Проходив в бесполезных поисках еще часа два по улицам, он увидел в полуподвале старого дома небольшую кофейню с двумя изваяниями сфинксов у парадного входа. Один из сфинксов был треснувшим. Он неплохо знал ту часть города, в которой находился сейчас, но вот эту кофейню, хоть убей, вспомнить не мог. Спустившись по лестнице, он толкнул дверь, и оказался в небольшом полутемном помещении, заполненном запахами свежесваренного кофе, табака и еще чего-то. Чего-то до боли знакомого. Чего-то, запах чего заставил его сердце забиться сильнее. Почувствовав озноб, он зябко повел плечами и растерянно оглянулся. Полный, еще не старый, но совсем седой турок за стойкой приветливо улыбнулся ему и жестом пригласил занять свободный столик. Народу в кафе было немного – компания мужчин средних лет неспешно и чинно раскуривала кальян, разговаривая в полголоса, да за столиком в углу перед пустой чашкой, казалось, дремал старик, уронив голову на грудь.

      Желая остаться в относительной тишине, он присел за соседний от старика столик, заказал кофе и стал размышлять о случившемся сегодня. Все прошедшее после расставания с Клео время он искал встречи, звонил ей на мобильный, домой, в офис. Но домашний и сотовый телефоны не отвечали, а в галерее ему сказали, что она уехала в Рим, но адреса сами не знали. Не было ни одной минуты, когда бы он ни думал о ней. Ничто не могло заставить его отвлечься от мыслей о Клео. Вот и сейчас он мучительно старался отыскать хоть какое-то логическое объяснение встрече на улице. В том, что женщиной в белых одеждах была именно Клео, сомнений у него не было никаких. Он стал приходить к выводу, что просто потихоньку сходит с ума. Уж слишком большим потрясением стал для него разрыв с Клео, с женщиной, которую он полюбил, полюбил до безумия, с женщиной, которая за последние два года стала смыслом его жизни.

Неожиданно его раздумья были прерваны звуком – «дзынннь»…

… С обеих сторон взвыли боевые трубы. Фигуры ожили – лязгнув древками копий о щиты, сомкнули ряды пехотинцы, кони нервно затанцевали под всадниками, в маленьких глазках слонов, опоенных смесью вина и перца, замелькали картинки предстоящей резни, лучники в башнях натянули тетиву на луках, короли до боли в суставах стиснули подлокотники тронов. Игра, которая будет стоить многим из них жизни, начиналась. И лишь Черный Ферзь улыбнулся в бороду и самодовольно прикрыл глаза. Казалось, он полностью уверен и в своей неуязвимости, и в исходе битвы…

… Звук был странным, ни на что не похожим, нездешним – нечто среднее между звуком упавшей и покатившейся по полу монеты и звуком набата. Только набат этот вдруг загудел у него в голове, раскалывая ее на две части. Ему показалось, будто весь мир в один миг треснул пополам, а он сам оказался в центре страшного разлома, балансируя между острыми краями разверзнувшейся земли. Такое же ощущение он испытал, когда ушла она. Но тогда точно так раскололось его сердце. Теперь же пришел черед головы. Он даже подумал, что и вправду теряет разум.

Но, несмотря на гул в голове, он сохранил полное восприятие происходящего. Все органы чувств работали исправно, и на удивление, даже лучше – зрение стало острее, улучшились слух, обоняние. Самое главное, он внезапно вспомнил, что за запах ощутил, входя в кофейню. Это был запах ванили, ЕЕ запах.

Набат в голове все усиливался, казалось, вот-вот лопнут сосуды, и наступит смерть. Он растерянно оглядел помещение – мужчины, курившие кальян, абсолютно ничего не слышали и не замечали, продолжая мирно переговариваться. Зато дремавший в углу старик, вздрогнул, поднял голову, после чего начал с озабоченным видом хлопать себя по карманам, бормоча что-то шепотом, потом стал тревожно осматривать пол вокруг своего стола. Он тоже опустил взгляд на пол, и возле ножки стула, на котором сидел, увидел что-то блестящее. Он разглядел лежавший на полу предмет – это было кольцо, видимо золотое, с зеленым камнем и какой-то вязью.

Как только он перевел взгляд на пол, его организм не выдержал борьбы с набатом, звучащим в голове, и он почувствовал, что падает из-за столика лицом прямо вниз. Инстинктивно он выставил вперед руки, и как только они коснулись пола, правая ладонь накрыла собою кольцо. Гул в голове мгновенно стих, а сам он, зажав кольцо в руке, стал, конфузливо оглядываясь, подниматься под недоумевающими взглядами мужчин за соседним столиком.

Он протянул подобранное кольцо старику…

… d2 – d4, первый ход был сделан, и маленькая пешка отправилась в свое большое путешествие…

…Старик с неожиданным проворством вскочил со стула, сухими, но видно, что очень сильными пальцами, схватил кольцо, тут же спрятал его в карман жилетки и, прихрамывая, пошел к выходу, пробормотав скрипучим голосом: «Следуй за мной!».

Сказано это было таким уверенным тоном, что он беспрекословно пошел вслед за стариком на улицу. Проходя мимо турка, стоявшего за прилавком, он ужаснулся – хозяин кофейни стоял, обессилено прислонившись к стенке, еще несколько минут назад его полные, пышущие здоровьем щеки ввалились, кожа посерела. По лицу крупными градинами стекали капли пота, а глаза были застывшими, безумными и ничего не выражающими.

Он хотел, было, подойти к турку, но старик окликнул его: «Пойдем, Антонио, тебе нужно глотнуть свежего воздуха»…

… Когда-то Али был совсем маленьким мальчиком, и жил вместе с отцом, матерью, братьями и сестрами в большом-большом городе огромной и сильной страны. Город назывался Ташкент, а страна – СССР. Папа и мама работали, а он с другими ребятишками целыми днями носился по улицам восточного города, поднимая босыми ногами целые столбы пыли. Жила их семья в небольшом домишке, на окраине Ташкента. И хотя они были турками, а вокруг жили узбеки, но семья Али ни чем особо не выделялась среди соседей. Взрослые также работали весь день до изнеможения, а по вечерам, как и остальные жители Ташкента, с оглядкой молились Аллаху. Не то, чтобы боялись, но в городе все таки официально была Советская власть, которая не жаловала никакого культа, кроме своего собственного. Жившие же на улице мальчишки вообще считали Али за своего, поэтому он был почти счастлив. Для самого полного счастья Али не хватало одного – велосипеда. Такого велосипеда, который был у Расула, жившего на соседней улице.

Расул очень гордился своим велосипедом, который купил ему отец. Как только он появлялся на улице со своим железным чудо-конем, все мальчишки собирались вокруг и наперебой просили прокатиться, или, хотя бы, подержаться за руль велосипеда. Расул разрешал, но ребят было слишком много, а велосипед всего один. Однажды счастье прокатиться выпало и Али. Ездить на велосипеде он не умел, поэтому взобрался в седло, схватил покрепче руль, а двое соседских сорванцов, держа велосипед с обоих боков, быстро покатили его по улице. Али услышал свист ветра в ушах, ощутил ни с чем не сравнимое пьянящее чувство скорости и свободы, которую давала эта скорость. Но все хорошее оканчивается, пришлось Али уступать место за рулем велосипеда другому мальчишке.

С тех пор маленький Али заболел. Заболел завистью. Больше всего на свете ему хотелось иметь велосипед, ощущать скорость и свободу, а главное – и в этом Али не желал признаваться даже самому себе,– ему хотелось ощущать то превосходство, которое давало Расулу обладание двухколесной машиной. Он постоянно думал о том, как же получить желанную вещь. И речи не могло быть о том, чтобы попросить у отца денег на покупку. Али рос в очень бедной семье, в которой, помимо него было еще пятеро детей. Денег иногда не хватало на то, чтобы поесть, как следует, а велосипед был, как ни крути игрушкой, а не первой необходимостью. Али сначала тешил себя надеждой, что, как только вырастет, то обязательно заработает много денег и первое, что купит, будет, конечно же, велосипед. Правда для этого, нужно было стать или большим начальником, каких Али видел, проезжающими по центральным улицам Ташкента в черных «Волгах», или уехать, как отец Расула на все лето в степь – заготавливать мак для опия. А пока дни шли за днями, а Али мог только мечтать о велосипеде.