- Мы тоже виноваты,- отрывисто сказал Попов.- Потеряли вас из виду, товарищ капитан, а потом... Мы старшего лейтенанта за вас приняли.

- Я протестую. Это наговор! - произнес Белов, но смотреть нам в глаза он избегал.

Что происходило со старшим лейтенантом, еще год назад отличавшимся в борьбе с истребителями врага, я понять не мог. В конце концов Белова откомандировали из полка и дивизии. Возможно, избежать такой меры можно было бы, накажи мы старшего лейтенанта сразу после проявления им робости под Славянской. Ведь, получив сильный удар по самолюбию, пережив отстранение от должности, Белов резко изменился. Он словно прозрел и, воюя в другом соединении до конца войны, выказал и мужество, и недюжинную волю к победе. Сейчас можно лишь сожалеть, что мы не воздействовали своевременно на старшего лейтенанта.

Последние дни апреля 267-й ИАП, временно введенный в состав специальной авиагруппы, прикрывающей Малую землю, базировался на аэродроме Геленджика.

От Геленджика до самой дальней точки плацдарма - 20 километров. Наши истребители покрывали это расстояние за три минуты. У командования полка и дивизии появилась возможность оперативно наращивать наши силы над плацдармом. Использовало эту возможность и командование воздушной армии.

Аэродром в Геленджике сделался подлинным бельмом на фашистском глазу. Враг пытался ранним утром и вечерами блокировать аэродром парами истребителей-охотников, днем посылал в небо над Малой землей большие группы Ме-109 и ФВ-190, чтобы прикрыть свои войска с воздуха и уничтожать наши самолеты в воздухе, а ночами мелкими группами "юнкерсов" и "хейнкелей" регулярно бомбил Геленджик.

Буквально в первый же день прилета в Геленджик мы попали под одну из бомбежек. Вражеская бомба угодила в кабину моего "лагга", разнесла его в клочья, так что до получения новых самолетов мне пришлось летать на машине командира полка. Но, несмотря на все потуги гитлеровцев и даже на численное превосходство вражеских истребителей, полк успешно выполнял боевые задания, бил фашистов без пощады. Сказывался приобретенный опыт. Любо-дорого стало смотреть, как летают ведущие наших групп командиры эскадрилий капитан И. А. Черкашин и В. И. Смирнов, старший лейтенант Ю. Т. Антипов и заместитель командира эскадрильи старший лейтенант В. И. Зимин, как отважно и умело ведут бои с противником лейтенант А. П. Попов, молодые летчики полка сержанты Д. Г. Члочидзе, П. А. Алферов и В. М. Морозов. У всех у них имелись на счету сбитые самолеты врага. Прекрасно освоил к той поре "лагг", часто вылетал на задания, дерзко шел в бой майор Аритов, который лично сбил уже три самолета противника и два уничтожил в групповом бою.

Действуя главным образом в районе Мысхако, иногда и в районе Крымской, все летчики полка применяли исключительно тактику нападения.

Помню вылет в район Крымской шестеркой "лаггов" 29 апреля, перед закатом, в то самое время суток, которое обычно избирали гитлеровцы для поднесения нам каких-либо сюрпризов.

Моим ведомым в полете снова был весельчак Миша Ишоев. Мы летели с ним выше четверки "лаггов", идущих на высоте 3000 метров.

Приблизясь к станице Крымской с юга, связавшись со станцией наведения, я решил водить группу в "оси солнца", по маршруту Крымская - Новокрымское, и только скомандовал сделать разворот, как станция наведения передала:

- Западнее Крымской в пяти километрах, на высоте тысяча двести противник. Атакуйте!

Несколько секунд спустя, накренив самолет влево, я увидел четыре самолета, формой напоминавшие Ла-5. Это были фашистские истребители ФВ-190.

Кресты на крыльях ФВ-190 мы различили, уже пикируя на врага. На пикировании Ишоев обогнал мой "лагг", зарыскавший носом, и первым врубил снаряды и пули в ведущего гитлеровца. С дистанции сто метров открыл огонь и я. Огненная трасса ужалила мотор фашистского ведомого.

Выйдя из пикирования, мы сразу пошли в набор высоты с боевым разворотом влево, чтобы добить врага. За счет развитой скорости на полной мощности двигателя выскочили на высоту 2000 метров. Противника поблизости не было. Лишь далеко внизу, на юго-западной окраине Крымской, поднимались к небу два черных столба дыма.

- "Маленькие", доложите, кто ваш хозяин? - запросила станция наведения.

Я сообщил позывной майора Герасимова.

- Вас понял,- ответил мужской голос,- Подтверждаю, вы сбили два "фоккера". Молодцы. Благодарю! Уходите домой.

Так я сбил шестой самолет врага, а Миша Ишоев - второй.

Как только мы приземлились и выключили моторы, прибежал командир полка, поздравил с победой.

- Знаете, кто руководил вами со станции наведения? - спросил он и, не дожидаясь ответа, торжественно объявил: - Сам маршал авиации Новиков!

Похвала представителя Ставки Верховного Главнокомандования маршала авиации, конечно, очень обрадовала. Такое бывает не часто!

На следующий день, в канун Первомая, полк воевал особенно активно. Мы дали клятву сражаться в честь Международного праздника трудящихся так, чтобы небо показалось гитлеровцам с овчину,, и сдержали эту клятву. В боях над Крымской и Мысхако с численно превосходящим противником полк потерь не понес, а фашисты недосчитались многих истребителей и бомбардировщиков. Капитаны Смирнов и Черкашин, старший лейтенант Антипов, лейтенант Попов, сержант Ишоев и другие летчики увеличили счет лично сбитых ими самолетов. Очередного фашиста сбил в этот день над Крымской и заместитель командира полка по политической части майор Аритов.

Последний боевой вылет 30 апреля был необычным. О нем следует рассказать подробнее.

Вечером, за два часа до захода солнца, двенадцати штурмовикам из ВВС Черноморского флота предстояло нанести мощный удар по огневым точкам противника на Малой земле близ населенного пункта Южная Озерейка. От штурмовиков требовалась величайшая точность в работе: цели находились всего в 150-200 метрах от нашего переднего края.

Для прикрытия "илов" и помощи им в подавлении малокалиберной зенитной артиллерии противника командование выделило три группы истребителей.

Первой группе в составе восьми экипажей И-16 следовало помогать штурмовикам в уничтожении и подавлении зенитных огневых точек врага. Ей приказали, находясь на 100 метров выше "илов", совершать круговой полет над районом штурмовки, двигаясь слева направо.

Второй группе - группе из нашего полка - в составе двенадцати экипажей ЛаГГ-3 предстояло находиться на внешнем круге И-16, выше их на 100-200 метров и, двигаясь парами, так же по кругу, так же слева направо, не допускать вражеские истребители к Ил-2 и И-16.

Третья группа, состоящая из 12 экипажей Як-1, наиболее скоростных и маневренных, разбивалась на две подгруппы: восьми экипажам приказали ходить парами над "лаггами" на высоте 2000 метров, но обратным кругом, то есть, справа налево, а четырем экипажам - составить группу свободного маневра и находиться на высоте 3000 метров.

Бесспорно, такой боевой порядок не отвечал требованиям наступательной тактики, но ведь и роль истребителей в этом вылете заключалась не в том, чтобы перехватывать истребители противника на подходе, а в том, чтобы обеспечить безопасность работы штурмовиков, требующей полного спокойствия и ювелирной точности.

Все три группы вышли к Южной Озерейке одновременно и тотчас построили огромную, разновысотную, вращающуюся в разные стороны "карусель".

Центр нижнего круга нашей "карусели", круга штурмовиков, был сдвинут в сторону оборонительных позиций советских войск. Двигаясь по большей дуге нижнего круга экипажи "илов" находились вне досягаемости огня противника, успевали замечать цели, которые малоземельны указывали им разрывами артиллерийских снарядов и, вырвавшись на меньшую дугу, оказавшись над территорией, занятой гитлеровцами, всей мощью огня обрушивались на обнаруженные огневые точки фашистов.

Истребители И-16 в это время непрерывно пикировали на пытавшиеся стрелять "эрликоны" - вражеские противозенитные пушки калибра 20,23 миллиметра.