Я вскочила со стула, на котором восседала полтора часа и выбежала на улицу, злая, как тысяча чертей. Увидев папину машину, целенаправленно пошла к ней, всем своим видом показывая отвращение к данному салону. Что же, эта девочка не захотела мне помочь, так пусть и получит по заслугам. Пришло время избалованной девочки Тани.

— Папа, — взвизгнув, я села в машину на заднее сиденье и уставилась на свой маникюр. — Ты знаешь, что эта девка чуть не сделала? Она мне чуть все ногти не испортила, как таких ужасных мастеров только на работу берут? Боюсь, что после этого похода в салон у меня ногти вместе с ногтевой пластиной отпадут!

Папа выглядел ошарашенный моим поведением, потому что знал, если я так себя веду, значит, меня чуть не убили. Добив родителя наигранным плачем, которому научилась у Дианки несколько лет тому назад, когда та только поступила на театральный курс, я отвернулась к окну, с ужасом взирая на свои ногти.

Мама, увидев всю проделанную мной сцену, незаметно мне усмехнулась, пока папа дозванивался до той самой девочки. Хоть как-то на душе легче стало.

Обратив внимание на сменяющийся пейзаж за окном, я с грустью поняла, что мы направляемся не домой, а в очередной салон, может быть магазин. Вот только за какой надобностью — не понятно.

Как оказалось, нам предстояло купить мне обувь, ведь в том свадебном салоне, где покупалось платье, моего размера не было. Конечно, а ты попробуй так легко найти тридцать пятый размер.

— Папа, можно я хотя бы обувь сама выберу? — попросила я, понимая, что обойти весь магазин в поиске нужных туфелек, которые бы понравились моему отцу, невозможно. Папа, к счастью, кивнул. — Тогда дай мне телефон, чтобы я зашла в интернет-магазин, так будет гораздо быстрее, чем мы обойдем все магазины города.

— Тогда давай я сам поищу, — упрямо заявил отец, хмыкнув. — Не хочешь так, то вперед, обыскивать каждую полочку этого центра.

Презрительно фыркнув на папину выходку, я решила, что ему тоже нервы надо подпортить.

— Мамочка, ты иди себе что-нибудь выбери, а мы с папой пока походим, посмотрим, — сказала я и, схватив отца за руку, повела в первый попавшийся обувной отел.

Я начала мерить каждую туфельку, отвращено кривив лицо, приговаривая, что та пара обуви мне натрет ноги, другая не подходит под платье, третья неудобная.

— А эта тебе, чем не нравиться? — спросил устало папа, подпирая голову рукой.

— Я же на шпильке устану, — возмутилась я, разводя руками в стороны.

— Зачем тогда мерить взяла? — недоумевал папа.

— Думала, что удобная шпилька будет, а оказалось, что нет, — как маленькому ребенку пояснила я отцу. — Папа, а под платьем же не заметно будет, если в кроссовках пойду? Ладно-ладно, не начинай, я пошутила. Никакого свадебного чувства юмора.

Мы отправились в следующий, последний, отдел в этом торговом центре. Я поняла, что здесь и предстоит мне выбрать обувь для ненавистной свадьбы. Думала, что все туфли мне будут отвратны, пока не заметила аккуратные туфли на устойчивом каблуке с серебристой отделкой. Хоть что-то идеальное будет на этом ужасном празднике моей смерти.

— Сносно, — сильно покривив душой, сказала. — Может, вернемся в те, я посмотрю на другие ещё разик, и вернемся за этими, папа?

— Берем эти, — сказал папа консультанту и та, кивнув, забрала мои туфельки на кассу.

— Пойдем, Таня, тебе ещё в салон нижнего белья, — сказал папа и, как свойственно джентльмену, взял мой пакет с обувью. — Выбери пижаму и белье под платье.

— А пижаму-то зачем? — недоуменно спросила я, посмотрев внимательно на отца, который выглядывал маму.

— Ты сегодня будешь ночевать не дома, а в гостинице, — посвятил меня отец, удаляясь от меня. — Через полчаса вернусь.

Я зашла в отдел с нижним бельем и решила оторваться, выбрав для себя не только один комплект на свою свадебку и пижаму, а вдобавок ещё три комплекта.

Папа, как и обещал, появился очень скоро, а рядом шла мама, тоже не обошедшаяся без покупок.

— Зачем так много? — поинтересовался отец, кивнув на четыре комплекта нижнего белья.

— Платья у меня с собой нет, вот, я и решила посмотреть, какое из них будет выгоднее смотреться, — лукаво посвятила я отца.

Закатив глаза, папа отправился к нашей машине, раздраженный моими выходками. Но я же, к счастью или, к сожалению, характером несносным пошла именно в тебя, папочка.

Загрузив купленные вещи в багажник, мы с родителями сели в автомобиль и отправились, как просветил папа, в ресторан обедать. На то, что я была одета неподобающе этому месту, папа не обратил внимания. Мне, к слову, было тоже все равно.

— Что будешь заказывать? — поинтересовался у меня папа, открывая свое меню, выданное официантом мужского пола.

— Заказала бы я гроб побогаче и тапочки побелее, а кушать я буду греческий салат, пить буду сок гранатовый. Записали? Спасибо, — кивнув официанту, я вновь обратила свое внимание на меню.

Родители стали тихо беседовать между собой, а я, не вникая в суть их диалога, ждала свой легкий обед.

— Папа, ты позвонил моей начальнице? — нагло перебив родительский разговор, поинтересовалась я.

— Да, Таня, я позвонил, — сдержанно ответил мне отец, недовольно взглянув на меня. — Отвечая на твои последующие вопросы, я сказал, что ты не появишься ближайшие два дня, а после договоришься сама на счет медового отпуска.

— О, спасибо, это так мило и заботливо с твоей стороны, — фальшиво умилившись, сказала я, позволяя официанту, обслуживающего нас, поставить тарелку и стакан передо мной. — Спасибо, милый официант, что так быстро и аккуратно доставил мое блюдо. Так, куда я полечу в свой отпуск, папочка, просвети меня.

— Татьяна, веди себя прилично, — одернул меня отец, извиняющимся взглядом взглянув на парня. — Я решил, что вы отправитесь в путешествие. Италия, Испания, и так далее.

— О, как это неожиданно, спасибо за такой приятный сюрприз, папочка, — пропищала я, тихо и аккуратно похлопав в ладоши.

— Не перегибай планку, Таня, — сказал отец, пробуя на вкус блюдо, которое заказал.

— Я отлучусь припудрить носик, — картинно шмыгнув носом, сказала я, подымаясь из-за стола.

Оказавшись в туалете, я уперлась ладонями в мрамор, обрамляющий раковины, и уставилась в зеркало.

— Не перегибай планку, Таня, — передразнила я собственного отца. — Да, чтоб тебе так слабительно подсунули, или мясо не первой свежести попалось.

Сполоснув ледяные руки, я вышла из туалета, вновь возвращаясь за наш столик. Родители вновь о чем-то разговаривали, прерываясь на то, чтобы опробовать блюдо. Я же, как только села обратно, как голодный волк набросилась на свой греческий салат. Выглядело это, конечно, прилично, ибо позорилась бы, но так и подмачивало сделать какую-либо проделку.

Задумчиво покрутив в руке стакан с гранатовым соком, я перевела взгляд на темные брюки отца. Жаль, что они не светлые, было бы веселее. Да, и пить хотелось сильнее, чем проливать на папу.

— Родители, не знаю, как вы, но я уже устала, может, мы отправимся в гостиницу, отдыхать? — поинтересовалась я, опять бестактно прерывая разговор.

— Таня, мы сейчас поедем репетировать, так что даже не надейся на ближайший отдых, — ответил мне папа.

— О, как я могла забыть, это значит, что я сейчас увижусь со своим будущим мужем? — стараясь не рычать, а говорить мило, вновь поинтересовалась я.

— Нет, он подъедет только к самой регистрации брака, — спокойно ответил папа мне.

— То есть, ни каких свадебных традиций? — возмутилась я. — То есть никакого выкупа, никаких конкурсов, ничего?

— Таня, это твоя свадьба, а не гулянка деревни, — ответил мне папа резко, не заметив, как оскорбилась при этом мама.

— Значит, наша с тобой свадьба была гулянкой деревни, да? — тихо поинтересовалась мама. — Мало того, что ты лишаешь нашу дочь жизни, так ты и нашу с тобой свадьбу ни во что не ставишь. Смешно звучит, но была права моя мама, Танина бабушка, царствие ей небесное, что не стоило мне за тебя замуж выходить. Говорила же она мне, что поторопилась я, а мне-то что тогда было. Я же любила тебя безмерно, а потом и Танечка родилась. Куда уж тогда думать о жизни своей было. Думала, что повезло — в восемнадцать лет семью иметь, ведь по тогдашним меркам, если в двадцать не замужем, то все, в девках ходить будешь.