***
Околоземная орбита. Кэрриер "Нимитц". 30 минут после ядерного удара.
Манфред Рихтгофен, несмотря на фамилию, не стремился ни в армию, ни тем более в ВКС. И уж точно, упаси господь, служить на аэрокосмических машинах, где даже в мирное время смертность была выше, чем в большинстве подразделений. Что поделать - космос ошибок не прощает, особенно если ты летишь в скорлупке длиной метров пятнадцать. Мечты немца были насквозь мирными, и самой насильственной мыслью для него была мысль о том, как бы поудобнее порезать колбасу на завтрак. В восемнадцать своих лет он мысленно представлял, как будет сначала учиться на финансовом, а потом, устроившись работать в какую-нибудь крупную компанию, годам к тридцати-сорока станет примерным семьянином и уважаемым человеком. И, учитывая его природную педантичность и упорство, у него были на это все шансы.
Но, как говориться, если хочешь насмешить богов, расскажи им о своих планах. В случае Манфреда это был выпускной из школы в последовавшей пьяной дракой. И всё бы ничего, если бы Рихтгофен лично не отправил на больничную кочку одного из участников драки. Который, оказалось, был то ли родственником, то ли просто хорошим знакомым ректора одного из лучших ВУЗов Германии, а тот - другом ещё нескольких влиятельных личностей. То, что он сотворил, Манфред понял, когда его дед совершенно спокойным голосом, никак не сочетавшимся с яростью в глазах, рассказывал о том, что теперь ждёт юношу и куда ему теперь закрыт путь. А затем перепуганного, бледного как смерть от открывшихся перспектив отпрыска Рихтгофенов высочайшим указанием патриарха семейства отправили в армию, где у деда - старого вояки, были свои завязки. Разумеется, с наказом свалить подальше от Земли, дабы народ к его возвращению успел забыть о его существовании. Боги, глядя на это, предвкушающе хихикали, чувствуя приближение отличного спектакля.
Второй сюрприз ждал Рихтгофена в военной комендатуре. Манфред, всё ещё ненавидящий космос в общем, и флот, как его составляющие, никогда бы не записался в подобные войска. Но свалить с Земли было надо, а для этого было два пути - флот или мобильные войска. Но вот беда - в конкретной комендатуре набор в "сухопутную" часть войск был окончен, а вот во флоте, наоборот, обнаружился недостаток кадров. И Рихтгофена, обладавшего, к тому же, отличным здоровьем, лёгкой рукой военного комиссара записали во флот. Более того - как человека с великолепной реакцией, его отправили именно в те войска, которые он ненавидел лютой ненавистью - аэрокосмические силы. Боги уже не смеялись - они ржали.
Это потом только Рихтгофен узнал, что вся эта история, за исключением драки, была целиком и полностью срежессирована дедом, который сыграв на неадекватом состоянии внука, внушил ему, что требовалось. Но это было потом. В тот же момент курсант Рихтгофен, злой как чёрт, стоял напротив проходной и отчаянно думал о том, как бы откосить от такой незавидной участи. В конце концов он, решив подождать немного, завалить тесты и написать рапорт о переводе в пехоту или танковые войска. И со свойственной педантичностью принялся добиваться своей цели. И это сработало бы, не сыграй против него одно обстоятельство - худших отчисляли насовсем, без возможности перевода. С формулировкой - "лицо, плохо поддающееся обучению". А вот это уже был крест не только на военной, но и на гражданской карьере. Так что Рихтгофен обманул сам себя. Но тут ему улыбнулась удача (ну или боги решили продлить представление) - он узнал об этом негласном правиле, случайно подслушав разговор двух однокашников, посмеивавшихся над тем, что "наконец-то отчислят этого придурка Манфреда, позорящего наше училище". Так что молодой немец, узнав, что его планы свалить из армии очень сильно скажутся на гражданской жизни, резко налёг на учёбу, и, к удивлению всего училища, в том числе преподавателей, оказался в десятке лучших по результатам экзаменов. И выражение лиц одногруппников так порадовало юношу, что он решил повременить полгода с переводом, дабы показать всему училищу, кто тут самый умный и крутой. Боги довольно улыбнулись - наивный человечек попался в ловушку.
Прошло полгода. Рихтогофен закончил первый курс, и, как водится, после сдачи экзаменов их выстроили, и, поздравив с окончанием первого года обучения, задали вопрос - нет ли среди собравшихся тех, кто передумал обучаться на пилота. Юноша сидел в третьем ряду, сразу за преподавательским составом. Он был пятым по результатам экзаменов и имел на это полное право. И вот, сидя в числе лучших, он подумывал о том, чтобы подняться, и, сбросил ненавистную форму, свалить из космических сил. А лучше, из армии. Но... почему-то у него не поднялась рука. Причины, почему он не вышел, он до сих пор не мог понять. Но, как бы то не было, Манфред остался учиться.
Начались полёты. И вот тут-то Рихтгофен и понял, почему остался. Летать ему понравилось. Понравилось до одури - Нередко Рихтгофен засиживался до полуночи в симуляторе и шёл на следующий день на занятия с красными глазами. Но оно того стоило - машина слушалась его, как ручная, словно являясь продолжением тела. И не раз курсант благодарил богов о том, что заставили его сидеть на первом курсе. Боги улыбались.
Затем было распределение. Манфред, после размышлений, выбрал кэрриер "Нимитц". Мало того, что этот корабль был один новейших, так ещё и не вылезал с фронтира. И вот теперь, после полугода службы, его ждала первая боевая операция. И не где-нибудь, а на его родине - Земле. Сидя в кабине, Ритхтгофен отстранённо подумал, что не так он хотел вернуться домой. Но увы - судьба в очередной раз посмеялась над плпанами самонадеянного землянина.
- Перекличка! - голос комэска в шлеме вырвал лейтенанта из воспоминаний.
- Нимитц-1-2 готов!
- Нимитц-1-3 готов!
- Нимитц-1-4 готов!
- Нимитц-1-5 готов! - отрапортовал Манфред.
Вскоре все десять машин доложили о готовности.
- Нимитц-1, это Нимитц-старт. Коридор свободен, добро на взлёт. Доброй охоты, первые.
-Спасибо, Нимитц-старт, - откликнулся комэск, - Первое крыло, взлёт по парам.
И, словно подавая пример, первые две машины рванули к видневшемуся выходу.
Первые два ушли.
Вторые два ушли.
Теперь их очередь. Последовательность действий отработана до автоматизма. Его машина устроена так, что не может взлетать с пусковой трубы, а значит, поднимать придётся двигателями.
Так, конфигурация взлётная, истребитель к взлёту готов.
Оба РУДа на взлётный режим - сейчас не до сантиментов вроде разгона с постепенным увеличением тяги. Ждём выхода на режим.
Теперь отпускаем тормоза. Скорость растёт, великолепно.
Точка принятия решения пройдена. Теперь затормозить невозможно. Всё в порядке.
Есть отрыв!
Два аэрокосмических истребителя, загруженных отнюдь не по-истребительному, вылетели из ангара кэрриера, и, заняв своё место в строю и дождавшись остальных, рванули к планете, часть которой уже сейчас прикрыли облака пыли, поднятые ядерными взрывами.
***
- Вход в атмосферу, - мягким женским голосом уведомил пилота речевой информатор. Одновременно с этим в левой верхней части ИЛСа(прим. авт. индикации на лобовом стекле, более известно как Head-up-display/HUD) появилась медленно заполняемая рыжая шкала температуры обшивки. Это позволяло контролировать параметры прохода через плотные слои атмосферы, не рискуя сгореть от трения. Нос истребителя окутался огнём пополам с голубоватым сиянием кинетического барьера - на такой скорости защитный экран предохранял не столько от попаданий, сколько от трения, принимая на себя нагрузку. Через некоторое время серия писков зуммера оповестило Рихтгофена об истощении барьера, но дело было сделано - АКИ пришёл через плотные слои атмосферы. Машина тут же потеряла в манёвренности. Казалось, что она в воздухе держится исключительно за счёт двух мощных двигателей. Отчасти так и было - крылья АКИ были предназначены скорее для монтажа подкрыльевого вооружения. Манфред обречённо вздохнул - вот поэтому он и недолюбливал машину, которую на данный момент вёл к цели.
