Я сразу решила, что попрошу Стаса потратить деньги на крепкий удобный футляр.

- Здесь то, что возможно, поможет нам вновь обрести мудрость потерянной Библиотеки, - многозначительно сказал старый лорд.

***

На следующий день мы со Стасом отправились обратно в Россию.

К Стасу я решила больше не придираться. Раз уж так распорядилась судьба, то пускай мы теперь будем как любящие друг друга брат и сестра. Ха!

Дорога оказалась мучительней, чем я предполагала. Стас все время прятал от меня глаза. Да и самочувствие его у меня вызывало опасения. Глаза ввалились, выглядел он изможденным. Я раз попыталась спросить его, не нуждается ли он в моей помощи, на что в ответ получила такую горькую усмешку, что больше не заикалась.

В Москве я решила попробовать еще раз. Мы как раз только что приехали к тем самым знакомым, у которых останавливались, когда отправлялись в Европу.

Квартиру нам снова предоставили в полное распоряжение на все время нашего пребывания в Москве.

В первый же день, перед тем, как улечься в постель, я решилась навестить его. Он собирался лечь тоже, когда я вошла к нему. Как раз забирался под одеяло. На нем была моя футболка… На которой я целовала его сердце. Он в ней спал.

- Стас, - сказала я. - Мне надо с тобой поговорить.

И снова та же горькая мина на лице…

- Я понимаю, что тебе со мной теперь только плохо. Хотя я не понимаю до конца, в чем дело. Но это не так важно… Я не хочу тебя мучить. Да и ты меня тоже не должен… Если сохранил ко мне хоть чуточку той любви, которая была… если была… Давай ты со мной дальше не поедешь. Поезжай домой. Я честное слово управлюсь одна. Вся поездка проходит спокойно, без происшествий. Нами никто не интересуется.

И снова горькая усмешка.

- Что? Что ты хочешь сказать? Что я чего-то не знаю? У нас что, были проблемы, которые тебе приходилось решать?

Еще одна усмешка.

- Почему ты мне не сказал?

- Я не должен был.

Глава 36. Стас.

И ее рука самопроизвольно потянулась к сердцу на моей футболке… В тот же миг мне пришла на ум безумная идея немедленно покончить с этим. Для этого надо было просто протянуть к ней руку. Дальше я уже просто видел картинку.

Мы сливаемся в последнем в нашей жизни экстазе, становясь единым целым… и все…

Как я удержался, не известно. Пришлось чуточку ее отвлечь, чтобы она уплыла в сон, который я каждый раз навевал ей, в то время как ее божественные эмоции заполняли меня до краев. Ничто не могло в мире с этим сравниться. Ничто.

Она пребывала в неведении. И это было моей хорошей работой. Она не должна была знать ни о чем, кроме своих обязанностей Хранителя. Остальное было моей заботой.

Она не заметила, что на перроне вокзала нас встречали. И это был не Франк.

Пацан прятался в капюшон куртки. Одежда на нем была свободной и бесформенной, поэтому узнать в такой одежде даже хорошо знакомого человека я мог, лишь почувствовав его. И для этого надо было находиться с ним рядом. И вообще, если бы не мое повышенное внутренней голодной истерикой внимание, я бы ничего не заметил.

И еще я решил, что с Викторией надо расстаться. Утром, еще проснувшись в вагоне поезда, решил.

Я не смогу жить, если не буду питаться. Но то, что я буду питаться не ею, для нее будет предательством. Хотя, для меня теперь это означало то же самое.

И вот снова я не знал что мне делать. С одной стороны, я уже позвонил Виктору и просил заменить меня.

Но после того, как она пришла ко мне поговорить и я снова наслаждался ею, сомнения меня снова окутали, с новой силой.

Глава 37. Виктор.

Он действовал по инструкции, которую ему дали перед поездкой, и не должен был ничего рассказывать лишнего Виктории. Ей и так было не легко. Конечно, и ему не позавидуешь. Но он сам виноват. Его предупреждали давно, что играть можно только по правилам. Нарушение правил влечет за собой страшные последствия.

Он пренебрег правилами. И теперь расплачивался за все сполна. Впрочем, методы Конторы были таковы, что совершенно неважно — хочешь ты или нет — все равно сделаешь то, что от тебя ожидают. Либо выбываешь из игры...

Про то, что Виктория застала его за кормежкой, он мне не рассказал. Я узнал об этом гораздо позднее.

- Я больше не могу сопровождать ее, – сказал он мне по телефону, когда они уже были в Москве. - Я без сил.

- Ты что, не мог подкормиться?

- Я кормился…

- Ладно, я поговорю с Владом.

Влад меня выслушал, а потом, словно знал гораздо больше, чем я, вздохнул и сказал:

- Конечно, ты еще очень не совершенен. Я даже не знаю, справишься ли ты. Судя по докладам Станислава (он единственный называл Стаса Станиславом, делая ударение на втором слоге), там были серьезные проблемы. Кто-то следует за ними. И я начинаю догадываться, кто это. Судя по тому, что мы давно не знаем, где сейчас находится Игорь, это именно он. Нам страшно не повезло, что мы просмотрели тот факт, что Виктория может оказаться такой желанной пищей для нас. Станислав действительно приготовил ее как искусный кулинар. Я помню ее запах до сих пор. Не удивительно, что Игорь буквально прилип к ней. Надо разыскать его и остановить. Я сам этим займусь. А ты, Виктор, отправляйся в Москву на замену брату. Вот тебе инструкции и кое-что еще.

С этими словами он передал мне небольшую брошюру с обложкой без картинок и букв и небольшой кейс. Кейс был тяжеловат, в нем явно лежали не только зубная щетка с запасной рубашкой.

Глава 38. Виктория.

- Но ты не можешь ехать дальше в таком состоянии! Ты болен! Тебе требуется как минимум отдых и как максимум доктор… не знаю как там у вас они называются. Но кто-то же помогает вам, если у вас проблемы со здоровьем, – я пыталась его снова и снова уговорить не ехать дальше. А он снова и снова находил какие-то оправдания и причины, чтобы ехать.

- Обычно мы в лечении не нуждаемся. Ты же видела, как я «умер». – проговорил он, усмехаясь мрачно и глядя на меня исподлобья.

Воспоминания об этом ужасе каленой иглой саданули мне прямо по сердцу.

- Ты не можешь ехать дальше, – упрямо продолжала я. - Давай свяжемся с кем-нибудь и попросим замену.

- Хорошо. Давай вернемся к этому завтра…

Он был плох. Очень плох.

- Что будет, если я тебя обниму? – прошептала я.

- Не знаю.

- Можно я попробую?

Он молчал. И я осторожно приблизилась к нему и погладила по щеке. Легкие иголочки поскакали по коже от такого прикосновения. Но я внимательно следила за Стасом. В следующее мгновение я осторожно обняла его за шею и остановилась так, прислушиваясь к себе. Когда это со мной проделывал Стас, я обычно ощущала прилив энергии в спине или в груди. В зависимости от того, как он меня обнимал – спереди или сзади. Теперь я страстно хотела поделиться с ним своими силами. Но не знала, какие усилия я должна для этого приложить. Инстинктивно я понимала, что прежде всего надо было очень этого пожелать. Я желала. Потом я по опыту знала, что чаще всего усиление ощущения прилива сил или наоборот уменьшения сопровождаются вдохом или выдохом. И я вдохнула поглубже, и попыталась выдохнуть в него эти самые силы.

- Не надо, Виктория. Это не поможет, – сказал он, отстраняясь от меня.

- Дай мне хотя бы попробовать, – и я снова обхватила его за шею, притягивая к себе. Он сдался, но я прямо кожей ощутила снова ту же самую горькую усмешку на его лице. «Ну что ж, давай попробуй. Все равно ничего не выйдет», - как бы говорил он мне.

И снова я вдохнула, собрав в единый комок все силы, что были во мне. И снова вместе с выдохом я страстно пожелала отдать эти силы ему… И оно пошло… Я это ощутила. Я, конечно, понимала, что должна контролировать процесс, чтобы не отдать слишком много. Но кто знал, что такое много, и сколько это – мало…