- Место большой капризули она уступила парочке других девчонок, - сказала Лиана.

- Удивительно. Не ожидал от неё такого, - сказал Пауль.

- Да, теперь мы стали по-настоящему хорошими друзьями, - усмехнулась я.

- Так же, как я и Фредди. - Палуь улыбнулся, и я узнала эту улыбку, потому что несколько месяцев назад он ещё улыбался так нам.

- Фредди? - спросила Лиана. Я видела по выражению её лица, что она тоже это заметила.

- Да, Фредди и Лион. С ними я основал компанию.

- Ах да, ты упоминал об этом в своих электронных письмах, - вспомнила я.

- Фредди тебе понравился бы. Он невероятно деятельный. Рядом с ним я всегда кажусь себе лентяем. На днях он сдал свою курсовую за две недели до назначенного срока.

- Правда? - сказала я, стараясь придать лицу воодушевлённое выражение. Лучшими друзьями Пауля были всегда Лиана и я, а не этот Фредди и не Леон.

- Да, Леон же полная ему противоположность. Он ужасно ленивый. В его комнате выглядит как ... ах, это невозможно описать. Я называю это хаосом, хотя этот термин не очень подходит. Но этот человек гений. У него для любого момента всегда есть подходящая идея.

Недавно у нас был семинар об основах экономики и организации производства и Фредди действительно начал объяснять профессору, как правильно нужно оценивать факторы производства в балансе, чтобы держать низкими налоговые сборы. - Пауль рассмеялся, но я не поняла шутку. Я посмотрела в сторону Лианы, которая поджала губы. Мне хотелось рассказать что-нибудь о моей повседневной жизни, о сумасшедшем чувстве, когда мчишься по воздуху на драконе или какое опьяняющее ощущение тебя охватывает, когда тебе подчиняется вода, об огненном питоне или фейском пении профессора Хенгстенберг.

Я с трудом улыбалась, в то время как Пауль рассказывал одну историю за другой. Но чем дольше мы сидели вместе, тем больше становилось ясно, что наша дружба изменилась. Общей повседневной жизни, которая в прошлом, была основой для нашей дружбы, больше не существовало. События и опыт, которые не могли быть более разными, формировали теперь наши жизни. Наши судьбы разошлись, и осознание этого причиняло боль.

Когда Пауль и Лиана вечером ушли, мне было грустно. Основа дружбы - это честность и доверие. Я ещё сама хорошо помнила, как летом меня изматывала ложь Лианы, а сейчас моя собственная скрытность, потому что не говорила Лиане то, что, по моему мнению, она должна была знать. Но мне нельзя быть честной с Паулем, в противном случае меня ждёт вечное проклятие. Теперь, размышляя над этим, мне стало ясно, что магическое сообщество не запрещает дружбы с немагическими гражданами, но лишает её основ и таким образом приговаривает к краху.

Рождество принесло с собой ещё больше снега. Сверкая, он засыпал сад, тротуары, спрятал все края и углы под мягкими сугробами. Я весь день прокапывала дорожки через сад, не используя в помощь огненное или ветреное заклинания, хотя перед лицом кучи снега, у меня несколько раз появлялось искушение. Но я хотела выложиться по полной.

Не потому, что хотела избавиться от образов в голове. Нет, я не жалела о том, что узнала. Но тот момент, когда мои родители ушли, причинял такую боль, как будто это случилось только что. Я хотела избавиться от боли и не только от неё, так же от страха перед Морлемами и от гнева на магическое сообщество, которое запрещало мне отношения с Адамом и дружбу с Паулем. Меня так же мучила ещё более сильная боль. Тот момент, когда Адам четыре года назад бросил меня, совершенно меня уничтожил.

Я пыхтела, когда откапывала тротуар, но прикладываемые мной усилия не принесли никакой пользы. Боль осталась, а также дискомфорт, я знала, что пришло время поговорить. Я много дней избегала бабушку, утверждала, что сильно устала, чтобы отсрочить неизбежное. Когда темнота уже легла на пустые сады и загорелись рождественские огни в окнах и передних двориках, я убрала лопату в сарай и тяжело ступая, зашла в дом.

Во мне всё восставало. Она моя единственная, оставшаяся в живых родственница. Она вырастила меня с любовью. И я тоже люблю её, но знание того, что она лишила меня воспоминаний, омрачало эту любовь. Я прошла в ателье, где бабушка уже сидела в кресле и смотрела в огонь. Рождественская ёлка светилась тысячью огнями, а маленький стол был накрыт хорошим фарфором. Когда я зашла в комнату, она повернулась ко мне и какое-то время разглядывала моё лицо. Нет, всё кричало во мне. Я не хочу всё разрушить.

- Ты в порядке? - спросила бабушка. Я стиснула зубы, так что заскрипела челюсть.

- Нет, - прошептала я. Я не смогла соврать, хотя очень хотела. Мы посмотрели друг на друга, при этом я лихорадочно обдумывала, как мне вести этот разговор, не выпуская наружу гнев, который бушевал во мне. Гнев только все испортит.

- Давай не будем ссориться в рождественский вечер! - сказала бабушка, как будто в очередной раз догадалась, что со мной происходит.

Ах, вот как! Благополучие под елкой! Эта мысль заманчиво мельтешила в моей голове. Почему бы и нет? Ссора не лучший способ решить проблему. Может, когда я наконец успокоюсь, мы сможем спокойно обсудить сложившуюся ситуацию. Я села в кресло напротив бабушки, и она налила мне кофе.

Сидя у огня, в теплом свете свечей, окутанная вкусным запахом предстоящего застолья и рассматривая подарки, я наслаждалась моментом.

Мне удалось подавить клокочущую ярость внутри и позволить себе этот мирный перерыв.

Я взяла плоский, голубой пакет, который получила от Пауля и разорвала бумагу.

Это оказалась рама, в которую было вставлено трехмерное изображение живописного побережья. Оно казалось таким реальным, что я потрогала поверхность пальцем, чтобы проверить, не окунется ли мой палец в лазурную воду.

- Впечатляет, посмотри-ка! - сказала я бабушке и дала ей раму.

- Красиво!

Она также осторожно потрогала картину.

- Это коммерческая идея Пауля, - объяснила я, прочитав небольшую карточку, висящую на подарочном бантике. - Фотографии с камеры можно отправлять прямо в рамку.

Я зачарованно взглянула на картину. Интересно, как бы выглядела панорама гор?

- Знаешь, что это мне напоминает? - вздохнула бабушка.

- О том, что тебе летом нужно поехать в отпуск на море? - предложила я.

- Нет, - рассмеялась она.

- Это напоминает мне любимое место Катарины. Твоей матери нравилось море, и она каждое лето брала с собой твоего отца, а потом и вас детей на крошечный островок в Средиземном море. Он называется Килеандрос, красивый, необитаемый кусочек земли перед греческим побережьем, который с помощью заклинания остаётся скрытым от магов и немагов.

Скорее всего ты ещё его знаешь. Попытайся вспомнить! - Я начала копаться в воспоминаниях и действительно в подсознание что-то смутно всплыло. На ум пришло заклинание.

- Фрейю дамара ..., - начала я.

- ... хамин лорара, - закончила бабушка.

- Где находится этот остров? - спросила я. Бабушка взяла с полочки старую книгу, под названием «Атлас магического мира» и открыла её посередине. Я разглядывала побережье, на которое она указала своим пальцем.

- Здесь ещё больше островов, которые мне не знакомы. - Согласно моим воспоминаниям из того, что мы проходили на уроке географии, на этом месте не должно было быть островов, но в атласе бабушки были нарисованы пять и на самый маленький теперь указывал её палец.

- Это атлас магического мира, здесь ты найдёшь некоторые вещи, которые до сих пор были тебе незнакомы. Маги спрятали довольно много островов, горных хребтов и прежде всего зданий от немагов. - Я кивнула, и хорошо запомнила место.

Потом взяла небольшой подарок, который получила от Лианы. Он был завёрнут в зелёную бумагу со множеством маленьких маргариток. Осторожно я развязала ленту и развернула бумагу.

- Что это такое? - спросила я растерянно, поворачивая туда-сюда бутылочку, содержащую красный туман.

- О, если он настоящий, то это что-то очень редкое, - сказала удивлённо бабушка, взяла бутылочку и повернула её несколько раз туда-сюда, в то время как разглядывала колыхания за стеклом. - Кажется он действительно настоящий. Это нурфурский туман. Редкий туман, который ложился на болото Нурфур, - пробормотала она.