— У вас весьма послушные прихожане, господин ректор. Но в конце концов что сталось с вашим Менги? Человек только что был свидетелем того, что вы называете несчастным случаем… и что же, назавтра он не пытается во всем разобраться?

— Он был слишком пьян, Ваше высокопреосвященство… Если бы Ваша светлость знали, что мерещится нашим рыбакам, когда они напьются, только уважение к вам не позволяет мне… Нет это… это из области таких художеств…

Прелат открыл было рот, затем, по размышлении, счел за благо промолчать.

— Что меня удручает, — продолжал ректор, — так это не смерть этой несчастной. Господь знает, что делает, а мы всего лишь слуги его… Я имею в виду наследство… Менги — слаб, но, в сущности, неплохой парень. Я бы хотел помочь ему, раз уж он беден… так же беден, как мы, и это самое меньшее, что можно о нем сказать… С другой стороны, слишком поздно давать задний ход… Я рассчитывал, что смогу выкупить его дом… за большую сумму. Только он отказался. И теперь просто не знаю, что делать. Что бы вы посоветовали мне, Ваше высокопреосвященство?

— Вы у меня спрашиваете? — воскликнул епископ. — Но тут не может быть колебаний. Вы расскажете ему всю правду, слышите меня? Всю правду!.. Эти деньги принадлежат ему. И пусть он распоряжается ими по своему усмотрению. Об остальном… я подумаю.

— Остров, Ваше высокопреосвященство!

— Превыше острова есть закон. Возвращайтесь туда, господин ректор, и делайте то, что я вам сказал, и немедленно! Повинуйтесь мне, если вам непонятны мои соображения… Я спрашиваю себя, господин ректор, действительно ли Господь вас подвигнул? Идите же! Дайте мне знать обо всем!

На молу ректора ждал мэр.

— Ну как?

— Его высокопреосвященство — человек не такой, как мы. Это городской человек. И мыслит он, разумеется, как городской. Он хочет, чтобы мы сказали всю правду Менги.

— Слишком поздно! Он неожиданно уехал. Его отвез Жандрон.

— А! И он принял в конце концов наш дар?

— Я даже не посмел спросить его об этом.

— А он не сказал тебе, куда он отправился?

— Нет. Он и сам, конечно, не знает, куда.

— Слава тебе, Господи. Сделай так, чтобы его никогда не нашли, — прошептал ректор.