- Вы не можете... - Бранвен все время оглядывалась на мать и сына, покидавших дворец, пока экономесса вела ее по портику, взяв под локоть твердой рукой.
- Им лучше уехать, госпожа герцогиня, - говорила экономесса. - Скоро у вас родятся законнорожденные дети, гринголо Освальдо будет заботиться о них.
- Но он - его сын! - воскликнула Бранвен. - Как вы можете разлучить сына с отцом?!
- Герцог сам предложил отправить Адано вместе с матерью.
- Лорд Освальд согласился изгнать сына?! - Бранвен не верила ушам. - Нет, этого просто не может быть!
Она вырвалась из рук пейнеты Кайи и помчалась со всех ног обратно в галерею.
- Ты опять лезешь не в свое дело! - возмутился Эфриэл, догоняя девушку. - Внебрачный сын - забота отца, не надо вмешиваться!
Но она не послушалась. Кто бы сомневался?
Когда герцогиня ворвалась в галерею, герцог еще был там. Он как раз поднял бархатный занавес на дальней стене и любовался скрытой там картиной. Появление жены застало его врасплох, и он не успел опустить драпировку.
- Миледи! Зачем вы здесь?
- Милорд, неужели вы распорядились прогнать не только Адончию, но и... сына? - Бранвен прижала руки к груди, стараясь отдышаться от быстрого бега.
- Да, распорядился, - нехотя ответил герцог. - Не понимаю, что вас так взволновало. Леоакадия, - обратился он к экономессе, которая вошла следом, - я же просил, чтобы их отправили быстро и незаметно. Не следовало так волновать мою супругу.
- Милорд, оставьте мальчика с матерью здесь, где они привыкли жить, - Бранвен смотрела умоляюще. - Разве сердце ваше не разрывается от жалости, глядя на них. Ведь он - ваша плоть и...
- Довольно, - лорд Освальд положил Бранвен руку на плечо, и девушка сразу замолчала и сникла. - Я не желаю, чтобы вы видели их. Мои дети... наши дети, - повторил он со значением, - станут наследниками этого замка. Только вы достойны быть матерью моих детей. Не терзайте себя понапрасну.
- Это слишком... слишком... - Бранвен выскользнула из-под тяжелой руки мужа и попятилась.
Пейнета Кайя тут же оказалась рядом и приобняла ее:
- Пойдемте, моя дорогая. Вы слишком устали и слишком разволновались.
Бранвен приникла к женщине, словно ища у нее защиты, и тут увидела картину, на которую герцог не успел опустить штору. Картина изображала быка и обнаженную женщину с длинными светлыми волосами. Женщина и зверь слились в любовных объятиях, женщина ласкала крутолобую голову зверя, а он касался мордой ее лба, словно целуя. С большой точностью и в мельчайших подробностях было показано могучее орудие быка, проскользнувшее между женских ног, бесстыдно раздвинутых.
- Мы удаляемся, - сказала сухо пейнета Кайя, награждая растерявшегося лорда Освальда негодующим взглядом поверх очков.
Бранвен была потрясена и молчала до самой спальни, а там пожелала остаться одна, попросив принести ужин. Эфриэл был рад, что леди не позабыла об ужине, он здорово проголодался и мечтал о хорошем куске мяса и бокале вкусного вина в придачу.
Им принесли много тарелочек с закусками - маринованными оливками, мелкой рыбешкой, обжаренной в масле до хрустящее корочки, солеными орешками и прочим. В качестве основного блюда подали острую мясную подливку и жареную курицу, а к нему - свежие овощи и ароматные зеленые травы. Принесли и сладости - пахнущие медом, разнообразные по виду, осыпанные мелкими семенами или колотыми орехами.
К сладостям Эфриэл не притронулся, но курицу уничтожил полностью, и даже косточки обглодал. Душевные терзания по поводу наличия у лорда Освальда бастарда его не одолевали, и он поужинал с отменным аппетитом, чего нельзя было сказать о Бранвен. Она брала кусочек хлеба, но забывала подносить его ко рту, а если и подносила, то забывала открыть рот. В конце концов, она съела ломтик яблока и чуть пригубила лимонный напиток из стеклянного бокала, а потом забилась в уголок кровати, спрятавшись под балдахином.
Эфриэл не стал мешать ее уединению. Он даже опасался начинать с ней сейчас разговор, не зная, что хотел бы услышать по поводу сегодняшнего посещения галереи. Вымазав куском лепешки остатки соуса из чаши, где лежала курица, он с удовольствием похлопал себя по животу.
- Ты тоже не можешь его есть? - спросила Бранвен из-под балдахина.
- О чем ты, дитя?
- Ты тоже не можешь есть этого бедного быка? Они принесли блюдо из него.
Эфриэл встал, разминая мышцы, и уселся на подоконнике, подтянув колено к груди и оперевшись на него подбородком. Комната герцогини располагалась на втором этаже. Вид из окна был ограничен кипарисами с одной стороны и дворцовой стеной с другой, но между ними, как в раме, открывалась очаровательная картина - излучина реки и остроконечные крыши городских домов, все в ярких огнях.
- Разочарую тебя, девочка, - сказал сид, наблюдая закат. Солнце уже село, но по небу пролегли алые перья закатных облаков, такие же огненные блики трепетали на поверхности реки. - Я не столь нежен, как ты, но есть говядину - это зарок для меня. У нас его называют гейс. Когда я стал юношей, мне запретили есть мясо быка, моего тезки. Иначе я потеряю свою силу, и злые духи смогут найти меня.
- Какая нелепость, - сказала Бранвен. - Дух боится духов.
- Эй, милашка, сколько тебе повторять? Я - не дух. Это ты и весь твой мир - иллюзия. Когда я вернусь домой, то не успею выпить кружку пива, как здесь не будет ни тебя, ни твоего мужа, ни Алемады вкупе с Эстландией, - тут он вспомнил, что не желал начинать подобного разговора и тихо выругался, чтобы не услышала впечатлительная леди.
- Прости, я снова подвела тебя, - произнесла она покаянно, и спросила: - Я кажусь тебе странной?
- Ты кажешься мне глупой, - сказал Эфриэл, хотя на самом деле так не думал.
- Да, я тебя понимаю... - прошептала Бранвен.
- Много ты понимаешь.
- Не много, но кое что... Я должна была принять его и... не смогла. Я... я всегда была самой слабой, - заговорила она торопливо, словно спешила излить душу, опасаясь, что сид не станет слушать. - В моей семье таких больше нет. Айфа с самого рождения сияла, как солнце - красивая, грозная. Когда она родилась, то каждому было ясно, что в ней древняя кровь - еще древнее Роренброков. Та кровь попала к нам через королеву Сан Сомарец, она была колдуньей, одной из самых могущественных в Эстландии. Айфа очень похожа на нее. Эмер - превосходная наездница и охотница, а я никогда не смогла бы убить зверя, и в седле себя чувствую, как... как... - она замялась, подыскивая сравнение, - как кусок теста. Тигриша - она вообще ничего не боится. Видел бы ты, когда она ездит по краю пропасти на колеснице! И даже у тихони Киараны стальной характер. Матушка почему-то всегда обижает ее, а она молчит. И только я - слабачка и глупая трусиха!
- Вас прорвало сегодня, - проворчал Эфриэл. - Поистине, день откровений гусиной семьи.
И тут она огорошила его:
- Не знаю, смогу ли я стать женой лорда Освальда...
- Эй! - Эфриэл рывком повернулся к ней.
- Что-то перевернулось во мне, когда я увидела, как он поступил с Адончией. Выбросил, будто вещь, ставшую ненужной. Разве это благородно? А прогнать сына? А эти странные развлечения с быками... Эта ужасная картина... А поедание несчастного животного, которого закололи на потеху толпы? Чем больше я вспоминаю об этом, тем более он становится мне противен.
Эфриэл ощутил внезапную слабость:
- Не намекаешь ли ты...
Она испуганно отодвинула краешек балдахина и выглянула:
- Нет-нет! Я не нарушу своего слова! Как только лорд Освальд вернется, я... впущу его в спальню. И потом отправлю домой тебя. Просто...
- Что - просто?
- Едва ли я буду ему хорошей женой. Жена, которая презирает мужа - это проклятье. Ах, что я наделала...
- Не казнись, - успокоил ее сид. - Все вполне обычно. Если бы ты знала, сколько жен презирают своих мужей.
- Это неправильно, - сказала она с отчаянием.
- Это жизнь, дитя, а не лады-балады о рыцарях и дамах.
