- Черт! - не удержался от возгласа Гранин. Это известие так его поразило, что он даже схватился за свою шею, ощупав ее на предмет определить, цела ли она еще.

- Черт здесь как раз ни при чем, - возразил ангел. - А вот ваш покорный слуга имеет к вашему, будем прямо говорить, спасению самое непосредственное отношение. Я тогда как раз работал вашим ангелом хранителем. Я, кстати, и сейчас им являюсь, но уже по совместительству. Так себе, скажу я вам, работенка. Так вот, то факт, что мне удалось уберечь вас в том страшном происшествии, сохранить жизнь и прочее, я посчитал достаточным основанием для того, чтобы обратиться к вам напрямую. Обратиться с предложением, от которого вы не смогли бы отказаться. И я обратился, связавшись непосредственно с вашим сознанием. И вы, надо подчеркнуть особо, не отказались. Да и кто бы отказался!

- Скажем так, я мало что помню, - сообщил собеседнику Гранин. - То есть, вообще. Я тогда, помнится, жутко пил, никак отойти не мог от шока. Глаза закрою, и сразу голова эта в воздухе кувыркается, и кровавые зайчики в хороводе... Друг мой погиб, как-никак. Но я был невиновен в той катастрофе.

- Конечно, невиновен. Хотя поначалу виновным считали именно вас.

- Вы хотите сказать...

- Я и говорю! Для улаживания этого вопроса мне так же пришлось приложить кое-какие усилия. Так что, вы мой должник...

- Даже не знаю... - протянул Гранин неуверенно. - Я должен вас поблагодарить?

- Благодарность дело такое, - сказал ангел. - Можно сказать, добровольное, а потому редкое. Чего не скажешь о пунктах договора. Позвольте напомнить вам его суть.

- Напомните мне, пожалуйста, - попросил Гранин.

- Ну, за этим задержки не будет, для этого я вам и явился. Он предостерегающе вскинул десницу. - Явился, именно! И давайте попробуем обойтись без банальных замечаний. Но прежде, напомню вам вкратце, буквально в двух словах, ваше тогдашнее состояние, возможно, вы уже не помните. Общее ваше состояние и положение в обществе и в профессии. Оно было удручающим. Как актер, вы не могли себя реализовать. Да что там, найти себя не могли. Более того, в вас и актера-то мало кто видел. В те времена вы перебивались редкими подачками, вторыми ролями, небольшими эпизодами и даже массовкой. В утренниках участвовали! Семья разваливалась, что не мудрено и даже естественно. И на этом фоне непосредственная угроза алкоголизма. А вам было уже тридцать пять лет...

- Ну, не следует так уж сильно сгущать краски... - попытался возразить Гранин. - Трудные были времена, непростые моменты. У всех они случаются. Так что, все же, не следует...

Попытка не удалась

- Следует! - настоял на своем ангел. - Следует. Словом, тогда я и вышел на контакт с вами. Несмотря на все сопутствующие и отягчающие обстоятельства, мне удалось их преодолеть и связаться с вашим сознанием. Что удивительно, оно откликнулось. Отозвалось, представляете? Ему, как выяснилось, самому надоело находиться в угнетенном состоянии, под властью такой нездоровой личности, как ваша, поэтому мы с ним быстро договорились. Я брал на себя обязательства позаботиться о вашей карьере, личной жизни и прочем, вы же, со своей стороны, соглашались с тем, что я, время от времени, а именно, когда посчитаю нужным, мог входить в вас, не причиняя вам, естественно, ни малейшего вреда, и жить, в каком-то смысле, вашей жизнью.

- Не может быть! - закричал возмущенный Гранин. - Я не мог на такое пойти! Никогда! Я был пьян!

- Могли, и пошли, - заверил его ангел. - А то что были пьяны, так это не аргумент. Сознание никогда не пьянеет, только притворяется, подыгрывая хозяину, поэтому, в отличие от него, всегда договороспособно. С нашей, ангельской, точки зрения. К тому же, вы тогда постоянно взывали к Богу, помните? Господи, услышь! Господи, помоги! Господи, приди и спаси! Я, чтоб вы знали, являюсь его представителем здесь, на месте, и имею полное право в некоторых - оговоренных - случаях действовать от его имени. Ваш случай вполне подходящий, из списка. Так что, с юридической точки зрения, не подкопаться, все тонкости соблюдены.

- Где подпись моя? - не унимался Гранин. - Где? Покажи бумагу! Бумагу сюда! Желательно с мокрой печатью!

- Мне это только кажется, или вы на самом деле пытаетесь быть остроумным? Не стоит, не напрягайтесь. Подписи на бумаге - это архаика, и они между нами, ангелами, уже давно не используются. Все договоры, подобные нашему с вами, скрепляются знаками крови и фиксируются там, в Небесной канцелярии. Надлежащим образом фиксируются, уж поверьте мне... Эти договоры неоспоримы, и имеют силу большую, нежели юридическую.

Гранин, слушавший внимательно, не открывая глаз от вещавшего зеркала, откинулся на кресле. Постучал ладонями по подлокотникам, сыграл губами на своей невидимой трубе. Видимо, нелегко было ему согласиться и принять услышанное, которое пронзало его и будоражило до испарины на лбу. Он судорожно отер ее ладонью, растрепав редкие волосы на голове.

- Ну, так, я не понимаю, а в чем проблема? - спросил он. - Кто-то не выполняет свои обязательства? Есть рекламации по договору? Да, и если уж мы с тобой все равно общаемся, скажи, наконец, как мне к тебе обращаться? Назови свое имя, или что там у вас вместо него... А то как-то неудобно.

- Вы можете звать меня М, раз уж без этого никак.

- М? Это что, Михаил? Майкл? Мойша? Метро? Что за имя такое из одной буквы?

- М - это просто М. Пусть будет так. Для вас этого вполне достаточно.

- Ну, хорошо, хорошо! Пусть будет М?Я же не против. Хоть ЖО!

- Никаких ЖО! Здесь вам не тут! И вообще, постарайтесь не ерничать. Все намного серьезней, чем вам, как я подозреваю, кажется. Ситуация не просто "поболтать по телефону", и сама не рассосется, и не будет такого, что назавтра вы проснетесь, а все уже пройдет. Нет, только конкретный выбор, конкретные решения и, далее, конкретные дела. Вот так, уважаемый Андрей Владимирович, вот что требуется от вас сейчас.

Гранин засопел. Он не любил, когда на него давили, а уж тем более, когда начинали угрожать. А он почувствовал угрозу в словах этого зазеркального призрака на букву М. Глаза его сузились и стали словно две бойницы, за которыми заблестели холодным огоньком глаза. Легкий хмель, который до того обволакивал и ласкал сознание, рассеялся и отступил на время.

- Ты не очень-то напирай, - сказал он гостю отрывисто. - Хоть ты и М, я знать тебе не знаю, и все, что ты тут говоришь, для меня все равно, что неспровоцированное трамвайное хамство. Я тебя не знаю! Да и знать не желаю. А, может быть, М - это мистификация? И ты всего лишь видение, галлюцинация? Мираж! Тоже на букву М, между прочим. Что тебе от меня нужно? Объясни по-человечески, раз уж ты все равно здесь.

- Вы, гражданин, держите себя в руках и не кипятитесь раньше времени, - сказал М. - Проблема, как я уже говорил, в нашем с вами, Андрей Владимирович, договоре. А точней, в его выполнении. Или невыполнении, что еще точней. Вы, уважаемый артист, манкируете своими обязательствами, которые, в соответствии с договором, на себя взяли.

- Какие обязательства, чем манкирую? - сыпал свои вопросы и уходил в несознанку Гранин. - Я ничего такого не знаю. Ты все про какой-то договор говоришь, а я про него ни сном, ни духом не ведаю. Ты зачем его с пьяным заключал? Пьяный знаешь, проспится, а дурак никогда. Но с пьяного, опять же, какой спрос? Никакого! Так у нас принято и, кстати, правильно принято. Почему ты со своим договором к трезвому ко мне не пришел? А?

- Так это же ясно! - сказал М. - Трезвый вы ни на какое соглашение не пошли бы. А для заключения сделки необходимо добровольное согласие сторон. И не просто согласие, а стремление его заключить. Вы тогда крепко выпили, расчувствовались, со слезой даже, я бы сказал, обильной... Ситуация была самая подходящая.

- Ага, - вскинулся Гранин, - так ты воспользовался моим беспомощным состоянием! А теперь имеешь наглость права качать!

- Ну, воспользовался, - бесстыже согласился М. - Почему же не воспользоваться, когда предоставляется такая возможность? Разве вы сам не такой? И вы частенько этим пользуетесь.