— Это был прощальный секс.

Томас отступает и смотрит на меня растеряно. Его руки опущены, а брови сходятся на переносице. Я такая идиотка, я ведь не это хотела сказать! Я хотела поговорить и во всем разобраться. Убедить Томаса, что нам нужно время и доверие. Почему мой рот работает быстрее, чем мозг?!

— Что за чушь? Это слишком даже для тебя, Лиззи.

— Нам нужен перерыв, — стараюсь не смотреть на мужчину, потому что уверена, ему совершенно не нравится то, что он слышит.

— Посмотри на меня, — властно произносит Кент, хватая меня за подбородок, — ты себя слышишь?

Встречаюсь с ним взглядом и чувствую миллионы покалываний по всему телу. Будто мурашек на моем теле шандарахнуло электричеством. Не могу выдержать его взгляда. Не могу выдержать его касаний. Не могу все это. Совершенно не могу. Я вижу, что раню его, но и он ранит меня. Все это слишком. Я совершенно не хочу, чтобы он оставался, но в то же время страшно боюсь, что уйдёт. Я абсолютно нелогична, но это именно то, что я чувствую. Я не готова взять и забыть все, что мне пришлось пережить. Ведь все его слова все равно для меня под сомнением.

— Просто уходи, — шмыгаю носом и отхожу от Кента к окну, смотря на вечерний город, полный ярких огней.

Крепко обнимаю себя за плечи, пытаясь казаться сильной и независимой женщиной, которая знает о чем говорит. Но до чего же сложно говорить то, с чем не согласно сердце! Я не хочу, чтобы он уходил. Я не могу быть рядом с ним. Он как вирус, который отравляет мой организм. Я не знаю, что мне делать со всеми этими дурацкими чувствами, что бушуют сейчас во мне. Не могу закрыть глаза и просто забыть. Не готова. Нам надо находиться вдали друг от друга, насколько это возможно. Но почему тогда так больно от этого решения? Тихонечко скулю, пытаясь сдержать рыдания и раскачиваюсь из стороны в сторону. Нужно это пережить. Я должна с этим справиться.

Слышу как Томас обувается и открывает дверь. Перед тем как уйти он говорит достаточно громко:

— Завтра в семь ты должна быть на работе. Иначе, клянусь Богом, ты будешь уволена. Пора вылезать из того панциря, в который ты себя засунула. Мне это чертовски надоело.

— Я не готова. Ещё нет.

— Ничего не хочу слышать. Хватит. И просто помни, — он поворачивается в мою сторону и тяжело вздыхает, — я люблю тебя.

Дверь закрывается, а я снова начинаю плакать. Уже не сдерживаясь ни грамма. Закрываю рот ладонью и пытаюсь не закричать от той невыносимой боли, что рвется наружу. Я тоже люблю тебя, Томас. Черт, я ведь люблю тебя. Люблю. Что же мне делать? Могу ли я снова поверить тебе? Могу ли я убедить себя, что ты действительно меня не предашь?

***

Надо сказать, что пока моя квартира пустовала без хозяйки, пыль сама собой не то, чтобы не исчезла, она покрыла каждый сантиметр моего жилища. Это отвратительно. Меньше всего мне сейчас хочется заниматься уборкой, но, возможно, именно так я смогу отвлечься. Хватаю тряпку и аэрозоль. Чтож, пришло время супер героини “Лиззи-антипыль”! Сейчас я проучу всю эту летающую сволочь, запшикав поверхности и затерев их до блеска! Вытягиваю руку с баллончиком перед собой и нажимаю указательным пальцем, выпуская миллионы капелек. В бой!

На двадцать третьей минуте уборки я поняла, что у меня слишком большая квартира. Серьёзно. Намного проще было бы жить в картонной коробке, как минимум, уборка не занимала бы много времени и не отнимала столько сил. Уставшая и вымотанная, я сажусь на диван, хватаясь за голову от пульсации, что нарастает в висках. Отлично! Мало мне в жизни “геморроя”, так ещё и головная боль подключилась! Встаю и медленно направляюсь к аптечке за лекарством. Открываю ящик и смотрю на свои нетронутые противозачаточные таблетки. Твою ж мать! Когда я убегала от всего этого хаоса, я даже не вспомнила про таблетки. Я не могла думать о мужчинах, что уже говорить о сексе с ними! И в результате я не начала вовремя приём. А сегодня у меня был секс. Да за что ж мне все это? Бегу переодеваться, чтобы отправиться в ближайшую аптеку. Мне срочно нужны пилюльки от незащищенного секса. И, на сколько я помню из разговора с подругой, у меня есть не так много времени, прежде чем миллионы активных мелких Томасов решат оплодотворить мои яйцеклетки. Только этого счастья мне в данный момент не хватало! Даже страшно представить, какая из меня выйдет беременная. Я и так со странностями, а если ещё и подключить гормоны… Нет, я точно к этому ещё не готова.

Обуваюсь, хватаю деньги и очень быстро направляюсь в аптеку.

***

Я сижу на кухне, пялясь на телефон и собираюсь с силами, чтобы позвонить своему директору и соврать что-нибудь про то, из-за чего меня не было столько дней на работе. Почему мне не приходила мысль позвонить на работу раньше? Я знаю, благодаря Томасу, что ещё не уволена, но все равно неправильным было то, что я не предупредила о своём отсутствии. Завтрамне все равно придётся идти на работу, потому что Томас Кент был слишком серьёзным, угрожая мне увольнением. А это последнее, чего я хочу. Остаться в Нью-Йорке без работы, продолжить погашать кредит на квартиру и хотя бы иногда, но думать о еде — для меня слишком. Делаю глубокий вдох и набираю номер Клайда Брауна.

— Здравствуйте, это Элизабет. Извините, что не позвонила раньше, но некоторое время я не могла вернуться на работу в связи с личными обстоятельствами.

— Ох, Элизабет, Томас мне все уже рассказал. Не стоило беспокоиться. Конечно, немного расстраивает, что я не могу вас лично поздравить, но знай, что я очень рад, что ты укротила моего мальчика. Ты — именно то, что ему нужно. Впервые я не сомневаюсь в его выборе.

— Я — что? Вашего мальчика?

— Этот малец не рассказал тебе? Я, конечно, привык, что он об этом не распространяется, но тебе не сказать… Ох, Томас. Я его крёстный отец, Элизабет. Мы с его отцом были очень дружны еще с колледжа, меня взяли в крестные Стив и Люси-это было так ответственно и забавно, а потом это несчастье и я старался всячески вовлечь во что-нибудь парнишку, отвлекая от горя, ведь это буквально перевернуло его мир. Я и сам не мог долго оправиться от такой потери. Бедный мой мальчик. Я старался быть с ним рядом. Со временем оказалось, что мы одинаково смотрим на многие вещи, и он мне каждый раз доказывает, что я не ошибся, взяв его к себе офис. Но, что-то мы заболтались. Уже представляю недовольное лицо Томаса, что так долго отвлекаю его невесту. Еще раз поздравляю, Элизабет и жду вас с Томасом к нам на ужин.

— До свидания.

— Дозавтра. Всех благ, Элизабет.

Я завершила вызов и уставилась на телефон. Сколько всего я сейчас узнала за несколько минут. Это надо постараться переварить. Я пошла быстрыми шагами к холодильнику и открыла дверцу, выбирая что-нибудь. Без алкоголя не разобраться, нужно обязательно что-то выпить. Обнаружила в своем холодильнике бутылку белого вина, которую я явно туда не ставила, но не было времени задумываться о том, откуда она там появилась — время действовать. Как настоящий профессионал, ловко открыла штопором вино и налила себе бокал, присаживаясь на стул в кухне.

Итак, что я сейчас узнала из разговора с начальником?

Томас рассказал ему о нашей свадьбе и тот безмерно счастлив. Козёл. Трепач.

Томас Кент — не просто офисный работник, а практически родственник с Брауном. Неожиданно. На самом деле, неожиданно. Никогда не замечала какого-то особого отношения к Кенту от Брауна.

Что-то произошло с родителями Томаса и он очень переживал, пытаясь справиться с горем. Получается, они мертвы. Погибли? Были участниками какой-то катастрофы? Авария? Попробуй тут угадай.

В груди все сжалось, будто какого-то родного и очень мне любимого человека сейчас постигло несчастье. Но ведь Томас и есть — родной мне человек. На глазах выступили слезы и руки начали подрагивать. Смахнула непрошеные слезы, но отнюдь не успокоилась. Я даже не знала этих людей, но почему-то очень близко к сердцу восприняла трагическую потерю Томаса. Какой же это ужас: потерять сразу обоих родителей. Бедный мой Томас. Сердце ныло все сильнее и сильнее, словно меня поглощало что-то тёмное и холодное. Боль. Это боль утраты. Сделала глубокий вдох и посмотрела на потолок, пытаясь успокоиться. Невольно вспомнила сестру, о которой пыталась думать как можно реже. Прикусила губу, стараясь не раскиснуть окончательно, и стала глубоко дышать. Многие из нас когда-то кого-то потеряли и те, кого постигла эта участь, всегда воспринимают чужую утрату с отраженной болью в своем сердце. Видимо, у нас с Томасом есть что-то общее, о чем мы стараемся не думать, что пытаемся утихомирить где-то глубоко в груди, чтобы не было так больно. И новость о смерти его близких стала трагедией и для меня, ведь чертов Томас Кент очень дорог мне, как бы я не пыталась это отрицать.