— О мире во всем мире, — отшутился Артем.</p>
<p>
</p>
<p>
— Я серьезно, — улыбнулся Давид и снял с его плеча длинную речную водоросль.</p>
<p>
</p>
<p>
— Я хочу, чтобы это не кончалось. Я тут чувствую себя дома. Прошлая моя жизнь — тоскливый и серый сон. А здесь я дышу, я живу. Тут я чувствую себя нужным и чувствую, что меня любят, — Артем отвернулся от Давида и уставился в небо.</p>
<p>
</p>
<p>
— Ты очень тут нужен. Мне нужен, — Давид тоже лег на спину и взял Артема за руку, — а знаешь, о чем мечтаю я?</p>
<p>
</p>
<p>
— Ну-ка, — Артем повернул к нему голову.</p>
<p>
</p>
<p>
— Я представляю себя, стоящим на сцене. Передо мной зал. Огромный такой зал, а в нем сотни зрителей. Я волнуюсь немного, но мне не страшно, потому что из сотни лиц зрителей я вижу только тебя и маму. Вы сидите в первом ряду и смотрите на меня. И вот гаснет свет, и я начинаю играть, — Давид прикрыл глаза и тихо запел какую-то песню. Его рука взмыла вверх и запорхала на фоне черного неба, выписывая на нем мелодию. Когда Давид замолчал, Артем тихо спросил.</p>
<p>
</p>
<p>
— Что за песню ты пел?</p>
<p>
</p>
<p>
— Это то, что у меня в голове. Я еще не написал эту музыку. Ты первый, кто ее услышал, — ответил Давид.</p>
<p>
</p>
<p>
Его лицо было таким красивый и одухотворенным, и оно было так близко, что Артем, поддавшись нахлынувшим чувствам, погладил щеку Давида рукой.</p>
<p>
</p>
<p>
Это стало их местом. Их маленькой тайной. Их убежищем от всего мира. После ужина под предлогом искупаться они шли в беседку и под покровом темноты наслаждались поцелуями. С каждым днем поцелуи становились все горячее. Давид тихо сопел, покусывая губы, и тянул рубашку Артема на себя так, что тонкая ткань трещала по швам. И с каждым днем им было все тяжелее унять возбуждение в холодной воде речки. Но оставшись наедине в своей комнате, они не решались дотронуться друг до друга. Несмотря на то, что от остальных жителей их отделяли стены, лежа на диване, они не позволяли себе любовных утех.</p>
<p>
</p>
<p>
— Почему? — иногда спрашивал Давид. — Почему это неправильно?</p>
<p>
</p>
<p>
— Мне трудно тебе объяснить, — говорил Артем, проводя рукой по крутым завиткам волос, — нас так воспитали. У всего должен быть результат. У любви результат — это рождение потомства.</p>
<p>
</p>
<p>
— Разве в этом есть смысл любви? И разве есть смысл в чувствах? Любовь либо есть, либо ее нет. И ведь влюбленным нет дела до результата. Они просто любят, а не хотят продлить свой род? — Давид посмотрел на Артема с надеждой. — Ты же не думаешь про какой-то результат, когда рядом со мной?</p>
<p>
</p>
<p>
— Ты наивный, Додь. Смешной и наивный, — Артем вздохнул. — Спроси прямо, что ты хочешь от меня услышать?</p>
<p>
</p>
<p>
— Ты меня любишь? — Давид сжал кулаки и затаил дыхание.</p>
<p>
</p>
<p>
— Люблю, — ответил Артем, — главное, чтобы про это никто не узнал. По-моему, статья за мужеложство уже есть в УК.</p>
<p>
</p>
<p>
В последний день июля к вечеру поднялся сильный ветер, небо затянуло тучами, и оно прорвалось сильным ливнем. Капли воды забарабанили в тазиках и ведрах, расставленных по всему бараку. Яркие всполохи молний озаряли темноту комнаты. Давид лежал на диване, укрывшись одеялом под самый подбородок, и при каждом раскате грома испуганно вздрагивал и моргал.</p>
<p>
</p>
<p>
— Ты чего, грозы боишься? — Артем смотрел на него с улыбкой.</p>
<p>
</p>
<p>
— Мамину сестру, тетю Симу, молнией убило, когда она маленькой была. А еще я читал, как одна семья сгорела от шаровой молнии. Тут главное не шевелится, тогда молния тебя обойдет, — прошептал Давид.</p>
<p>
</p>
<p>
— У нас на бараке громоотвод стоит, — успокаивал его Артем, — молния если и попадет в крышу, то уйдет под землю. Иди-ка лучше ко мне. А то, я смотрю, ты совсем перепугался.</p>
<p>
</p>
<p>
Давид переполз поближе к Артему, положил ему голову на плечо и перекинул руку на его грудь.</p>
<p>
</p>
<p>
— Я все хотел тебя спросить… Откуда у тебя это? — спросил Давид, крутя в пальцах монетку на веревочке.</p>
<p>
</p>
