У Джерина была личная традиция: после каждой законченной работы вести команду в одну из таверн Соромо. Как босс он получал существенно больше, чем остальные члены команды, и, к одобрению Джез, с радостью угощал за свой счёт команду едой и выпивкой. Редко ей встречался такой щедрый и дружелюбный босс, как Джерин.

Конкретно эта таверна называлась "Янами", и Джеззет не знала и не интересовалась, что это значит. Но раньше она здесь не бывала – ни с этой маленькой командой охранников, ни без неё – и поэтому знала, что непременно случится.

В маленькую огороженную комнату вошла официантка и замерла на месте. Джеззет посмотрела на неё. Как и все служанки в Соромо, она была одета в большое шерстяное платье, скрывавшее всю фигуру, за исключением головы, ладоней и ступней в тапочках. Её лицо закрывала белая керамическая маска без особых черт, с двумя щёлочками для глаз и щёлочкой чуть тоньше, но длиннее, для рта. Из-за какой-то игры света ни губы служанки, ни её глаза не были видны под маской, и это было сделано намеренно.

"Раз мужчины, которым она прислуживает, не могут видеть ни её фигуры, ни лица, то они даже не думают о ней ни как о женщине, ни как о человеке. Поистине, чудесный город".

Волосы служанки, почти такие же чёрные, как у Джез, свисали до плеч, обрамляя маску – они немного покачнулись, когда она пробормотала что-то на языке, которого Джез не знала, а потом повернулась и быстро вышла из комнаты. Ещё одной несправедливостью по отношению к женщинам Соромо был тот факт, что им – по крайней мере простолюдинам – запрещалось изучать общий язык, и, следовательно, они не могли общаться с иностранцами.

Лей усмехнулся и вытащил курительную трубку, набил сушёным листом и раскурил от единственной свечи в центре стола. Джерин с покорной улыбкой широко развёл руками, а потом достал из куртки дин – деревянную пластинку, служившую в Драконьей империи деньгами и стоившую больше, чем лат.

– И так каждый раз, – со вздохом сказала Джез и покачала головой.

Джерин кивнул.

– Чтобы тебе позволили здесь пить, надо заплатить почти столько же, сколько за еду для тебя на всю ночь.

– Ну так не плати, – беспечно ответила Джез. – Я научу их уважению.

Джерин фыркнул.

– И навлечёшь на нас чёртову стражу. Тебе-то, может, и ничего не будет, с учётом того, как тобой очарована императрица, но мы… нас казнят за нарушение порядка.

Джеззет кивнула – в Соромо часто случались публичные казни за всевозможные преступления, и нарушение порядка определённо было одним из них. Варварские столичные наказания действительно снижали уровень преступности. "Или же они просто заставляют преступников работать умнее и осмотрительнее".

Высокий мужчина в облачении, выдававшем в нём владельца, вошёл в дверь и указал на Джеззет.

– Вон, – приказал он, выпучив глаза.

Джез повернула голову и мрачно улыбнулась владельцу, отчего тот испуганно отступил на шаг, но Джерин уже поднялся и принялся успокаивать тупицу. После нескольких успокаивающих слов и целого дина владелец согласно проворчал, что Джеззет может остаться. Она зааплодировала, когда владелец покидал комнату, но он её проигнорировал.

Спустя несколько минут снова появилась служанка. Кто-то мог бы подумать, что это другая девушка, но Джеззет точно знала, что это та же самая. Она поняла это по тому, как ходила эта женщина, и по тому, как она регулярно дёргала головой в сторону Джез. Женщины в Соромо всегда находили её очаровательной, и, судя по тому, как здесь с ними обходились, Джез это не сильно удивляло.

Все заказали еду и выпивку, и за всё это время служанка ничего не сказала, только с энтузиазмом кивала. Джеззет смотрела на неё и качала головой.

– Отвратительно, как вы тут относитесь к женщинам, – осуждающе сказала она Джерину и Лею.

Лей улыбнулся и пожал плечами, а Джерин рассмеялся:

– Ты обо всём народе или конкретно о нас? Лично я даю своей жене все удобства и права, которых она заслуживает. К сожалению, сама она отказывается принимать права, которые я ей даю. – Джеззет фыркнула, но Джерин продолжил: – Так и есть. Это неприятное последствие культуры, в которой мы живём – наши женщины считают, что они хуже мужчин.

– Они и хуже, – сказал Лей, заговорив впервые за день и, судя по опыту, вероятно в последний раз.

Джез едва не прожгла в нём дыру взглядом, но Лей лишь просто пожал плечами и проигнорировал её.

– Сам я, – продолжал Джерин, – не считаю, что это справедливо. То, как мы низводим женщин до роли единственно прислуги, как большинство мужчин, включая моего молчаливого друга, напоказ воспринимает их лишь в качестве вещей. Это неправильно, по крайней мере я так думаю, но что я должен делать? Я простой человек с простыми возможностями. Я работаю, чтобы поддерживать свою семью. Я не революционер.

– А почему? – надавила Джез. – Настаивай на своём, поступай не как все, если ты действительно веришь в то, что сейчас исторг.

Джерин рассмеялся.

– Я простой человек. И к тому же, держу пари, ты, просто будучи собой в нашем городе, делаешь больше, чем я смог бы сделать в своей жизни.

Джез фыркнула. Ей хотелось плюнуть, но в Соромо это считалось грубостью, особенно в помещении.

– О, ты мне не веришь? Но это правда. Ты распространяешь разногласия одним фактом своего существования, Джеззет Вель'юрн. Женщины завидуют твоей свободе, твоей силе, а мужчины понимают, что хотят чего-то большего – а не просто эти кроткие тени, которых продают им в качестве жён. В тот день, когда вы с арбитром сюда прибыли, весь город гудел.

– Он часто производит такой эффект, куда бы ни приехал, – сказала Джез.

– Не он, а ты. Некоторые высокородные, мужчины из кланов Сейсей, Ролин и Рейкэ написали петицию императрице, добиваясь твоей смерти. Когда она отказала, они умоляли её изгнать тебя. Когда она снова отказала, они стали спорить. Ей пришлось казнить у каждого по первенцу, чтобы показать, что споров она не потерпит.

"Как это милосердно. Императрица не лучше своего народа". Джез подумала об этом немного. "На самом деле даже хуже".

– Даже и сейчас ещё есть люди, которые боятся того, как ты воздействуешь на неё при дворе, – продолжал Джерин. – Ты концентрированная буря, Джеззет Вель'юрн. Где бы ты ни появилась, ты приносишь волнения, а за ними следуют изменения. Будь осторожна, в этом городе есть люди, которые ни перед чем не остановятся, чтобы избавиться от тебя.

Джез ухмыльнулась.

– Пусть попытаются, я лично покажу им ту бурю.

Джерин покачал головой и опустил глаза.

– Они не придут за тобой напрямую, не рискнут навлечь на себя гнев императрицы.

– А ты, Джа, похоже, немало об этом знаешь, – сказала Джеззет.

Он покачал головой.

– Я всего лишь держу глаза открытыми. И, как уже говорил, всего лишь хочу кормить свою семью – я не собираюсь вступать в ряды революционеров.

– А я не собираюсь начинать революцию, – возразила Джез, и некоторое время они смотрели друг на друга.

– Думаю, эта страна может кое-чему поучиться у Пяти Королевств, – сказал Салли, взяв у служанки бутылку кислого вина. – В моём родном городе Китсвальде женщины даже суровей мужиков. Они растят детей, ведут хозяйство, принимают решения по управлению городом, и даже, если надо, берут в руки оружие наравне с мужчинами. Помню, однажды мой отец вернулся едва живой с охоты на дикого кабана. Он убил зверюгу, всё честь по чести, но эта тварь ткнула ему клыком в живот. Отец притащил тварь домой и рухнул на землю за дверями нашего домика. Моя мать нашла его, очистила, обработала раны, освежевала и приготовила кабана, а потом несколько недель выполняла работу за себя и за отца, не давая при этом мне и моим сёстрам поубивать друг друга. – Салли ухмыльнулся. – Хорошие были деньки.

"А ты, Джез, никогда по-настоящему не знала ни мать, ни отца". В девять лет они пытались продать её в бордель. И лишь своевременное вмешательство одного из постоянных клиентов борделя спасло Джез от жизни шлюхи. "Повезло, что тот клиент оказался Мастером Клинка".