– Не стоит девушке бродить в одиночестве.
Сквозь пелену дождя обрисовался еле заметный силуэт Кати.
– Кармель, неприлично девушке почти голой находиться рядом с малознакомым мужчиной.
– Кать, только не сейчас… – словно актёр в театре, чуть в сторону прошептала Кармель.
Силуэт Кати растворился в потоке воды, льющейся с неба.
– Что ты там бормочешь? – поинтересовался Тимур.
Кармель тряхнула мокрыми волосами и облизнула губы. Совершенно глупый трюк, но он всегда действовал безотказно.
– Слишком наигранно, дорогая Кармель. Со мной такие штучки не проходят, – засмеялся Тимур. – И вопреки своим словам притянул её к себе ближе и принялся жадно целовать мокрое лицо и мягкие податливые губы девушки.
Кармель почувствовала, что в ней разгорается тот самый пожар, о котором она читала в книгах и слышала от подруги. Её губы горели от поцелуев, а на коже каждая клеточка вдруг стала болезненно чувствительной. Тимур оторвался от губ девушки и долго посмотрел в её непроницаемо чёрные глаза. Кармель улыбалась чуть лукавой хмельной улыбкой. Мир вокруг неё кружился в водяном вальсе.
– Действительно, не стоит бродить одной, зацелуют, – хмыкнула она, запечатлела поцелуй на колючей щеке Тимура и, выбравшись из кольца его рук, быстро пошла по тропинке.
Кармель еле сдерживалась, чтобы не побежать вприпрыжку. Она чувствовала себя счастливой и необыкновенно живой, словно до этого существовала в полусне. Сейчас ей нравилось всё: серебристая пелена дождя, лохматые, чёрные тучи, скребущие брюхом по верхушкам деревьев и даже скользкая от влаги трава.
«Как много лет любовь во мне спала. Мне это слово ни о чём не говорило…», – пропела пару строк Кармель, влетая в палатку.
– Не нравится мне этот монгол, – пробурчала Катя. – Про таких говорят: себе на уме. Ты бы с ним поосторожнее.
Кармель обняла воздух на том месте, где стояла призрачная подруга.
– Зато мне он очень, очень нравится. И я ему нравлюсь. Кать, поверь, я знаю, как понять, что мужчина увлечён по-настоящему. Много раз наблюдала эти признаки. Когда он смотрел на меня… кстати, оказалось: у него не чёрные, а тёмно-карие глаза. Так вот, когда он посмотрел на меня, у него увеличились зрачки, затрепетали крылья носа, усилилось сердцебиение.
– Непохоже, что ты влюблена, – обрадовалась Катя. – Говоришь, словно доктор на приёме.
Кармель вытерлась полотенцем насухо, принялась одеваться.
– Ошибаешься, Катя. Я отметила это мельком. У меня самой сердце чуть не выскочило из грудной клетки. А как он приятно пахнет… не одеколоном, нет. Запах его кожи, вкус губ…обалдеть. Мне понравилось целоваться с ним. Никогда такого раньше не чувствовала.
– Ладно, ладно, – смутилась Катя. – Можно без подробностей. Ты уверена, что он ощущал то же самое, что и ты?
Кармель проверила сумку-корзинку, надела резиновые сапожки, накинула прозрачный плащ-дождевик.
– Amor et tussis non celatur, – вздохнула она. – Очень на это надеюсь.
– Ну и что ты мне сказала?
– Это на латинском языке. Любовь и кашель не скрыть.
Катя вышла за Кармель под навес. Лиска спала на маленькой подушечке рядом с открытой клеткой Апельсинчика. Сам кролик грыз под столиком сухарь.
– Вы остаётесь, с собой не беру. Сидеть дома, в лес не шляться, – наставительно произнесла Кармель.
Лиска открыла один глаз и лениво шлёпнула хвостом. Апельсинчик догрыз сухарь и стал пробовать траву под навесом. На дождь он старался не высовываться.
– Кать, ну зачем ты всё испортила? Да ну тебя! Я не ошибаюсь, – твёрдо произнесла Кармель, пытаясь прежде всего, уверить себя.
Но память, как назло подкидывала одно воспоминание за другим.
Вот она выслушивает признание в любви однокурсника и с досадой думает: «Неужели он не чувствует её равнодушия и притворства. Слепой что ли?». А ведь Катя права, влюблённые мужчины не слышали их с Леной слов и оправданий: ошибка вышла, останемся друзьями, ты хороший, ещё встретишь свою половинку. Они уверяли: «Я знаю, ты меня тоже любишь». Или: «Моей любви хватит на двоих. Только со мной ты будешь счастлива». А что если она тоже принимает желаемое за действительное. Да нет! Чепуха. Тимур целовал её с такой страстью.
Ельня встретила её мелким моросящим дождём. Водяная пыль висела в воздухе, размывая очертания улиц и домов. Кармель заправила машину под завязку, купила продукты, возле одного из жилых домов выкинула мусор в контейнер.
– Ты забыла про батарейки? – напомнила Катя.
– Точно! Сашок просил купить, мне они тоже нужны для фонариков.
Она взяла батарейки с запасом. На выезде из города Кармель зашла в магазин и купила коробку сливочного пломбира в шоколаде.
– Куда столько? – удивилась Катя. – Наверно, вкусно? Я только раз в жизни попробовала мороженое.
Кармель сглотнула комок в горле. Ей невыносимо стало жалко Катю. Это простое упоминание о сладости показало, насколько короткой получилась жизнь подруги.
– Хочу угостить поисковиков.
На обратном пути дождь снова усилился, машина вновь поплыла в сплошном потоке воды. Кармель съехала с шоссе на грунтовку и повела «Ниву» черепашьей скоростью. При подъезде к лагерю оказалось: дорогу совсем развезло. Пришлось оставить машину на краю луга, не доезжая до стоянки. Кармель поняла, все покупки сразу не донесёт – вытащила коробку с мороженым и направилась к палаткам. Поисковики заканчивали обедать, когда появилась запыхавшаяся Кармель.
– Всем привет. – Она поставила мокрую коробку на край стола. – Я решила поднять вам немного настроение. Угощайтесь.
Сашок разрезал ножом скотч – открыл коробку.
– Ух ты, мороженое! – Он стал вытаскивать пачки пломбира из коробки и передавать другим.
– С чего вдруг такая щедрость, – поинтересовалась Лина, не прикасаясь к мороженому, положенному возле её чашки.
Кармель улыбнулась и соврала:
– У меня сегодня день рождения.
«Ничего, что оно через два месяца, – подумала она. – Кому будет плохо от этой маленькой лжи, а девушки не смогут отказаться от угощения. В день рождения непринято обижать именинников».
– Поздравляю, – нехотя протянула Лина, убирая фольгу с пломбира.
– Ты чего стоишь, именинница. Садись, может чайку? – Феликс похлопал рукой по лавке.
– Обязательно. Я только продукты из машины перенесу и вернусь.
Кармель в два захода перетащила сумки в палатку, быстро разложила продукты под навесом. Апельсинчик дремал в клетке и на корм, насыпанный хозяйкой в кормушку, не обратил внимания. Лиска подняла голову, дёрнула ухом и снова закрыла глаза.
– Обещаю, вечером сварю пельмени. Они в сумке-холодильнике, за пару часов не успеют растаять, – пообещала Кармель кошке.
Лиска открыла один глаз, удовлетворённо мяукнула.
– У тебя, правда, сегодня день рождения? – Катя проявилась рядом с животными.
– Нет. Через два месяца. Но ты же видела: Лина хотела отказаться от угощения, а там и Марина с Леной потянулись бы за ней, а мне хочется наладить отношения.
Катя проворчала:
– Наладить это хорошо, но обычно одно враньё тянет за собой другое. Так и запутаться можно.
Кармель оглядела себя в зеркало, заплела волосы в косу, чуть тронула веки тенями, подкрасила губы помадой под естественный тон. Она снова накинула плащ и вышла под дождь. Под навесом поисковики распределяли остатки мороженого.
– С днём рождения! – Сашок вручил Кармель букет полевых цветов, сорванных минут пять назад.
– Спасибо, – смутилась она.
– Вот и последствия вранья пошли, – прошептала Катя.
Кармель уселась рядом с Феликсом, положила букет на стол, вытащила из пакета свою кружку.
– Сашок, плесни кипяточку даме, – попросил мальчишку Игорь Петрович. – Я хочу сказать тост.
Наступила тишина, прерываемая мелкой барабанной дробью капель о брезентовую крышу навеса.
– Я желаю тебе крепкого здоровья, счастья, в общем, всё, что желают традиционно. А главное найти своего солдата Ивана Гордеева и выполнить то, зачем ты сюда приехала.
