NEW

Мега», – бойко затарахтела Вероника, влюбленным взглядом таращась на камеру. – Сегодня мы решили прокатиться по нашей любимой Меге и познакомиться с самым лучшим хирургом нашей планеты! Знакомьтесь, Зафик Чаечка! Заф сидел на пуфике, ощущая, как у него взмокает спина. Прямой эфир? Но ведь Вероника буквально только что сказала, что это просто интервью! Да и Таррович говорил, что они только материал отснимут. – Скажите, Заф, а как вы добились столь ошеломительных результатов на поприще хирургии? – Отвернувшись от камеры, спросила Айшта. – Мы опросили некоторых ваших пациентов, они утверждают, что у вас дар исцеления! – У меня были хорошие учителя, – Чайка честно попытался расслабиться и не улыбаться так нервно. – Мне с детства хотелось лечить людей. У меня нет никакого дара, я просто стараюсь делать свою работу хорошо. Ему нестерпимо захотелось получить хоть одного неблагодарного клиента, который был бы здоров, но недоволен его работой. – А как ваши родители отреагировали на ваше желание? Ведь врач – это так негигиенично, – очень натурально изобразила Вероника испуг на своем кукольном личике. – Мой папа был очень рад, когда я сообщил ему о своем желании, – подумав секунду, не стал врать Заф. – И я благодарен ему за то, что он поддержал меня в моих начинаниях. Конечно, липовая биография у него не доходила до таких деталей, ограничиваясь общим «родился, учился, ушел в большой космос из своей колонии», и хирург решил использовать детали собственной жизни. Все равно времени для придумывания всех нюансов не было, а так хоть немного правдоподобно прозвучит, и сам Заф не станет судорожно мычать, силясь закончить предложение. – Зааф, – манерно протянула Самаэль, сидящая до этого с выражением молчаливой брезгливости на лице, – вы хотите сказать, что пренебрегаете жизнью матери, которая потратила на вас свое здоровье и молодость? Заф набрал в легкие воздух и понял, что не может ничего сказать. Ошеломление перевернулось на него ведром со льдом, заставляя сидеть и молча хлопать глазами. Семнадцатый канал, они любят копаться в белье, а не в теме интервью, – мысленно напомнил себе хирург. Но сердце уже заколотилось в груди. – Нет, я не пренебрегаю ничьей жизнью, – осторожно ответил Заф, подбирая каждое слово и понимая, в какую ситуацию его хочет загнать ведущая. – Как?! Но ведь вы только что сказали, что благодарны своему отцу и учителям! Про мать, которая через собственную боль принесла вас в этот мир, вы не произнесли ни слова! – патетично воскликнула Самаэль, и взмахнула ладонями перед своим лицом. – Никогда бы не подумала, что такой молодой человек, как вы, может быть настолько шовинистом! – Я не… – Что вы не? – Участливо уточнила Вероника, не давая хирургу закончить собственную фразу. – Вы не любите женщин? А собственную жену вы любите? – У меня нет жены, – быстро, чтобы на него не навесили еще одно обвинение, сказал Заф. И просчитался. Ведущие на мгновение переглянулись, и пошли в атаку. – Даже так?! – Самаэль даже руками всплеснула. – Неужели все ваши попытки казаться добрым и галантным перед несчастными девушками не увенчались успехом? Хирургу показалось, что Светочка возмущенно зафыркала, и Таррович свирепо на нее поглядел, призывая подчиненную к тишине. – Я не думал... О таких вещах, – постарался выкрутиться Заф, ощущая непереносимое желание провалиться под землю. – Зааафик, все ведь написано на вашем лице! – Протянула Вероника обманчиво сладким, как дешевый синтетический мед, голоском. – Конечно, трудно в нашем современном обществе найти достаточно забитую социумом женщину, чтобы запереть ее на кухне босой и беременной! А ведь именно это и говорит вам ваш инстинкт! Инстинкт говорил Зафу набросить халат на «дуло» камеры, схватить гибрида в охапку и выпрыгнуть в окно. С третьего этажа можно и без крыльев выскочить, переломы у него быстро срастутся. Зато он отделается малой кровью. – Но мы вернемся к теме сегодняшнего интервью! – щелкнула пальцами Самаэль, привлекая к себе внимание камеры. – Насколько мы знаем, за весь срок вашей работы в клинике Энрике Горрэ на вашем счету нет ни единого смертельного исхода на операционном столе! Возникает несколько закономерных, и, бьюсь об заклад, очень интересных для наших зрителей, вопросов. Вы утверждаете, что просто хорошо знаете свою работу. Значит ли это, что вы считаете, что несколько десятков тысяч врачей на Меге – просто ленивые неучи? – Она сделала неуловимую паузу, и едва Заф открыл рот, продолжила. – Или же вы сговорились с остальными вашими «сотрудниками», дабы те после смерти ваших пациентов подправляли документы? Какой из этих вариантов правда, а какой ложь, вы признаетесь, Чайка? Чужую фамилию корфи произнесла как «Чааейка», отчего Зафа едва не передернуло. Он с огромным трудом мирился с коверканьем своего имени, но это было уже за гранью. Вся ситуация переваливалась за грань нормального, превращаясь в какой-то то ли допрос, то ли безостановочный кошмар. Идея выскочить в окно казалась все более привлекательной. – Я просто... У меня есть опыт, и мне просто везло, – через силу выдавил хирург, запоздало понимая, что снова подставился. Почти неразличимый в спокойном общении акцент стал заметнее. Запоздалая идея притвориться непонимающим общий язык грустно осталась висеть на краю сознания. Следом за ней пришла другая, похуже, и Заф в тщетной попытке попытался за нее ухватиться. – Понимаете, – быстро произнес он, не дав Веронике высказать новую реплику, – колония, откуда я родом, закрыта для свободного посещения, и общий язык мы учим в виде факультатива. И из-за частых сдвигов тектонических плит происходят землетрясения. А моя колония занимается разработкой красных алмазов, поэтому у нас много подземных шахт. И вы понимаете, что после земных толчков шахты разрушаются, и у нас появляется много пострадавших. У меня с самого юношества было очень много практики в области хирургии, когда важна была каждая секунда. Заф говорил мягко и уверенно, удивляясь собственной фантазии. – А где находится ваша колония? – Явственно подобрев, спросила Вероника. – Прошу прощения, но я не могу вам сказать ее координаты. Покидая свой дом, я подписал все документы, запрещающие разглашать как название, так и местонахождение, – самым трудным для хирурга оказалось не улыбнуться, когда камера принялась снимать его лицо крупным планом. Красные алмазы входили в двадцатку самых дорогих «поделочных» минералов, и все их месторождения тщательно засекречивались, дабы оградить от космических пиратов и бесконечной вереницы скупщиков, бандитов и мелких мафиози. Правда, насколько Заф понимал, такая методика не сильно помогала. – И все же, вы не объяснили, причину, по которой до сих пор не обзавелись женой? – в голосе Самаэль было столько яда, что хватило бы на половину персонала больницы. История с «большим опытом» и красными алмазами ее не впечатлила. – Вы слишком любите вашу работу и спите с ней? Вам противна сама мысль прикоснуться к женскому телу? Чайка, вы считаете, что женщина от природы – презренное и грязное существо? Терапевт Фомушкина, до этого момента тихо стоящая в тени зама, возмущенно засопела. Лицо Светочки стало красным, еще чуть-чуть – и она точно влетела бы в кадр в попытке подправить лица ведущих. Когда только Заф устроился работать в клинику, то самым тяжелым для него было не собеседование с директором, а первые несколько недель. Почти вся женская часть персонала строила «новенькому» хирургу глазки, странно передвигалась и одевалась в слишком открытую для только-только начавшейся, но уже ощутимой, осени. Хирургу потребовалось некоторое время, чтобы не стоять с непонятным выражением лица, а как-то реагировать. После пятого предложения подправить климат-контроль в помещении дамы немного скисли и понемногу принялись облачаться в рабочую форму. Соломин, однажды случайно подслушавший девичий щебет, со смехом сообщил, что Зафа заклеймили «добрым простачком с дурацкими средневековыми утверждениями». – Ничего я не считаю! – Искренне возмутился хирург. – Давайте подытожим! – Корфи принялась загибать пальцы. – У вас нет жены. Раз! Вы ненавидите женщин. Два! Вы уверены в половом превосходстве мужчин. Три! И вы прямо сейчас, в прямом эфире, пропагандируете свои шовинистские идеи! Пять! – Вы четыре пропустили, – пробормотал Заф, понимая, что увязает в этом допросе по самую маковку. – Вот! – Самаэль вскочила на ноги. – Вы еще и смеете указывать совершенно незнакомым женщинам! Вы и матери так же указывали?! – Дорогие зрительницы, вы только посмотрите на этого «хорошего» врача! – Подключилась к напарнице Вероника. – Это еще раз доказывает, что среди мужчин нет ни одного приличного молодого человека! Каждый из них – либо садист, либо шовинист, и не видит женщину как личность! Бросив взгляд на толпящихся за кадром врачей, Заф отметил сжатые челюсти Тарровича и несчастное лицо Соломина. Молча брыкающаяся Фомушкина кусала губы, желая прибить противных ведущих. Стоящий чуть в стороне Итаним озадаченно переводил взгляд с врачей на хозяина, совершенно не представляя, что ему необходимо делать. Программа требовала стоять неподвижно, но происходящее гибриду не нравилось в первую очередь из-за того, что его владелец нервничал. А что, если это опасная для жизни ситуация, и сейчас Рису нужно бросить сумку и начать спасать Зафа? А он стоит бесполезной куклой и ничего не делает! Сам Заф сидел неподвижно, пытаясь изо всех сил не сорваться. Почему людям все эти вещи так нравятся? Почему они не видят, что своими вопросами провоцируют, давят, издеваются и насмехаются? Ради любопытства? Или чтобы показать темные стороны других, обеляя себя? Заф ни с кем не собирался враждовать! Он просто хотел, чтобы люди, которых он лечил – выжили! Не нужно ему ни поклонения, ни благодарности, но и такого публичного допроса он не заслужил! В своей жизни Зафу пришлось много что пережить, но в этот список никогда раньше не входило обливание выдуманной грязью на потеху публике и ради какого-то мифического рейтинга на канале! – ...? – Что? – Заф подавил в себе желание закрыть уши ладонями. – Я спрашиваю, какие еще грязные секреты вы утаиваете в вашем шкафу? – Раздраженно повторила Самаэль. – Ничего я не утаиваю... И вообще вы полностью переврали все факты. Корфи озадаченно хлопнула пушистыми синими ресницами. – Хотите сказать, что я вру? – Голосом, полным такого праведного искреннего негодования уточнила Самаэль, что у обычного человека прорезалась бы совесть, и он признал бы все что угодно, лишь бы на него так не смотрели. – И что вы... Заф не был ни обычным, ни уж тем более человеком. – Врете, – твердо произнес он, и продолжил, не дав ведущим даже ртов раскрыть. – Мою маму ранил ворвавшийся в дом бандит, и она умерла до того, как приехали врачи. Мне было четыре, поэтому я ничего не смог сделать. Отсюда идет мое желание стать врачом и спасать человеческие жизни, чтобы никто больше не оказывался на моем месте. Поэтому я о ней и не упоминаю. Моим воспитанием занимался отец – он так и не женился во второй раз, посвятив свою жизнь детям. Вам достаточно? Или вы хотите и дальше выворачивать ее жизнь наизнанку на потеху публике? Правда была замешана на лжи, создавая гремучую смесь. И Зафа внезапно отпустило, и ему стало легко и почти хорошо. Не знают. Они все ничего не знают о его семье, и просто тычут пальцами в небо в попытке угадать. Людям ведь так интересны все эти скандалы, интриги и расследования – и плевать, что в них нет ни перышка правды! Ведущие хватали ртами воздух, не зная, что сказать. В воцарившемся мгновении тишины Таррович поднял сжатую в кулак руку с оттопыренным вверх большим пальцем, и скупо улыбнулся. – Но вы так и не объяснили причину, по которой у вас нет жены, – Вероника первой взяла себя в руки и вздернула идеальный подбородок, перескакивая со ставшей неудобной для зрителей темы на более «сочную». – Лучший хирург года на Меге – должно быть, глупые девицы вокруг вас пачками вьются, а умные воротят нос? Или у вас есть заменитель, чтобы не прикасаться к противному для вас женскому телу? – У меня нет жены, потому что есть девушка, – так спокойно и уверенно произнес Заф, что едва не поверил сам себе. Женская половина медперсонала затаила дыхание, и даже Фомушкина замерла, перестав рваться в бой. – Не. Может. Быть. – Драматически выдохнула Самаэль. – Дорогие зрители, вы слышали эту восхитительную новость? У лучшего врача Меги есть девушка! Последняя фраза прозвучала как «у лучшего врача Меги есть блохи». Ведущие вели себя так, словно не было этой перепалки и Зафовых обвинений про их вранье. – И как же вы познакомились? – Заговорщицки понизив голос, спросила Вероника. Хирург бросил короткий взгляд в камеру, сделал глубокий вдох и заговорил. Он в красках расписывал первую, абсолютно случайную встречу у общего друга на дне рождении. О первом взгляде на нее – такую прекрасную и словно бы даже волшебную, в легком цветном сарафане. О знакомстве – спонтанном и скомканном, о том, что они обменялись номерами. О звонке через три дня, когда Заф наконец решился ввести заветные цифры. Ведущие «