© Тамоников А., 2017

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2017

Мужчина в защитном комбинезоне пробивался через плотный ельник. Время поджимало, он спешил. Секунды молоточками стучали по черепу, минуты отмерялись чувствительными толчками.

Хвойные лапы хлестали его, как банный веник, иглы сыпались за ворот. Он закрывался руками, чтобы не пораниться. Взмокшая одежда прилипла к коже, холеное лицо блестело от пота.

Человек старался дышать размеренно, но иногда сбивался с ритма. Из его горла выстреливал сиплый кашель.

Ельник сгущался, скорость падала. Пространства для маневра не оставалось. Мужчина забрел в низину, огороженную глинистыми обрывами. Ему все чаще приходилось опускаться на колени и ползти. Продвигаться вперед иначе было невозможно.

Впереди заголубел просвет. Человек выбрался на полянку, запрыгал по ней с ускорением и протаранил кустарник. Чавкала жижа под тяжелыми ботинками. Гудели комары, атакуя незащищенные участки кожи.

Мужчина прыгал по кочкам, поскользнулся, провалился в жижу и едва не оставил в ней ботинок. Несколько секунд он потратил на отдых, проделал комплекс энергичных дыхательных упражнений и снова рванулся вперед, давя упругие кусты.

Это ерунда. Болото ненастоящее. Самое трудное осталось позади – преодоление на время заминированных заграждений и лабиринта бревенчатых конструкций, унизанных колючей проволокой.

Низина не отпускала его. Он утопал по колено в топкой жиже. Ветки, как стальные крючья, цеплялись за одежду. Но нет силы, способной остановить уверенного в себе офицера украинской армии!

Он упорно проходил преграды, продрался через кустарник, покорил, как Джомолунгму, груду камней в полтора человеческих роста, которую невозможно было обойти. Человек пыхтел, сбивал колени, падал.

Спуск с горы был еще сложнее. Снова лес, баррикада сушняка. Постарались же устроители этого испытательного объекта первой категории сложности!

Ломались сухие ветки, били по ногам. Он еще не выдохся, злость и упрямство гнали его дальше, через заросли крапивы и предательские кочки под ногами. Земля уплотнялась, кончились ловушки.

Тело немело от усталости. Он был еще молод, но уже не настолько юн, чтобы шутя справляться с подобными трудностями. Но слишком многое стояло на кону. Будущее ценного сотрудника Главного управления разведки Министерства обороны Украины решалось в этом долбаном лесу!

Так называемая полоса диверсанта, максимально приближенная к естественным условиям, тянулась дальше. Густой осинник, обрывы, поваленные деревья. Счетчик в мозгу отмерял расстояние. Пройдено уже три четверти пути.

Где же «покемоны», эти смешные зверюшки, обязательный атрибут индивидуального экзамена?

Он запыхался, но был начеку. Ушел с тропы, маневрировал между деревьями. Эти особи порой изобретательны, тоже жить хотят и могут доставить серьезные проблемы…

Двое выскочили из кустарника, который человек уже фактически миновал! Он их заметил, не проглядел за ворохом листвы, услышал сиплое дыхание за спиной, хруст веток!

Мужчина ускорился, помчался прыжками в просвет между деревьями. Он машинально фиксировал обстановку слева, справа. Не родилась еще скотина, способная застать врасплох майора Романовского! Разведчик сделал кувырок через голову, метнулся за осину.

Его атаковали парни с вытаращенными глазами. Молодые, небритые, в каких-то обносках. Так называемые ополченцы Донбасса, захваченные в зоне боевых действий и доставленные под Тернополь, чтобы принести молодой, но гордой демократии хоть какую-то пользу! Избитые, оборванные, не сказать, что полные сил, но злобы через край.

Эту нечисть стимулируют перед отправкой на полигон, ездят по ушам. Им обещают свободу в случае уничтожения экзаменуемого или нанесения ему необратимых увечий. Ага, обрадовались! Но во что еще верить этим тварям без рода и племени?

Рука майора машинально потянулась к кобуре, болтающейся за спиной. Романовский выхватил «ПМ», заряженный тремя патронами, опустил флажок предохранителя.

Жилистый белокурый заморыш летел на него, сжимая кулаки, что-то хрипел, выплескивал накопившиеся эмоции. Понял, что не успевает, завыл отбитыми легкими.

Цель на мушке, время сокращать аудиторию! Романовский истратил два патрона, откатываясь вбок. Непростительное расточительство!

«Террорист» подавился пулей, не добежал, напоролся на дерево, как-то даже приобнял его и сполз к корням. Второго, дышавшего в затылок первому, обрызгало мозговой жидкостью. Слабенькой оказалась черепушка, лопнула, как перезрелый орех.

Другой тип был мощнее, пер как танк. Он с ревом промчался мимо павшего товарища и прыгнул на майора. Романовский только поднимался, держал пистолет в руке.

Туша, разящая канализацией, навалилась, подмяла. Молния паники сверкнула в голове. Дыхание перехватило, хищные пальцы вцепились майору в глотку. До него не сразу дошло, что этот тип навалился на ствол животом. Последняя пуля разворотила ему кишечник. Бедняга извивался на нем, давился матерками и кровью.

Майор отжал его от себя, отбросил, перекатился, подлетел на колено, обернулся. Пистолет превратился в никчемное железо, он сунул его обратно в кобуру.

Вокруг тишина. Но их не может быть так мало. Затаились где-то, выжидают.

Раненый еще не умер. Он испытывал дикие мучения, извивался, зажимал рану, стонал. Опасности он уже не представлял, и жить ему оставалось недолго. Сам не помрет – придут добрые люди, помогут.

Майор усмехнулся. Терпи, дружище. Бог любит даже тебя, скотина!

Он поднялся, встал под защиту развесистой осины, глянул наверх – не спикирует ли кто. Некогда ждать.

Майор побежал дальше, сжимая кулаки, подобрал сучковатую корягу, похожую на палицу. Так-то лучше! Открывалось второе дыхание. Ну, кто еще?

Зашевелилось что-то по левую руку, вырос субъект в засаленном комбинезоне и с похожей корягой. Ему лет под сорок, редкие волосы сосульками, лицо заросло седоватой щетиной. На что он наде-ялся? Этот тип действовал в одиночку и явно не был богатырем. Он выплюнул что-то ругательное, бросился наперерез, вздымая корягу.

Майор был дико уставшим, но чуть не рассмеялся. Идет бычок, качается. Или маневрирует?

Он сделал обманное движение, вроде как подставился, а когда коряга распорола воздух и треснулась о землю, смазал заморыша по виску своей дубиной. Противник повалился как подкошенный, подавился ругательством, но попытался подняться. Заскрипели зубы, изъеденные гнилью, исказилось страшное лицо.

Как же ненавидел майор Романовский эту публику, вообще все, что находилось между Днепром и Японскими островами! Это чувство въелось в кровь, стало его сущностью. Всех двуногих, населяющих упомянутые земли, он за людей не считал.

Он ударил под подбородок носком ботинка. Хрустнула кость, несчастный покатился поленом, уткнулся в землю носом, разбросал конечности с черными нестрижеными ногтями. Есть еще время в запасе?

Романовский подлетел к этому типу, занес корягу, ударил по позвоночнику. Хребет сломался, как ствол усохшего деревца. Мужик трясся в конвульсиях, давился рвотой.

Романовский оскалился. Еще одной нежитью меньше. И совершенно неважно, кто это такой – житель Донбасса, подавшийся в ополченцы, россиянин, приехавший воевать, или вообще ни к чему не причастный мирный житель. Если с Востока, то еще как причастный!

Тут майор краем глаза уловил движение и выбросил локоть. Упорные тренировки не прошли даром. Он попал точно в горло.

Застыла, выпучив глаза, очередная жертва – совсем молодой русоволосый паренек с плаксивым лицом и пушком на щеках. Ни ума, ни фантазии, щенок. По-видимому, майор повредил ему трахею. Парень не мог продохнуть, стоял столбом.