– Отец, ты пойми, будет все по справедливости! Надо тебе ботинки, тебе продают или отдают даром, нужен хлеб – идешь в пекарню, а там не жид какой-то сидит, а выбранный депутат, справедливый и умный. И дает тебе хлеб бесплатно, а ты взамен, управляешь своей станцией. Ты понимаешь, какая жизнь-то начнется, отец! Совсем другая жизнь! Дожил ты, поздравляю!

Когда в следующий раз старик поехал в город, чтобы посмотреть, как там начинается сказочная жизнь, то был весьма удивлен. Пока рай начинался тем, что исчезли практически все товары и все только торговали каким-то старьем и личными вещами. Денег никогда у смотрителя не было особо много, но теперь даже на них нельзя было ничего купить. В здании, где раньше была гостиница, сейчас заседал Совет депутатов. Никто не знал, кто и за какие заслуги их выбрал, но придя однажды в зал, смотритель с огромным удивлением увидел людей, которых раньше и на пушечный выстрел не подпустили бы решению важных вопросов. Там был мелкий мошенник, который в прошлом году купил себе костюм попа и так ходил по селам собирал деньги. Его поймали бабы и побили.

Еще один, интеллигент, который носился по всему городу с планами вечного двигателя или придуманной формулы, от которой будут идти морковные и капустные дожди, что избавит людей от тяжелого труда. Что такие люди могут решить и почему они заняли приличную гостиницу, курят там, ругаются и в грязных сапогах ходят по коврам, смотритель решительно не понимал.

Он поехал назад. Теперь в степи стали появляться странные люди, которые скакали в различных направлениях, вооруженные и явно злые. Его станцию разбили, а все мало-мальски ценное, даже дверные ручки, утащили с собой, а что не смогли утащить – разломали. Он пожаловался городовому, тот обещал разобраться, но помощи смотритель так и не дождался. Потом опять что-то случилось в Петрограде, совсем уж непонятное, вроде, Совет сверг Временное правительство или наоборот. Постепенно все вокруг разрушалось. Смотритель испытал настоящий шок, когда внезапно здесь, в глубине Русской державы со стороны фронта, начали ехать германские эшелоны с солдатами! Значит, мы проиграли войну? Немцы не обращали внимание на его станцию, поскольку рядом не было населенных пунктов, а то, что вокзал был давно разграблен только убеждало их во мнении, что здесь все заброшено и останавливаться незачем. Благо, дом, где жил он с собакой, был совершенно не заметен со стороны и, не зная о нем, можно было легко не заметить.

Потом появились какие-то ряженые древними казаками, которые говорили на своем деревенском наречии и выглядели сбежавшими из сумасшедшего дома или цирка. Как понял смотритель, эти циркачи были кем-то вроде слуг немцев, которые тщательно и методично обустраивали свою власть в здешних землях. Потом немцы почему-то уехали домой, в городе поговаривали, что в Германии тоже случилась революция, и сейчас вчерашние враги, сбросившие ярмо ненавистных императоров, объединятся и нанесут поражение Франции, США и, почему-то, Японии. Что происходило, было совершенно непонятно. Власти и армии менялись по нескольку раз за сезон. Появились какие-то красные, говорят это те, кто захватил власть в Петрограде и Москве. Их прогнали какие-то белые, по имени, сторонники монархии и старых порядков, а по виду завсегдатаи гауптвахты, отборные негодяи и подлецы. Появились какие-то зеленые атаманы, которые были натуральными бандитами, но здесь их видели редко. В голой степи нечем поживиться, разве что проходящими поездами, но поезда бандиты трогать опасались.

За прошедшие несколько лет станционный смотритель научился никому не доверять, в каждом видеть врага или потенциального врага, и даже не так давно в городе выменял у какого-то солдата винтовку и несколько патронов. Стрелять он особо не умел, но все-таки оружие внушало ему какое-то спокойствие. В тот момент, когда за окном шел ливень, станционный смотритель сидел за столом и задумчиво жевал хлеб оставшимися зубами. Тем неожиданней в дверь громко постучали.

Глава 2.

В дом вошел высокий человек с залысинами в грязной шинели. С виду военный, но знаков отличия не было. Он был настолько промокший, что, казалось, если бы сейчас бросить его в реку, то, не исключено, что стал бы более сухим. Смотритель молча смотрел на гостя, не зная, что сказать. Ружье как назло было далеко.

–Хозяин,-обратился незнакомец к старику хриплым голосом,-пусти переночевать. Я привык спать в поле, но на улице сам видишь какая погода.

Старик нервно сглотнул, заметив кобуру пистолета у гостя и шашку на боку. Что ему сказать? Не откажешь же вооруженному молодому человеку в просьбе при условии, что связь не работает, а до ближайших людей десятки километров. Он кивнул и указал на стул. Вошедший тяжело опустился и не сводя глаз с хозяина произнес:

–Снаружи мой конь. Позаботься о нем. Пожалуйста.

В тусклом свете керосинки сверкнула в воздухе золотая монета, подброшенная незнакомцем.

Смотритель кивнул, оделся и вышел из дома. Вернувшись, он обнаружил гость уже сидит в нижнем белье прислонившись к печке, а его одежда сушится. Незнакомец закрыл глаза, и, казалось, не слышал, что смотритель вернулся. Старик помялся и решил нарушить тяжелую тишину, прерываемую только ревом бури снаружи.

–Садись вечерять, мил-человек.

Гость открыл глаза и посмотрел внимательно, но к столу сел. Хозяин разложил нехитрые запасы и придвинул к гостю.

–Откуда едешь, мил-человек? С севера?

–Да, оттуда. Из Киева.

–Сейчас оттуда все едут. Да только поездами. На север никто не едет. Ты не поездом добрался?

–Нет. От самого Киева верхом. А ты в ближайшее время поездом не жди, они не будут ходить.

–Что?! Почему? Красные перекрыли все дороги, ироды?

–Нет, что ты,-незнакомец ухмыльнулся, подумав о чем-то своем,-они этого точно делать не будут. На пути неподалеку отсюда я видел поезд на путях. Его разграбили, а большинство пассажиров убили. Поэтому, пока власти сменятся, пока разберутся что случилось…В общем, нескоро поезда увидишь.

–Да кто же это сделал?! Бандиты какие?

–Не знаю,– спокойно солгал гость. Не видел.

Смотритель стал судорожно думать, что предпринять. Новости были очень плохие. Красные двигались очень быстро из Киева на юг, может уже и в его уездный город добрались. И что, как он поедет туда, когда не понятно какая власть, старая, новая или вообще никакой?

–У тебя связь с соседними станциями есть? – невзначай спросил гость.

–Откуда там, – думая о своем ответил смотритель. Полгода сидим без связи, потом кое-как наладят, через неделю снова тишина.

Гость заметно успокоился и приступил к еде. Смотритель же, не избалованный человеческим общением, не собирался сдаваться так скоро.

–Как зовут-то тебя, человече? Не сердись, не правильно это сидеть не знакомившись. Я, к примеру, Матвей Федорович.

–Евгений Яковлевич. Кильчевский.

–Евгений Яковлевич, уж не в Одессу ли путь держишь?

–Туда, к морю, туда. Откуда догадался?

–А тут других направлений-то и нет. Или на север, в Киев, или на юг. Но на север,-хихикнул старик,-никто сейчас не поедет. Здорово красные белым всыпали?,– старик гнусаво засмеялся, потом опомнился, кто перед ним, и испуганно заерзал,-ты извини меня, Евгений Яковлевич, глупого старика, я не хотел…

–Всыпали хорошо. Сейчас все бегут на юг, стараясь спасти свою шкуру. Скоро будут здесь и скинут всех в море.

–Да что же это такое, Евгений Яковлевич, неужто никогда не закончится эта война? Сначала немцы, потом гетман, потом красные, потом белые, теперь снова красные. А потом что? Турок придет или поляк какой?

–Никто не знает. Все куда-то бегут.

–А ты сам, Евгений Яковлевич, не военный? Прости, что спрашиваю, но у тебя шинель и шашка. Отбился от своих, чтоля?

–Нет, Матвей Федорович. Не военный. Какая была одежда, такую и одел.

–Ты не здешний, вроде. Из Москвы, поди?

–Нет, я из…не отсюда. Далеко мой дом, да и дома уже нет никакого.

–Не боишься ты, Евгений Яковлевич, что в шинели офицера и с нездешним выговором тебя махновцы поймают? Знаешь, что они с пленными беляками вытворяют?