Не следует упускать из внимания и того, что в Римской империи, по самому ее географическому положению, не могло быть такой тяжкой нужды, какую терпит пролетариат в наше время. Уже самое различие южного климата Империи от северного, где основались новые государства, значительно облегчало положение народонаселения Римского государства. Страны вокруг Средиземного моря имели совершенно мягкий климат, в котором борьба за существование доставалась легче. Дешевле ли было жить тогда, чем теперь, определить с точностью трудно, но во всяком случае житель юга имеет меньше потребностей, и уже по этому одному он мог прожить дешевле. Естественно, что в Риме все было дороже, как и теперь в больших городах. Простенькая квартира в верхних этажах римских домов стоила около 160 руб. Многие из жителей Рима нанимали только место для ночлега; в худшем случае бедняки проводили ночь в каком–нибудь из бесчисленных портиков. Но в провинциях было жить и дешевле, и удобней. Цены на жизненные припасы первой необходимости были умеренны. Хотя времена, о которых пишет Полибий, и когда медимн (16 гарнцев) стоил 4 обола (20 коп.), а содержание на постоялых дворах, т. е. пища в течение дня, стоило пол–асса, около 2 коп., уже миновали, так как в период императоров цены значительно поднялись; но все–таки если сравним стоимость труда и ценность продуктов питания, то увидим, что экономическое положение народных масс не было неблагоприятным. Моммзен сосчитал, что во времена первых императоров римская мера пшеницы стоила динарий; а динарий, как показывает притча Христова о винограднике, составлял поденную плату. На пропитание взрослого в течение месяца таких римских мер нужно не более пяти. Следовательно, пять дней поденного труда в то время обеспечивали работника хлебом на целый месяц. Из одной надписи, относящейся к рассматриваемым нами временам императорского периода, путешествующий и обедавший в гостинице платил 1 асс (4 коп.) за хлеб и 2 асса (8 коп.) за варево. Два динария, которые дал благодетельный самарянин содержателю гостиницы для продовольствия «впавшего в разбойники», составляли, следовательно, щедрый дар. Относительно дорого в Римской империи было лишь мясо. По одной надписи, относящейся ко временам Диоклетиана, килограмм (более двух фунтов) бычьего и бараньего мяса стоил 60 коп., килограмм свинины доходил даже до полутора рублей, курица продавалась по 60 коп. Но нужно знать, что низший класс народа редко употреблял мясо в пищу, а большей частью простонародье совсем избегало употребления мяса. Вообще, по римским представлениям, мясная пища считалась роскошью. Один закон Нерона с решительностью запрещает держать в харчевнях мясо и мясные блюда; приказано было продавать здесь лишь капусту и стручковые плоды. Ограничение это совершенно понятно при южном климате.
Разница в имуществе хотя в то время была и велика, но не достигала таких размеров, как теперь. Самое большое имущество, о каком известно из эпохи первых императоров, оценивалось не дороже 45 миллионов рублей. Такого рода имуществом владели авгур Лентулл и вольноотпущенник Нерона — Нарцисс. Думают, что такие большие имущества заключались не в чем другом, как в поземельной собственности. А так как эта собственность, как полагают, приносила доходу не более 4%, то ежегодный доход римских богачей не превышал 1 800 ООО руб. Конечно, далеко было богачам тогдашнего времени до богачей нашего времени! Скоплению больших богатств в одних и тех же руках препятствовала идея о равенстве всех граждан, которая возникла во времена Республики, но не потеряла значения и позднее. В сознании этого равенства народ требовал от богачей, чтобы они поступались своим достоянием в пользу народных масс: народ требовал от них, при известного рода случаях, более или менее значительных подарков или же значительных трат на какие–либо общественные потребности. Такого рода расходы у богачей часто доходили до весьма почтенной суммы. У сатирика Петрония сограждане Тримальхиона говорят ему, что, получив наследство в 30 миллионов сестерций (сестерций = 6 коп.), он легко может пожертвовать 400 тысяч сестерций; полагают, что эта черта сатиры заимствована Петронием прямо из жизни. Такого рода промышленности, которая в наше время на Западе служит источником социальных невзгод, древний мир не знал. Финансовая сторона промышленности опять же не походила на новейшую; торговля велась на чистые деньги. Следовательно, банкротств, из–за которых могли бы страдать многие лица, связанные известными отношениями с предпринимателем, быть не могло.
Одним из важных условий, содействовавших развитию экономического состояния Римского государства, была свобода, которая была предоставлена трудящемуся классу — в разных отношениях. Эпоха римских императоров до Диоклетиана есть эпоха свободной торговли в широком смысле слова. Конечно, существовали и пошлины, и акцизы, и таможенные налоги, но все это не переходило за границы умеренности. Во всем государстве допущена была свобода передвижений; каждый свободный человек мог и ехать, куда хочет, и останавливаться, где хочет. Процветала промышленная свобода; каждый имел возможность употреблять свои средства как источник обогащения, причем предоставлялось на волю самого предпринимателя: где он надеется получить барыши и каким образом. Труд не подчинен был какой–либо организации, которая требовала бы, чтобы известный свободный человек занимался этим делом, а не другим, как стало впоследствии.
Вообще, до конца III в. народонаселение Римской империи жило в значительном довольстве, хотя в этом отношении III в. уступал II в., а II в. — I в.
О том, что экономическое положение Римской империи в рассматриваемое нами время было действительно в удовлетворительном виде, дают знать и некоторые церковно–исторические факты, относящиеся к тому же времени. Вот эти факты. Св. Киприан в середине III в. с большим удобством и легкостью собирает среди членов своей паствы 100 тысяч сестерций для выкупа пленных нумидийцев. Отсылая эту сумму денег по назначению, Киприан замечает, что если и еще понадобятся деньги для той же цели, он их снова соберет и пришлет. Полагают, что в это время паства Киприана была немногочисленна, она состояла из 3–4 тысяч человек. Если его паства безо всякого затруднения могла доставить ему вышеуказанную значительную сумму денег, то отсюда само собой следует, что материальные средства его пасомых находились в хорошем состоянии. Ниоткуда не видно, чтобы его паства состояла из каких–нибудь богачей, для которых ничего не значило жертвовать тысячами сестерций. Около середины того же III в. в Римской церкви за счет римской церковной общины, по свидетельству Евсевия, содержалось 1 500 вдов и лиц беспомощного состояния. Ежегодный расход на это содержание должен быть очень значителен. Выше мы сказали, что римская мера пшеницы стоила динарий (около 40 коп.).[83] Таких мер пшеницы требовалось на пропитание одного человека в месяц не менее пяти. Сосчитав весь расход на призреваемых в Риме, получим очень крупную цифру ежегодного расхода на пропитание этих призреваемых пшеницей (не говоря о том, что, вероятно, и кроме хлеба что–нибудь еще давалось в пищу жителям римской богадельни) в 40 тысяч рублей или около того. Такая значительная трата на призреваемых в Риме свидетельствует, что материальное состояние римских христиан было цветущим. Не видно, чтобы такой расход обременительно ложился на римских христиан, которые тоже не славились исключительным богатством.
В одном древнем памятнике христианской письменности II в. — в «Климентинах» — высказывается такое правило: «Человеку, способному к работе, нужна работа, а человек, неспособный к работе, нуждается в помощи». Хотя эти слова записаны в сочинении, которое появилось вне круга Православной Церкви, однако, думают (Ульгорн), что это правило было лозунгом всей Церкви. Это правило важно в том отношении, что писатель не представляет себе такой возможности, чтобы человек был способен к труду и желал трудиться, но чтобы при всем том не находил приложения для своих сил. Писатель не предполагает такого случая, а значит, в то время, во II в., труд обеспечивал всякого трудящегося. А это свидетельствует, что экономическое положение римского общества было благоустроенным. Ибо действительная бедность начинает появляться в стране или государстве только тогда, когда или труд не находит спроса, или же он не может обеспечивать трудящегося. Замечательно, что известный Климент Александрийский пишет сочинение не о том, каким образом организовать помощь бедным и неимущим, а о том, каким образом богатый может спастись, о том, «какой богач спасется?» Такая речь, конечно, всего уместнее лишь тогда, когда видишь вокруг себя лиц достаточных. И как решает Климент представившийся ему вопрос? Он не говорит, что богатый человек, чтобы спастись, должен щедрой рукой раздавать свои сокровища неимущим и нищим братиям. По–видимому, в то время не настояло в том особенной нужды, хотя Климент был и гуманен, и сердоболен, как истинный христианин. Писатель рассматриваемого сочинения разбирает притчу Спасителя о богатом юноше и показывает, как нужно жить богатому, чтобы достигнуть спасения. Господь повелел богатому юноше продать все. Что же это значит? Не повелел Он, как некоторые поспешно думают, чтобы юноша отказался от тех благ, какими он владел, бросил свои богатства; нет, Спаситель повелевает ему отказаться от ложных представлений о богатстве, предостерегает от жадности и корыстолюбия, от излишних забот, этих плевел, заглушающих произрастание доброго семени (пшеницы)… Без сомнения, и в эти времена, о каких у нас речь, встречались и бедные, и неимущие, и обделенные судьбой, но они были единицами, а не массами. В этом отличие данной эпохи от эпохи последующей в истории Римской империи.
