- Готова? – спросил он. – Может не сработать. Я никогда… Не с таким большим. Но попробовать стоит.
- Спасибо, - прошептала я.
Он кивнул и приступил к работе, откупоривал склянки, разворачивал свертки, смотрел на весы. Когда он снова взглянул на меня, я улыбнулась, и он кашлянул.
- Начнем, - он открыл квадратик вощеной бумаги, отмеченной кругом, пересеченным линией, и я вскрикнула. – Что? – спросил он, тревога пробилась сквозь его привычный тон, он просыпал белые кристаллы из пакетика на стол.
- Это соль?
- Да, - он смел просыпавшуюся соль на руку. – А что?
- Это не давало мне покоя. Я видела символ. Понимала, когда мы пришли, что это что-то из алхимии. Но не знала, что это была соль. Великий очиститель.
Он шумно выдохнул и насыпал белые кристаллы на бронзовые весы, балансировал их, пока не кивнул.
- Соль отсюда. Кристалл, что формируются, когда вода протекает сквозь камень. И она блестит там, - он указал на сияющий потолок, а потом высыпал соль в ступу и начал толочь ее. – Сал Салис. Отличается от морской соли. Такую в еду лучше не добавлять. Поверь, я понял это жестоким образом, - он закатал рукава туники. Я видела, как напрягаются его мышцы, пока он работает, и, несмотря ни на что, было увлекательно смотреть, как они двигаются, пока он превращает соль в порошок, а потом добавляет в миску. – Разожги, пожалуйста, огонь, - сказал он, выведя меня из транса.
Димия появилась рядом с ним, улыбнулась мне и чиркнула огнивом. Я ощутила укол зависти, когда увидела, как она работает рядом с ним. Я хотела быть частью этого.
Я молчала, а он говорил ей, что передать ему. Я следила, как он добавляет это в миску, пытаясь называть травы, растения, порошки, вещи, что я знала, и что никогда не видела, и о существовании которых и не догадывалась. Бархатцы, вьюнок, ангельская вода, тоник алхимика, листья лавра, мандрагора, ипомея, кора тиса, пшеница. Названия крутились в моей голове, и я пыталась все запомнить.
Смесь грелась, странный травяной запах исходил от нее, и я сморщила нос.
- Будет намного хуже, - Сайлас пропал из поля моего зрения. Когда он вернулся, он принес два глиняных горшочка, он заглянул в миску и поставил горшочки рядом. – Почти, - сказал он скорее себе, чем нам с Димией. Он придвинул горшочки, и я увидела на них символы.
На первом был треугольник с крестом на его основании, и оттуда он вытащил ярко-желтый камень. Из второго, отмеченного кругом в короне, он вытащил красный камень. Он поставил каждый камень в плоское медное блюдце с такими же символами, как на горшочках, и поставил их перед треногой.
- Тебе пора уходить, - он посмотрел на Димию, она неохотно кивнула и посмотрела на меня.
- Скоро увидимся, - сказала она, подошла и коснулась моей руки. Показалось, что я это ощутила. Я улыбнулась ей, и она ушла. Я повернулась к Сайласу.
Он вытащил тонкую свечку, маленький тупой нож, стеклянный инструмент в форме дудочки и хрустальный флакон с плоской металлической подставкой и расставил их перед собой. Он делал это так отточено и уверенно, что я злилась, что не могла сесть и все рассмотреть. И тут я осознала, что вижу настоящую алхимию. От начала и до конца. Не результат после погружения в сон, а, возможно, последнего зельеварщика, делающего Эликсир на моих глазах.
Сайлас громко выдохнул, нарушив мои размышления. Он молниеносно зажег свечу от огня под белой миской и этой свечой зажег красный и желтый камни. В комнате тут же запахло металлом и серой, и я хотела закрыть нос. Он поднял белую миску руками в перчатках и вылил содержимое в хрустальный флакон. Он прижал тонкий стеклянный инструмент к флакону и держал над дымом красного камня, и я смотрела, как дым проникает по тонкой трубке во флакон, где он вступил в реакцию и осел на дно кроваво-красной жидкостью. Когда красный добрался до половины, он остановился и повторил процесс с желтым камнем. Желтый слой был тяжелее красного и опустился на дно флакона.
Когда места для других капель не осталось, он отставил флакон, отсоединил трубку и закупорил его. Не слушая мой вскрик, он левой рукой в перчатке потушил желтый, а потом красный камни. От них и его перчатки поднялся дымок.
Он встряхнул флакон, не обращая внимания на боль, и жидкость внутри стала бледно-розовой.
Он решительно сжал губы, нахмурился и посмотрел на меня. Глядя на меня, он снял перчатки и положил на стол. Глаза его пылали, он взглянул на свои руки, и я сделала так же. И я вскрикнула, забыв о спине, забыв обо всем.
Каждый палец на его левой руке был черным. Большой палец еще был розоватым, как и вся правая рука, но левая была цвета бездны.
Я не могла отвести взгляда, это было неправильно.
В его горле раздался тихий звук, он смотрел на меня, а я – на его руку. Я пыталась найти слова – хоть какие-то – чтобы спросить, что это, но они пропали. Вместо этого мой рот раскрылся, лицо исказилось, наверное, в ужасе.
Он увидел это и замкнулся. Он опустил взгляд и вернулся к работе. Открыв флакон, он осторожно наклонил его, пока одна капля зелья не оказалась на кончике его левого большого пальца. Он опустил флакон на железную подставку.
Он поднял ножик и чиркнул им по пальцу там, где была капля Эликсира. На миг кровь на ране была красной, а потом превратилась в жемчужно-белую, коснувшись Эликсира. Он склонил палец, и белая капля упала во флакон, поверх бледной жидкости появился блеск цвета слоновой кости.
Я посмотрела на его большой палец и успела увидеть, как он почернел. Кожа менялась, тьма растекалась по нетронутому участку кожи на его руке. Она поднялась к его запястью, остановившись так, что эта тьма стала ужасным подражанием перчатки, что он снял. Мне стало не по себе.
Он подошел ко мне с флаконом Эликсира в здоровой руке, но я смотрела на другую. Он положил почерневшую руку под мою голову, и холод проклятой кожи был шоком, он поднял мою голову и вылил все содержимое флакона мне в рот. У зелья был металлический привкус, я посмотрела на него со страхом и жалостью.
Он взглянул на меня, и взгляд его казался старше.
- Проглоти, - сказал он, и я послушалась. Он опустил мою голову и отошел, а потом вернулся со вторым флаконом, от которого пахло маком.
Этот я выпила, не мешкая, ведь хотела забвения.
Последним я помнила, как он снова подхватил меня. Он был в изорванных и обгоревших перчатках, закрывающих пострадавшую плоть.
* * *
Мне снился сон, но я знала, что это так, и за ним я чувствовала боль в теле, где-то в пояснице срастались кости. Понимание, что я во сне, не казалось важным, понимание ускользало от меня, едва я задумалась об этом. Я оказалась на краю комнаты с высоким потолком, большими стеклянными окнами и плиткой на полу. Я никогда здесь не была, но понимала, что это богатое место. Самым удивительным в комнате был мужчина из серебра на троне, вырезанном из золота.
Спящий принц.
Я ждала, что меня охватит ужас, скажет мне бежать, но этого не было. Я не могла разглядеть его черты, только золотые неподвижные глаза. Он поднял голову и увидел меня. Он мягко улыбнулся с одобрительным видом. Я была в длинном красном платье, похожем на мантию, из мягкого бархата, похожего на кожицу персика, когда я потерла его пальцами. Он протянул руку ко мне, и я пошла к нему без страха. Он обхватил мое лицо руками и заправил волосы мне за уши.
- Ты здесь, - сказал он, и его голос был светом солнца, медом, теплым и насыщенным. – Я очень рад.
Голос Сайласа был хриплым и острым, каждое слово было предупреждением, а этот голос был гладким, бархатным и манящим. У него были золотые глаза, как у Сайласа, такие же белые волосы, хотя его были длинными и сияющими. У него были такие же высокие скулы, он тоже был странно бледным. И его губы так же игриво изгибались.
- Я думала, что ты – Сайлас, - сказала я. – Все это время я так думала.
- Кто такой Сайлас?
- Мой друг. Он… спас меня.
- Да? Как?
- Твои монстры сломали мне спину.
