В предисловиях к своим сочинениям Иордан дал им определения, которые и принимаются как их заглавия; но определение истории Рима как «Сокращение хроник»73 (что вполне соответствует сущности работы) неясно, а наименование истории готов – «О происхождении и деяниях гетов» 74 – длинно, поэтому принято пользоваться теми обобщающими названиями, которые предложил Моммсен: «Romana», «Getica».
Оба предисловия 75 Иордана написаны в форме обращения к лицам, побудившим автора создать эти труды. «Romana» преподносится Вигилию, которого автор называет другом и братом, употребляя при этом эпитеты «благороднейший» («nobilissime») и «превосходный» («magnifice»), что указывает на высокое общественное положение и знатность Вигилия, который, по-видимому, был крупным должностным лицом76 . Общим другом (communis amicus) Иордана и Вигилия был Касталий, для которого написано второе сочинение – «Getica». Касталия Иордан называет просто другом и братом, без каких-либо эпитетов.
Отчасти следуя традиции, по которой пишущий обычно изображал себя недостойным своего дела и уничижительно определял свое произведение, отчасти же, вероятно, и оттого, что оба его труда были в значительной мере компиляциями, Иордан говорит и о «Romana» и «Getica» как о «работенке», «произведеньице» («opusculum»); плод своих усилий он называет «историйкой» («storiuncula», – Rom., § 6), «малой, весьма малой книжечкой» («parvus, parvissimus libellus», – Get., § 1; Rom., § 4); признается, что составляет свои труды «бесхитростно» («simpliciter»), без всякого «словесного украшательства» («sine aliquo fuco verborum», – Rom., § 7) и вообще не имеет к этому дарования, не обладая ни опытом («nec peritiae»), ни общим знанием жизни, людей, дел, что передано широким понятием conversatio .
Уже по предисловиям видно, в чем, собственно, состояла работа Иордана. Для «Romana» он делал выписки из трудов древних авторов77 , которые затем соединил в хронологическом порядке; это и было «Сокращением хроник». Конец «Romana», где представлены последние годы существования остроготского королевства в Италии, Иордан написал по собственным наблюдениям и, может быть, по каким-либо современным источникам. Бóльшую трудность представляла работа над «Getica». В ее основу, по указанию Касталия, было положено крупное, не сохранившееся до нашего времени произведение Кассиодора, посвященное истории готов («duodecim Senatoris 78 volumina de origine actibusque Getarum»). Эту большую книгу Иордан взялся передать «своими словами» («nostris verbis»), не имея перед собой оригинала, который предварительно был предоставлен ему для просмотра всего на три дня79 .
Таким образом создавались оба произведения Иордана: «Romana» – более легкое для автора, менее ценное для нас, и «Getica» – несомненно трудное для автора и очень ценное для нас.
Следует отметить одну особенность предисловия к «Getica»: Иордан включил в него значительный отрывок из чужого произведения, не называя имени его автора. Приступая к написанию книги, Иордан вдохновился образами морских плаваний и сравнил работу над «Romana» с медленным и безопасным продвижением на лодочке для ловли мелкой рыбы вдоль тихого берега; а работу над «Getica» уподобил выходу в открытое море на парусном корабле. Еще Зибель 80 в связи с этими сравнениями указал на «плагиат», якобы совершенный Иорданом. Действительно, с первых же слов Иордан повторил, местами буквально, местами с небольшими изменениями, предисловие Руфина (ум. в 410 г.), которое тот приложил к своему комментарию на одну из работ Оригена81 . Обычно Иордана порицают за подобное литературное «воровство». Моммсен даже написал, что Иордан, допустив плагиат, проявил в этом бесстыдство82 . Такая оценка неверна. Нельзя забывать об особой психологии средневековых писателей, а к ним, конечно, уже принадлежал и Иордан. В его глазах подобное заимствование не только не казалось плагиатом, а, наоборот, было проявлением высшей почтительности к авторитету, даже если он не был упомянут. Руфин, будучи известным писателем, происходил к тому же из Аквилейи и был, значит, близок к культурным кругам Равенны, в которые входил впоследствии и Иордан. Кроме того, и сам Руфин привел, а может быть и повторил, привычные риторические формулы, понятные образованному читателю. Например, образ «трубы» («tuba»), применяемый в тех случаях, когда нужно было подчеркнуть красноречие, был привычен и понятен83 .
Иордан дает достаточно ясные указания о времени написания им своих произведений.
В предисловии к «Romana»84 автор говорит о «Getica» как о сочинении, написанном «совсем недавно» («jam dudum»)85 . Время же создания «Romana» указано как в тексте (§ 363) – «император Юстиниан царствует („regnat“) с божьей помощью уже двадцать четыре года», так и в предисловии: автор собрал в «одну книжечку» исторические сведения «вплоть до двадцать четвертого года императора Юстиниана». Годы правления Юстиниана считались с 1 апреля 527 г., когда он был коронован как соправитель Юстина (умершего спустя четыре месяца, 1 августа 527 г.) Двадцать четыре года правления Юстиниана истекли к 1 апреля 551 г.
Последними событиями, которые отмечены и в «Romana» и в «Getica», являются смерть полководца Германа (летом или осенью 550 г.) 86 и рождение его сына, тоже Германа, во второй половине 550 либо в начале 551 г. Таким образом, оба труда Иордана завершаются описанием одного и того же события, которое автор выделяет как особо важное: Герман-сын соединил в себе род Юстиниана (его отец был племянником Юстиниана) и род Теодериха (его мать, Матасвинта, вдова Витигеса, была внучкой Теодериха).
Окончания обоих произведений Иордана отличаются одно от другого только тем, что изложение «Getica» обрывается на 540 г., когда Велисарий завоевал королевство Амалов, прекратившее самостоятельное существование в момент капитуляции Витигеса, мужа Матасвинты, а изложение «Romana» в общих чертах касается дальнейших судеб остроготов и их последующих предводителей, включая события при Тотиле. Последний в 550—551 гг. продолжал борьбу с Византией, весьма «обрадованный» смертью столь серьезного противника, каким мог быть для него Герман87 .
