару раз. В помещении раздался звук железной задвижки и скрип открываемой решетки.
- Вы свободны, выходите, – пробормотал он.
- Придурок, ты видишь, в каком он состоянии, надо будет тебя так же в подворотне отмахать, чтобы ты понял, – я взглянул на Максима, который, навалившись на стену, еле передвигал ноги.
Дождавшись, когда он доковыляет до двери решетки, я подхватил его за талию и, забросив одну руку себе на плечо, пошёл прочь из этого места.
- Отвези его в больницу, – обратился ко мне отец, переводя взгляд на дежурного, который в этот момент не знал, куда себя деть. – Мне нужно кое-кого дождаться, – не вставая со своего места, заявил он.
Положив Макса на заднее сиденье машины, я сел за руль и на большой скорости поехал в больницу.
Я набрал номер сестры Морозова, когда мы выходили из больницы. Дождавшись, когда она возьмёт трубку, объяснил ситуацию и сообщил, что везу домой. Как оказалось, его родители уехали в командировку, а это означало, что сегодня лишь сестра ограничится переживаниями…
В голове один за другим мелькали моменты: белые, вымазанные в побелке стены, воздух, пропитанный кварцем и хлоркой, Макс, сидящий на высокой столешнице, склонившийся над ним человек, в белом халате… Осторожно, пинцетом, один за другим вытаскивает осколки битого стекла из ран, параллельно сообщая ему, что вскоре они затянутся, а через какое-то время и вовсе перестанут о себе напоминать, ведь раны неглубокие... Взгляд падает на руку, на сгибе пальца находя тоненький, едва заметный след – белый рубец, оставленный тупыми ножницами при неосторожном обращении, столько лет прошло, а след так и не исчез. И чем пытается успокоить его врач? Решая, что размер и россыпь отметин не привлекут вблизи должного внимания.
- Это ведь был твой отец? – спросил он тогда, сидя ко мне спиной.
- Как видишь. Давай об этом потом, не мешай доктору делать свою работу, – устало потирая виски, отмахнулся я от разговора.
- Это хорошо, что это был он, – как-то странно произнёс парень, добавляя напоследок: – Я думал, что твоих родных нет в живых. Прости...
Его извинения я тогда оставил без комментариев, шестым чувством догадываясь, почему парень пришёл к такому выводу...
Узнав адрес, по которому проживает это молчаливое тело, я удивился: его дом находился в двух шагах от места, где живёт моя семья. Припарковав машину у подъезда, я помог Максу выйти и, придерживая его, продолжил идти. На лестничной клетке стояла его сестра и нервно курила отцовские сигареты (позже, она мне сама в этом призналась). Открыв дверь в комнату пострадавшего, усаживая его на кровать, я обратился к его сестре:
- Принеси аптечку, кажется, в больнице ему забыли обработать синяк, и холод захвати, – вдогонку прокричал я, вмиг исчезнувшей девушке.
- Я не переношу кровь, – выдала сестрица, когда, вернувшись, заметила на моих рукавах потемневшие пятна. – Можно я постою здесь? – скрываясь в дверном проеме, дрожащим голосом прошептала она.
- Как так? – удивился я. – Это же твой брат!
- Извини, но у меня эта фобия с детства. Ты хочешь, чтобы на одного человека, за которым нужно присматривать, стало больше?
- Ладно, я сам, ты хотя бы воды теплой налей в ванну, его надо будет вымыть, – дождавшись слабого кивка девушки, я взял в руки аптечку и вошёл в комнату.
Чтобы Света случайно всё же не увидела кровь, я закрыл дверь. Опустившись на корточки перед Максимом, смачивая ватный диск перекисью, приложил к набухшей скуле. Парень поморщился, послышалось шипение – значит, успели содрать кожу во время удара. Выбирая между пузырьком зеленки и йода, взял последний, я не успел поднести руку к лицу парня вновь: он резко отстранился.
- Аллергия, – поясняя, он забрал из моих рук пакет с маслом, вынутый из морозилки, предварительно обернутый в тонкое полотенце. – А ходить зеленый я не собираюсь, – прикладывая к щеке, усмехнулся он, тут же морщась от болезненной улыбки.
- Ты так и не ответишь, за что тебя так и кто? – сидя на полу, я закрыл аптечку.
- С моего прошлого ответа ничего не изменилось, я, правда, не знаю кто и за что, времени выяснять как-то не было, – сдавленный смешок и долгое откашливание.
- Тогда вопрос следующий. Почему твою задницу из мусарни вынужден был вытаскивать я? Куда делись твои приятели? – осведомил я, снова вернувшись к мучительным пыткам. – Не шевелись! – правая рука парня была подвержена действию зеленки: видимо, когда падал, не забыл поздороваться с асфальтом.
- А как ты узнал? – прервал тишину Макс, отвечая вопросом на вопрос.
- Что именно? Что ты долбоёб и драться не умеешь? – ехидный ответ. Не смог удержать себя от сарказма, напряжение, висевшее в воздухе, стало надоедать.
- Нет.
- Не долбоёб? А кто тогда?
- Да иди ты! Как ты узнал, где я? – проигнорировав мои издевки, задал он новый, более корректный вопрос.
