- Да что, товарищ майор! Конечно, в первые дни при бомбежках маму звали. Только это в далеком прошлом! Верно, девочки?
- Я к тому, что и летчикам страшно бывает,- сказал я.
- Да и нам бывает! - смело заявила сержант Валя Синченко.- Ну и что? Не это главное. Главное - воюем, не стыдно будет после войны в детские глазенки глядеть.
Наш разговор прервали белая и зеленая ракеты - сигнал взлета. Девушки побежали к самолетам своих" летчиков. Не подозревал я в ту минуту, что вскоре и моя жизнь будет зависеть от этих девочек в стираном обмундировании, от их беспредельной преданности Отчизне, их отваги и воинского мастерства.
Помнится такой случай 26 сентября 1943 года "юнкерсы" нанесли бомбовой удар по аэродрому 611-го ИАП. В тот день погибли авиамеханики старшие сержанты Д. Н. Дашкин, А. В. Захаров и пилот сержант И. Г. Баранников, а многие, в том числе ефрейтор Маша Дужникова и младший сержант Вера Покотило, были ранены. Бомбежка не парализовала волю девушек, наоборот, они с еще большим рвением стали выполнять свой долг. Да, нельзя было не восхищаться доблестью этих девушек, славных дочерей нашей Родины!
НА РЕКЕ МИУС
Частям 236-й ИАД приказали к исходу дня 13 июля сосредоточиться на аэродромном узле Родионово-Несветайская.
Местность в районе нового базирования характерных ориентиров не имела, часть летчиков дивизии перелетала на аэродромы посадки во главе с лидерами из 8-й воздушной армии, а часть - во главе со мной.
Местом пребывания штаба 236-й ИАД избрали Родионово-Несветайскую, самолеты управления дивизии вновь оказались на одном аэродроме с самолетами 611-го ИАП. Нас со Щировым поселили вблизи аэродрома. Хозяйкой хаты оказалась старая, одинокая женщина: муж у нее умер еще до войны, два сына сражались на фронтах, вестей от них не приходило.
На подготовку к боевым действиям дивизия получила двое суток. Поскольку карты районов предстоящих боевых действий в штабе дивизии имелись, мы самым тщательным образом изучили по ним окружающую местность в радиусе примерно 300 километров, объяснили летчикам, как в случае необходимости восстановить потерянную ориентировку, и приступили к облетам линии фронта.
На Южном фронте 236-ю ИАД в оперативном отношении подчинили командиру 7-го штурмового авиакорпуса генерал-майору Николаю Андриановичу Филину. В ближайшем предстояло прикрывать штурмовики и бомбардировщики, значит, следовало безупречно знать конфигурацию фронта и местность, лежащую непосредственно за рекой Миус.
Облет линии фронта сначала во главе группы командиров и штурманов полков, а затем во главе групп командиров эскадрилий и их заместителей надлежало выполнить мне - штурману дивизии. Облеты прошли гладко, но, наблюдая за самостоятельными полетами летчиков в новом районе базирования, я обнаружил, что некоторые слишком быстро теряют и долго восстанавливают ориентировку. Причем не только молодежь, но и опытные, боевые пилоты. В 117-м гвардейском полку, например, служил капитан Федор Черный, совершивший сотню боевых вылетов. Он настолько плохо ориентировался на новых аэродромах, что поначалу его нельзя было назначать ведущим группы. Один лейтенант из 267-го в полете так напрягался, отыскивая взглядом возможного противника, что быстро терял детальную ориентировку, умудрялся совершать вынужденные посадки вблизи собственного аэродрома. А один из лейтенантов 611-го терял ориентировку исключительно потому, что испытывал панический страх перед возможностью потерять ее!
Я взял на заметку "мастеров блуждания", рекомендовал командирам и штурманам полков заниматься с ними, учесть их недостатки при составлении боевых расчетов, а впоследствии, при первой возможности, старался и сам помочь товарищам.
В 206-й штурмовой авиационной дивизии, действия которой нам предстояло прикрывать, договорился с командирами и штурманами полков о взаимодействии: вместе со штурманом 206-й ШАД мы организовали встречу ведущих групп штурмовиков с ведущими групп истребителей.
Словом, не заметил, как промелькнули двое суток, а ранним утром 16 июля, облачным и ветреным, присутствуя на построении личного состава и выносе знамени 611-го ИАП, уже слушал первый боевой приказ, полученный его летчиками на Южном фронте.
К этому времени советские войска перешли в решительное наступление под Орлом и Курском. К 16 июля наступал уже не один Западный фронт: двинулись вперед, взламывая оборону противника, сокрушая его, Брянский, Воронежский и Центральный фронты. Чувствовалось, вот-вот наступит и наш черед. Нервное напряжение было очень велико, мы с майором Щировым, несмотря на усталость, по вечерам долго не могли уснуть, все вспоминали родные края, до которых оставалось рукой подать. Хозяйка хаты упрекала:
- Полуношники!
Эта согнутая годами и войной женщина с обветренной кожей лица и рук, немногословная, постоянно занятая какой-нибудь работой, напоминала мою маму. Я как-то сказал об этом. Хозяйка хаты кивнула:
- Матери все на один лад, милый. Не о себе думают, о сынках, на сынков одна их надежда.
Слова эти обожгли сердце. Если мама жива, то дни и ночи вспоминает меня, именно меня, единственного своего сына, ждет, что освобожу ее из рабства!
Майор Щиров чувствовал, видимо, то же, что и я.
- С первого дня наступления нужно летать на "свободную охоту"! - горячо сказал он.- Надо добиться разрешения комдива.
- Согласен! Пойдем к нему вместе...
Но сбыться нашим планам в июле не суждено было.
Как я уже писал, полки 236-й ИАД начали боевые действия 16 июля, на сутки ранее наземных частей Южного фронта. Однако с 17 июля 267-й ИАП в ходе боев стал перевооружаться на Як-1, и хотя опытных летчиков мы "пересаживали" на Як-1 без предварительной провозки на двухместном учебном самолете Як-7у, хотя переучивание молодежи облегчалось однотипностью мотора, вооружения и радиооборудования "лагга" и "яка", все же число боевых вылетов 267-го ИАП в начальный период наступления было сокращено. По этой причине командованию дивизии не оставалось ничего иного, как выделять истребители только в группы непосредственного прикрытия штурмовиков, посылать на сопровождение "илов" только четверки, а то и пары "яков".
Поначалу противодействие истребителей противника было невелико, но с 21 июля оно резко возросло. Гитлеровцы стали посылать на прикрытие своих войск не отдельные пары "мессеров", а группы по шесть, а то и по десять Ме-109 и ФВ-190, причем самолеты эти, как вскоре выяснилось, принадлежали уже встречавшимся нам на Кубани "особым" эскадрам фашистских люфтваффе "Удет" и "Мельдерс", а также группе ПВО Берлина, где служили кадровые, опытные летчики. Мы же вынуждены были по-прежнему направлять на выполнение боевых заданий только четверки "яков".
Здесь и сказались мастерство и мужество летчиков всех трех полков дивизии. Они не дрогнули в боях с численно превосходящим и искусным противником. Особо хочется упомянуть о летчиках 611-го ИАП.
Уже говорилось о том, что летчики этой части прежде летали на "чайках", фактически сами выполняли роль штурмовиков, у них не было опыта сопровождения "илов", и тем не менее, в июле они сражались превосходно, показали себя отличными воздушными бойцами. Всего два примера.
Днем 23 июля группа из четырех "яков" 611-го ИАП, ведомая старшим лейтенантом Г. Я. Третяковым, сопровождала большую группу "илов" 686-го ШАП в район населенного пункта Федоровка. Штурмовики поразили цель, но при отходе от нее, к сожалению, растянулись; их атаковали шесть Ме-109. Один штурмовик гитлеровцам удалось сбить, однако они дорого заплатили за это: четверка Третякова, смело бросившись на врага, сбила один за другим три Ме-109! Остальные сочли за благо покинуть поле боя.
Четыре дня спустя четверка "яков", ведомая все тем же Третяковым, сопровождая "илы" в район Донецко-Амвросиевки, встретила шесть Ме-109 и четыре ФВ-190. На этот раз штурмовики держались плотно, один к одному. Третяков и его ведомые не только успешно отразили попытку врага атаковать "илы", но и сами сбили два "мессера", а остальные вражеские истребители обратили в бегство.
