Скобелев с отрядом занял хорошую позицию в 10 верстах от Ловчи и укрепляется. Я имел случай видеть его письмо к отцу. Весело читать - так он не сомневается, что побьет врага, так разумно и энергично готовится, так доволен своими солдатами, высоко ценя достоинство русского воина.
Что меня более всего смущает, это несостоятельность нашей администрации. Везде воровство, неумелость, грубость, необразованность и стремление выслуживаться, угождать начальникам и лишь на глазах высших показываться. Уполномоченные Красного Креста (Муравьев и др.) убедились, что госпиталь в Павлове был образцовым, точно так же как и другой госпиталь в Беле, пока лишь государь там был и навещал больных! Как мы уехали - уход за больными изменился, и их почти не кормили, а деньги Красного Креста оставляли в своих карманах, когда их выдавали в помощь к средствам госпитальным. Муравьев привез в один из них табак опорто, коньяк и пр. для офицеров и зашел на другой день спросить у самих раненых, раздали ли им приношение Красного Креста. Оказалось, что нет и что смотритель отправил все это в свой склад на хранение! Нужна еще трость Петра Великого!
Я прихожу в уныние, глядя на бессмысленное расхищение местных средств Болгарии. Эта богатая страна могла бы прокормить легко не только всю нашу армию, но и двойное число войск. А между тем предвижу, что нам придется голодать, да еще, пожалуй, и болгар мы поморим с голоду. Траву великолепную не косили вовремя и не делали сенных запасов. Хлеба на 3/4 полей остались не снятыми или были бестолковым образом употреблены на корм кавалерии и лошадей обозов и парков. Теперь осталась одна кукуруза, сбор которой должен начаться на этих днях. Верх стеблей кукурузы (сладкий) употребляется в Америке на корм лошадей. Плод кукурузы мог бы быть употреблен в пищу войскам. Никаких мер не употребляется для обеспечения за нами этого последнего источника продовольствия (останется лишь рис в долине р. Марицы, но надо еще туда дойти), несмотря на мои вопли и предостережения. Теперь за это было взялся князь Черкасский, так же жалующийся на бездействие штаба. Время проходит в разговорах, подавании записок, справок и пр., а ровно ничего не предпринимается.
Предвижу, что неумелое ведение войны, неудовлетворительность администрации, а, главное, опасность вмешательства Европы, которое могло быть предупреждено лишь быстротою действий и успехов наших, принудят нас заключить мир с Турциею на условиях весьма умеренных, совершенно иных, нежели предполагалось в Плоешти. "Игра не стоила свеч", а в особенности драгоценной русской крови. Придется ограничиться постановлениями конференции с добавком разве вознаграждения нам за издержки. Мне не хотелось бы приложить свою подпись к подобному договору, то есть такому, который не изменил бы существенно положения христиан в Турции и России на Востоке. Но предвижу, что чем неблагоприятнее будут обстоятельства, тем более захотят, чтобы я вел переговоры с турками, предоставив потом Горчакову хорохориться на европейской конференции и ссылаться, что он не мог ничего лучшего добыть, потому что генерал Игнатьев "мол, сделал уже уступки туркам!".
Сейчас дали знать, что Мегмед Али прислал парламентера (со стороны наследника), имеющего сообщить что-то важное самому главнокомандующему. Его везут сюда. Посмотрим.
Вурцель (он страдает аневризмом и... Черкасским) выпросился в Россию и едет чрез Казатин. Ему передаю это письмо вместо фельдъегеря. Обнимаю вас тысячекратно. Целую твои ручки, бесценная Катя, и ручки добрейшей матушки. Вам теперь скучнее будет без Екатерины Матвеевны. Благословляю деток. Твой любящий муж и верный друг Николай.
No 30
Без дневника
No 31
20 августа. Горный Студень
Мне довелось сопровождать государя в госпиталь, расположенный за противоположною нам (по отношению к оврагу) частью дер. Горный Студень по направлению к Плевне в версте от нашего бивака, видеть и разговаривать с раненными под Шибкою - орловцами и брянцами. Что за молодцы и что за славный и разумный народ наши солдатики. Все только об одном и думают, как бы поскорее выздороветь и вернуться в бой "против турки", к полку, к товарищам. Тужат о смерти генерала Дерожинского, отзываются с удивительным великодушием о враге, хвалят храбрость "братушек" - болгар и уверены в конечном успехе. Я спросил одного из раненых солдат Брянского полка, почему больше раненых и убитых в Брянском полку, стоявшем дальше от турок, нежели в Орловском, отбивавшем штурмы и стоявшем несравненно ближе к неприятелю. "А вот я объясню вашему превосходительству, - отвечал бойко бравый солдатик, оказавшийся унтер-офицером, хохлом, отчасти только исправившим свой оригинальный выговор, но сохранившим неподдельный малороссийский юмор, - турка глуп, он стрелять не умеет, значит, не целится, а положит ружье на руку и цидит, не разбирая, рассчитывая, что пуля виноватого сама найдет. Англичанин его снабдил славным ружьем, он и бьет из него больше и втрое скорее нашего. Ну и выходит, что ближнего-то минуют, а в заднего попадет сдуру. Выпустит рой пуль, ну и напятнает наших без разбора, куда угодит". Рассказчик тут же сослался на товарищей, и все подтвердили. Многие прибавили к тому: "Он боится "ура!", да штыка, и хотя и лез молодцом на штурм, но больше из лесу и с деревьев палит. На чистом месте да подойди он поближе, ему против нас никогда не устоять".
С интересом раненые расспрашивали меня, "доподлинно ли убит турецкий паша, который все егозил на белом коне и понукал своих идти вперед"? Один из раненых добавил: "Артиллерист наш взялся ссадить этого пашу и ловко на него наметил; я сам видел, как попал, и тот зашатался на своем коне". Я утешал моих собеседников, что паша точно убит, что они имели дело с лучшими турецкими войсками, которые 4 года учились драться у черногорцев, герцеговинцев и т.п., что таких солдат у турок уже нет, что набирают теперь дрянь, с которою такие молодцы, как они, всегда справятся. Солдатики были очень мною довольны и весело отвечали на мои пожелания видеть их поскорее в рядах их славных полков. Говорят, что 8 чел. уже выпросились из госпиталя в полки, хотя и не совсем еще оправились. Чего нельзя предпринять с таким народом? От сестер милосердия солдатики в восторге и беспрестанно обращаются к сестрицам. Самый бездушный человек преклонится перед самоотвержением этих женщин и девушек, не брезгающих никаким трудом, неутомимо исполняющих свои трудные обязанности с улыбкою и мягкою рукою, заставляющих забывать страдания и мысленно, душевно переноситься в другую сферу, вспоминать о семейной обстановке, о милых сердцу...
Вчера ездил я верхом на рыжем на освящение болгарской церкви, расположенной на противоположной стороне оврага близ бивака главнокомандующего. Служил отец Никольский, священник главнокомандующего, протопоп (болгарский) систовский и два бедных болгарских священника из соседних деревень, спасшихся от турецкого ножа. Церковь каменная, но иконостас не существует и заменяется самыми бедными литографированными и лубочно раскрашенными краскою изображениями Спасителя и Богородицы и некоторых святых. Ни сосудов церковных, ни Евангелия, ни креста, ни колокола, ни облачений. Черкесы, сожители болгар, не позволяли им освятить церковь. Воспользовались присутствием русских, чтобы довершить дело. Церковь освятили, а иконостас и церковные принадлежности дарует государь.
Государь сам приехал к литургии. Теперь, пока мы будем стоять в Горном Студене, церковные службы будут исполняться в новой, болгарской церкви. Умилительное было зрелище, и минута торжественная для того, в особенности, кто вникает в смысл и последствия совершающегося. Мне приходило на мысль, неужели и эту церковь, освященную в присутствии русского царя, отдадим мы на произвол турецкой администрации и черкесов, как пожертвовали в прежние войны массами болгар и как недавно ради экспедиции Гурко, оказавшейся бесцельною, доставили случай туркам истребить огнем и мечом всю долину Тунджи с христианским населением в 100 тыс. чел. и множеством церквей, обращенных ныне в груду камней. Так как твой облик и мысль о тебе со мною неразлучны, то я, стоя в болгарской церкви, невольно перенесся за год назад, и виделось мне другое освящение, но в твоем присутствии, нашей константинопольской госпитальной церкви. Сколько воды утекло с тех пор и какая разница в обстановке и душевном настроении!