Она была очень бледна и неподвижна. И то, что она была еще жива, можно было определить лишь по наличию всполохов на кривой, которая отражала ее жизненный ритм на данный момент на сером экране монитора.

Я решил, что лучше посижу рядом с ней, пока мне не удастся поговорить наедине с Виктором. По крайней мере, если я его спрошу о вчерашнем вечере, то у него не будет повода отказаться мне отвечать. Надеюсь.

Виктор вошел через некоторое время, и я задал свой вопрос.

- Что с ней вчера случилось?

- Ну, ничего страшного… если только стресс…

- Ты можешь мне просто все рассказать?

- Гоша. Он ждал ее у дома.

- Черт!

- Я справился с ним.

- Ты?!

Глава 22. Виктория.

Очнулась я с ощущением нереальности происходящего. Вокруг все было белым и слепящим и от этого жутко не приятным. В дверь вошла медсестра, сделал мне укол, посмотрев на меня при этом каким-то мутным недоверчивым взглядом.

А еще через некоторое время в палату вошел Стас.

- Наконец-то ты очнулась, - произнес он.

В глазах его метались черные всполохи.

Всю сцену я воспринимала как бы со стороны, без вовлечения в процесс. Возможно, так действовал укол. И еще я порадовалась, что меня не покинула способность мыслить логически. Ясность в голове была необыкновенная, хоть и заторможенность присутствовала в ней тоже. Но тела своего я не ощущала вообще. Как будто его отделили от головы. Ампутировали.

Не смотря на пустоту и ясность, мысли в голове ворочались довольно вяло, словно сытые серые мыши в подвале. Эта странная ассоциация пришла мне в голову, потому что я одновременно вспомнила почему-то картинку из детства. Я была в гостях у подруги, и она водила меня в подвальчик, собственноручно обустроенный ее дедушкой. Весь подвал вместе с печкой, а там почему-то была печка, был выложен глиной и выбелен. От ровности и не отличимости поверхности пола от потолка, стен и самой печки у меня создавалось впечатление эдакой целостности и игрушечности этого небольшого теплого и уютного помещения. И теперь мне почему то казалось, что именно такой подвал находится в моей голове. Ну а мыши вообще появились там от бедности воображения, не иначе.

Медленно, но неумолимо во мне росло желание вспомнить, каким таким непостижимым образом я оказалась здесь. Обрывки воспоминаний о последнем вменяемом вечере, страстный поцелуй, полуобморок Стаса и… Гоша. Страшный подросток Гоша с его недетским голосом и нечеловеческой силой. Ужас, правда ужас какой-то медленный и тягучий, снова затопил меня целиком. И я наконец почувствовала свое тело. Руки и ноги кажется были на месте. Голова тоже располагалась на привычном месте, соединенная с телом моей собственной шеей. Но что-то все равно было не так. Боже, уж не покусали ли меня эти вампиры?!

Видимо эта последняя мысль вызвала во мне довольно сильную эмоцию, что немедленно отразилось на моем лице, и на которую тотчас же отреагировал Стас.

- Что-то болит?

- Все болит, - хрипло и мрачно попыталась пошутить я. - Будто меня покусали.

- Никто тебя, слава богу, не кусал, - успокоил Стас. – Боюсь, какой-то побочный эффект проявился… Мне тоже было плохо, когда… В общем, скоро все должно стабилизироваться.

Я прикрыла глаза, плохо понимая, о чем речь.

- Я спрашивал... никто не знает. Известно только, что кроме обычной реакции на «пробуждение», взаимный обмен у такого как я с такой как ты смертельно опасен. Я, конечно, сглупил. Нельзя было подвергать ни тебя ни себя такому риску. Я слава богу выжил. Но ты… Я не хотел этого, Вика…

Одними губами я ответила.

- Я знаю…

В общем, я пошла на поправку. Потихоньку, в течении следующих нескольких дней, я снова научилась ходить, есть, говорить… И только слушать я теперь по-прежнему не могла. В моей голове почему-то все звучало так, будто я все время находилась в огромной пещере с эхом. Это было необычно. И это мешало мне жить. Стаса я ощущала как некий очень важный для меня объект. Когда он уходил, у меня поднималось давление, увеличивался пульс, и мне приходилось делать успокоительный укол. Но чаще всего он находился рядом со мной. Черные тени из глаз исчезли. И он все время обаятельно улыбался и шутил. А я ловила каждый его жест, каждую эмоцию. Словно боялась, что в любую минуту он может исчезнуть из моей жизни навсегда.

Однажды я рассказала ему о своем необычном видении, которое наблюдала во время своей странной внезапной болезни.

Он выслушал меня очень внимательно. Потом сказал.

- Когда-то очень давно, отец мне рассказал легенду об азгардах. В этой легенде говорилось, что азгарды создали тайную библиотеку, чтобы сохранить свои тайные знания для своих потомков... Красивая легенда... Надо рассказать отцу, - знакомая история. Эту легенду и я читала...

Стас легко поднялся, поцеловал меня едва касаясь губами в лоб, и грациозно проскользнул мимо вошедшей в палату и разинувшей невольно рот медсестры. Девушка была из рода охотниц за телами. Такие не скрывали своих желаний ни перед кем, и на лбу ее в данный момент горела неоновая надпись - «Я хочу». Вот и теперь, пожирая стремительно выбегающего в дверь Стаса глазами, она чуть не облизывалась.

- Симпатичный у тебя друг, – промурлыкала она, все еще оглядываясь, словно надеялась, что парень опомнится и вернется.

- Это мой жених, - внезапно для себя самой сказала я. И сразу подумала - «Чего сказала?»

Зато потом сразу заметила, как интерес к моему Стасу у медсестры из глаз куда-то вмиг исчез. И почему-то подумалось, что не надолго.

Глава 23. Виктор.

Лишь Стас рассказал мне о сне, который видела Виктория, я больше не сомневался. Тот самый день, про который говорил Влад, настал. И я ему позвонил и рассказал про библиотеку.

- Расскажи ему все. Пора, – услышал я в ответ. – Гоше знать не обязательно.

В этот вечер я долго беседовал со своим братом, рассказывая ему все то, что вынужден был скрывать до этого дня.

И про то, что Виктория не обычный человек. Одна из нас. И про то, что при тестировании оказалось, что у Виктории стоит мощный блок... Поэтому было решено довести ее до такого стрессового состояния... И про то, что не разбудить ее было нельзя. Потому что она — Хранитель. Кто такой Хранитель, мы знали все. Но ни разу среди нас не было ни одного Хранителя. Именно поэтому в Конторе было решено пойти на такие риски.

Я не был таким как Стас и мой отец. Я был другим. Меня не пробуждали. Просто потому что не успели. Прикрыли проект и я, усыновленный Вадимом Сергеевичем Зотовым, поехал жить почти обычной жизнью с новой семьей. Почти. Потому что кое-что во мне все-таки от обычного человеческого отличалось.

Я был мал и мало что помнил. Хотя, с детства меня все равно потихоньку обучали всяким штучкам. Поначалу к нам приходила Ольга Филипповна, секретарша отца. Я смутно помнил, что в нашем «санатории» Ольга Филипповна ходила всегда в белом халате. Теперь же она, полная, добродушная, с пучком светлых волос, оказавшись одинокой секретаршей, очень привязалась ко мне. И часто баловала сладостями и всякими послаблениями. Я учился поднимать в воздух перышки и зажигать свечи усилием мысли. Кухня была для меня классной комнатой, потому что там меня учили варить всякие интересные составы. И к выпускному в обычной школе я уже имел толстую тетрадь с разными рецептами, увидав которые обычный медик воскликнул бы «шарлатанство!», а любой знахарь замечтал бы мою тетрадочку получить в вечную собственность.

Влад был опытнее нас всех вместе взятых. Отец сказал, что он один из самых первых пробужденных. Возможно, он был очень стар, если считать годы по человеческим меркам. В моем мире возраст не измеряется годами. Я даже не знал, сколько лет на самом деле моему отцу и моему брату. Конечно, я знал, что на самом деле мы не родственники. По человеческим меркам. Однако то, что объединяло нас, делая необычными для других людей, заставляло порой поверить в ту мифическую историю об азгардах...