— Ну, в таком случае, я вам совершенно не подхожу. Если я не знаю, смогу ли вообще предсказывать специально, то как я могу дать гарантию, что буду предсказывать правильно?

— От вас этого не потребуется. Клиент будет получать, если, конечно, пожелает, как аналитический прогноз, так и оракульский. Если они будут отличаться, то тем лучше: какой-нибудь да сбудется! Но для этого нам нужен именно неизвестный предсказатель, потому что предсказание известного всегда будет выглядеть предпочтительнее аналитики. Так уж устроен человек с его склонностью к суевериям. Если же прогноз аналитиков совпадет с предсказанием разрекламированного прорицателя, клиент будет думать: зачем я платил дважды? И следующий клиент попросит, чтобы с ним работал только доморощенный Нострадамус. Другое дело, когда клиенту неизвестно ни имя аналитика, ни имя предсказателя агентства, а известна только репутация АВПП. Тогда, с большой степенью вероятности, он прибегнет к услугам и предсказателя, и аналитика.

— Хитро. Однако вы не очень деликатны, акцентируя мою безвестность. Ну, а представьте, что я, придя к вам безвестным, обрету здесь популярность как предсказатель и брошу вас к черту? Или вы подсунете мне на подпись какой-нибудь кабальный договорчик?

— Конечно, подсуну. Только не кабальный. В рабочее время — работаете на меня, в свободное — на себя, если пожелаете. Какая же здесь кабала? Обычные условия. Захотите уйти, уйдете. Только на вольных хлебах вы с ног собьетесь, разыскивая клиентов. Популярность нуждается в постоянной рекламной подпитке, а у вас есть деньги на серьезную рекламу?

— А вы что же, копейки мне собираетесь платить?

— Нет, не копейки. Но хорошая реклама стоит десятки тысяч долларов, а вам всё же будут платить тысячи. Разоритесь.

— Ну, что ж, — сказал Енисеев, откинувшись на спинку дивана, — я услышал от вас много интересного о рынке предсказаний и прогнозов. Что же касается вашего предложения, то и в начале разговора, и теперь оно мне кажется совершенно диким. Вам нужен кто-то другой. Я себя абсолютно не представляю в этой роли.

— Но почему? Послушайте, хотите вы этого или нет, но вы всё равно занимаетесь прорицательством. Вы, может быть, и не хотели бы пророчествовать, а пророчествуете, подталкиваемые неведомой силой. Однако ваши успехи, судя по всему, носят бессистемный и случайный характер. Вы не знаете толком своих возможностей, потому что не развиваете свой дар. У вас просто нет для этого постоянных поводов. И если бы кто-нибудь вам такие поводы давал, вы должны были бы быть ему благодарны, поскольку самому вам их найти нелегко. Я же предлагаю вам не только поводы, но и готов платить деньги за работу. Что же дикого в моем предложении? Заметьте: речь идет о честной работе, без малейшей примеси шарлатанства. То, что вы предскажете, то и будет сообщено клиенту. Надоест работать — уйдете, но получите столь необходимый, на мой взгляд, для вас опыт. Вы здесь ничего не потеряете, а приобретете многое, в том числе и деньги.

— Не хочу. Не лежит душа. Я сейчас свободный человек. А вы меня запряжете в штатные Кассандры. Любое увлечение, становящееся обязанностью, превращается в муку.

— Я вовсе не настаиваю, чтобы вы работали в штате. Сидите дома, работайте по вызову. Отнеситесь к тому, что я вам предлагаю, как к необходимой вам тренировке.

— Ладно, я подумаю, — пообещал, чтобы отвязаться, Енисеев. Но он недооценил Ступара.

— Я предлагаю вам сегодня попробовать свои силы, — предложил тот. — Прямо сейчас.

— Чего?

— А что такого? Ну, неужели вам самому не интересно попытаться сделать это по своей инициативе? Без подготовки, с чистого листа? А решение по поводу работы у нас потом примете какое угодно. Я думаю, такая проба сил даже поможет вам определиться.

— Ну, хорошо, — сказал Енисеев. — Попробуем ради смеха. Всё какое-то развлечение. Может быть, мое фиаско убедит вас в том, сколь зряшны ваши планы относительно меня. Что я должен делать?

Ступар посмотрел на часы.

— Сейчас придет одна женщина. Думаю, она уже сидит в приемной. Она сама вам всё скажет.

Широким шагом в кабинет вошла дородная крашеная блондинка со стрижкой «под мальчика», в свободных дорогих одеждах, призванных, очевидно, скрыть дородность. Лицо у нее было как маска, — не из-за обилия косметики, а из-за того, что над ним основательно потрудились пластические хирурги, и теперь хозяйка лица боялась ослабить упругость новой кожи лишней мимикой. Ступар проворно встал ей навстречу, облобызал ручку. Над ее гладкими, как у манекена, руками тоже, очевидно, поработали косметологи.

— А вот, Ксения Аркадьевна, Илья Петрович, наш, так сказать, оракул, — широким жестом представил он Енисеева, — очень, очень «продвинутый». Аналитики уже работают над вашей проблемой, но специфика ее такова, что хорошо бы послушать не только того, кто оперирует логикой и информацией, но и того, кто обладает даром видеть поверх логики и информации. Или, как еще говорят, сквозь стены.

Енисеев приподнялся и кивнул.

— Вы мне льстите, — пробормотал он.

— Очень приятно, — низким голосом сказала дама, усаживаясь. Кожаное кресло обреченно вздохнуло под ее тяжестью. — Я ни в какие предсказания не верю, но о вас отзывались как о серьезном агентстве, и вы, наверное, знаете, что делаете.

— Я тоже абсолютно практический человек, — заверил ее Ступар, — но именно как практический человек знаю, что предвидение — не выдумка. Просто мы еще не знаем его механизма. Но ведь это не мешает нам использовать его в работе наряду с аналитикой, не так ли? А вы уж потом решите, чему отдать предпочтение — аналитике или предвидению. Ну, а если аналитика и предсказание совпадут, то тем больше вероятности, что они правильны.

— Пусть будет по-вашему, — кивнула Ксения Аркадьевна.

— Превосходно. Чай, кофе?

— Минеральной воды «Перье». Есть?

— Обижаете, Ксения Аркадьевна! А вам, Илья Петрович?

— Кофе.

Ступар позвонил, чтобы принесли «Перье» и кофе, и пересел за письменный стол, чтобы, очевидно, не мешать «сеансу».

— Илья Петрович еще ничего не знает о вашей проблеме, поэтому не откажите в любезности рассказать ему.

Дама, не поворачивая лица-маски к Енисееву, стала рассказывать:

— Моего мужа засыпали письмами о моих якобы изменах ему. Они приходят по почте, «эсэмэсками» и по интернету — причем не только на его рабочую электронную почту, но и размещаются в его контактах в «Фейсбуке». Там они становятся известны широкому кругу людей, с которыми общается муж.

— А отследить IP-адрес отправителя, конечно, не удается? — спросил Енисеев — скорее у Ступара, чем у Ксении Аркадьевны.

— Ну, разумеется, — сказал он. — Отправляется с чужих «заигранных» серверов — интернет-кафе и тому подобное.

— Об этом уже начали говорить все вокруг, что негативно сказывается на нашем общем с мужем бизнесе, — продолжала дама. — Партнеры начинают сомневаться, стоит ли связываться с нами, если из-за нашего возможного разрыва фирма на грани развала.

— Простите, а у автора писем есть хоть малейшие основания сомневаться в вашей верности мужу? — тоном Эркюля Пуаро поинтересовался Енисеев.

— Ни малейших, — отрезала Ксения Аркадьевна. — Я не даю для этого никаких поводов, — более того, уволила молодого водителя и молодого охранника на даче, как только эти письма появились.

— А почитать их можно?

— Конечно, — ответил Ступар. — Копии их здесь, в офисе. Принести?

— Да, но не сейчас. А что, ваш муж верит этим письмам?

— Не думаю. Но мой муж… моложе меня, и, хотя мы любим друг друга, он не может не ощущать на людях некоторого дискомфорта из-за нашей разницы в возрасте. Сейчас же, знаете как: если ты бизнесмен, то должен иметь в женах молодую эффектную шлюху с ногами, растущими из подмышек. А он не только не имеет такой жены, но еще и получает письма об изменах немолодой уже, будем называть вещи своими именами, жены. Он нервничает, замкнулся в себе. Ему, да и мне кажется, что все наши знакомые, разговаривая с нами, всё время прячут усмешку и отводят глаза. Это продолжается уже два месяца.