– Как хорошо, парни, что вам не придется усаживать его на Старую Замыкалку, – нарушил тишину Билл. – Вот бы вы попотели, привязывая лапки к ножкам и надевая на голову колпак.

Перси по-прежнему молчал, но уже перехватил дубинку и теперь держал ее так, как держат хорошую сигару.

Мышонок остановился там же, где и в прошлый раз, в трех футах от стола, и уставился на Дина. На мгновение глянул на Билла, но затем вновь сосредоточил свое внимание на Дине. Перси он словно и не замечал.

– А он у нас смельчак, надо признать, – молвил Билл и чуть повысил голос: – Эй! Эй! Пароход Уилли!

Мышонок чуть повел ушками, но не убежал, даже не сдвинулся с места.

– А теперь смотри. – Дин вспомнил, как Зверюга кормил мышонка крошками сандвича. – Не знаю, какое у него сегодня настроение, но…

Он отломил кусочек крекера и бросил на пол перед мышонком. Маленькие черненькие глазки секунду или две смотрели на желтый кусочек, шевелились усики, потом мышонок приблизился к кусочку крекера, взял его в лапки, сел и начал есть.

– Будь я проклят! – воскликнул Билл. – Ест-то как аккуратно, словно пастор за ужином в субботний вечер!

– Скорее, как ниггер, жрущий арбуз, – прокомментировал Перси, но охранники не обратили на него внимания. Как и Вождь, и През. Мышонок слопал крекер, но продолжал сидеть, уютно устроившись на свернутом в кольцо хвостике и разглядывая гигантов в синем.

– Дай-ка я. – Билл отломил кусочек крекера и, перегнувшись через стол, бросил его на пол. Мышонок понюхал крекер, но не прикоснулся к нему.

– Ха, – вырвалось у Билла. – Наверное, наелся.

– Не, – возразил Дин. – Он знает, что ты тут человек временный, только и всего.

– Это я-то временный? Очень мне это нравится! Я здесь столько же, сколько и Гарри Тервиллигер! Может, даже дольше!

– Успокойся, старина, успокойся, – заулыбался Дин. – Смотри сам и убедишься, что я прав. – И он бросил на пол кусочек крекера. Действительно, мышонок взял его в лапки и начал есть, по-прежнему игнорируя подачку Билла Доджа. Но не успел мышонок и дважды поднести крекер к пасти, как Перси, словно дротик, метнул в него дубинку.

Мышонок, конечно, цель крошечная, но надо отдать должное Перси: бросок удался. Дубинка снесла бы голову Пароходу Уилли, если б не его великолепные рефлексы. Мышонок наклонил голову точно так же, как делает это человек, и выронил кусочек крекера. Тяжелая дубинка пролетела практически впритирку с его головой и позвоночником, так близко, что взъерошила шерстку (так, во всяком случае, утверждал Дин, и я не стал его поправлять, хотя не могу сказать, что полностью ему поверил), потом стукнулась о зеленый линолеум и забарабанила по решетке пустой камеры. Мышонок не стал дожидаться, пока ему скажут, что произошла ошибка. Похоже, он вспомнил, что у него есть неотложные дела в другом месте, повернулся и понесся по коридору к изолятору.

Перси аж взвыл от расстройства, он-то знал, что едва не уложил грызуна, и бросился следом. Билл Додж схватил его за руку, вероятно, автоматически, но Перси вырвался. Потом, однако, Дин доказывал всем, что именно эта задержка и спасла жизнь Пароходу Уилли, но скорее всего мышонок уцелел благодаря собственному проворству. Перси хотел не просто убить мышонка, он жаждал размазать его по линолеуму, поэтому мчался вперед огромными прыжками, словно олень, с силой вдавливая в пол ноги в тяжелых ботинках. Дважды мышонок едва увернулся от них, резко меняя направление движения, но в конце концов добрался до двери. Махнул своим длинным, ну очень уж длинным, розовым хвостиком и исчез.

– Черт! – Перси ударил кулаком по двери. Затем начал перебирать ключи, чтобы открыть дверь изолятора и настигнуть грызуна там.

Дин направился к нему. Шел он не спеша, чтобы успеть взять себя в руки. Потом он сказал мне, что, с одной стороны, ему хотелось посмеяться над Перси, а с другой – так и подмывало схватить этого идиота, заломить ему руки за спину да со всего размаху швырнуть в дверь изолятора, чтобы на пару минут вышибить из него дух. Причину следовало искать во внезапности случившегося. Наша работа в блоке Е состоит в том, чтобы максимально избегать суеты, а Перси Уэтмор словно ставил целью добиваться обратного. Ни у кого не возникало желания заступать с ним в одну смену. Да и кому охота разряжать мину, если за спиной стоит человек и бьет в литавры. Дин сказал, что увидел печаль в глазах Арлена Биттербака… даже Президент вроде бы расстроился, хотя обычно этого джентльмена и танком не прошибешь.

А кроме того, Дин уже начал воспринимать мышонка как своего приятеля, ну если не приятеля, то как неотъемлемую часть жизни в блоке Е. И потому Дин не мог одобрить того, что уже сделал и еще пытался сделать Перси. Разумеется, речь шла не о том, что Перси хотел убить мышонка. Просто Перси в очередной раз продемонстрировал неспособность понять, что хорошо, а что плохо, тем самым вновь доказав непригодность для работы, за которую взялся.

Дойдя до конца коридора, Дин уже совладал с собой и понял, как ему надо себя вести. Чего Перси не мог снести, так это предстать перед всеми дураком, и мы это знали.

– Опять мимо, – усмехнулся Дин.

Перси грозно глянул на него и отбросил волосы со лба.

– Прикуси язык, Четырехглазый. Я в бешенстве. Не выводи меня из себя.

– Значит, снова будем двигать мебель, так? – Дин не рассмеялся… но смеялись его глаза. – Что ж, после того как ты все вынесешь в этот раз, тебя не затруднит протереть пол?

Перси посмотрел на дверь. На ключи. Подумал, как он будет вновь искать мышонка, а остальные – стоять вокруг и смотреть на него… даже Вождь и През.

– Будь я проклят, но никак не пойму, что здесь смешного, – вырвалось у Перси. – Не нужна нам мышь… у нас и так полно паразитов.

– Как скажешь, Перси. – Дин поднял руки.

Как сказал мне Дин следующим вечером, в тот момент он подумал, что Перси сейчас бросится на него.

Но подошел Билл Додж и разрядил обстановку.

– Кажется, ты это уронил. – Он протянул Перси дубинку. – Дюймом ниже, и ты сломал бы бедняге позвоночник.

Перси раздулся от гордости.

– Да, неплохой бросок. – Он аккуратно засунул дубинку в чехол. – В средней школе я был подающим[17]. И неплохо играл.

– Это чувствуется. Рука у тебя по-прежнему твердая. – Говорилось все это уважительным тоном, но стоило Перси отвернуться, как Билл подмигнул Дину.

– Да, – кивнул Перси. – Особенно мне удалась игра в Кноксвилле. Задали мы этим городским перцу. И выиграли бы, если б не судья, дылдон паршивый.

Дин мог бы поставить на этом точку, но в служебной иерархии он стоял выше Перси, а обязанность начальников – учить уму-разуму подчиненных. В тот момент, до появления Коффи, до появления Делакруа, он еще думал, что Перси может чему-то научиться. Поэтому он протянул руку и сжал запястье Перси.

– Надо бы тебе подумать о том, что ты сейчас делаешь.

Потом Дин говорил, что старался придать своему голосу серьезность, чтобы в нем не слышалось упрека.

Перси, однако, услышал. Он не хотел, да и не мог чему-либо учиться… в отличие от нас.

– Слушай, Четырехглазый, я отлично знаю, что делаю. Пытаюсь избавиться от этой мыши! Или ты ослеп?

– Ты также напугал Билла, напугал меня, даже этих двоих. – Дин указал на Биттербака и Фландерса.

– И что? – Перси расправил плечи. – Они не в яслях, если ты этого еще не заметил. Хотя вы, парни, относитесь к ним так, будто они груднички.

– Я вот тоже не люблю, когда меня пугают, – пробурчал Билл, – и я работаю здесь, Уэтмор, если ты этого еще не заметил. Опять же я не из твоих дылдонов.

Перси смотрел на Билла, хищно прищурившись.

– И нам незачем пугать их без нужды, потому что они и так живут в постоянном напряжении, – говорил Дин тихим, ровным голосом. – А мужчины под таким напряжением могут сломаться. Причинить вред себе. Другим. Иногда доставить таким, как мы, массу неприятностей.

У Перси дернулся рот. В неприятностях он разбирался. Доставить их кому-либо другому – одно удовольствие. Навлечь на себя – это ни к чему.