Но, к своему величайшему счастью, им удалось заинтересовать имеющимся на руках двигателем Густава Васильевича являвшегося лучшим специалистом по тепловым двигателям во всем Нижнем Новгороде и одним из ведущих во всей России. И тот, с присущим ему энтузиазмом инженера-двигателиста, не только полностью разобрался в особенностях функционирования мотора Анзани, но и указал на те возможные будущие проблемы, что обязан был подкинуть данный агрегат своим владельцам. Однако, полностью удовлетворив свое любопытство, он не выгнал пришедших к нему за советом и помощью людей, а, наоборот, предоставил возможность использования мастерских находящихся под его управлением, стребовав в качестве ответной услуги приглашение на первый полет создаваемого его новыми знакомыми аэроплана.

Вот только прежде чем вновь уместиться на носу аэроплана, двигатель оказался приспособлен на собранные совместными усилиями аэросани, которые идеально позволяли проверить, как режимы работы двигателя работающего с нагрузкой, так и характеристики винтов местной выделки. Именно тогда они узнали, что делать винты из сосны не стоит. Каким чудом в тот раз никого не поранило щепой летящей с огромной скоростью, так и осталось тайной судьбы, но полученный негативный опыт позволил в конечном итоге подобрать куда более подходящий вариант и следующий винт оказался изготовлен из бука.

А что касается аэросаней, то они весьма споро превратились в любимое развлечение немногочисленных знакомых начинающих авиастроителей. Зима как раз выдалась снежной, так что передвигаться вне города даже по проложенным дорогам можно было исключительно на гужевом транспорте, да к тому же с черепашьей скоростью. Каковым же удивлением было для немногочисленных разъезжающих по своим делам жителей и гостей Нижнего Новгорода, покидавших пределы города, появление посреди заснеженных полей ревущих самобеглых саней, что играючи проносились мимо на немыслимой скорости и в мгновение ока скрывались за поднимаемой следом снежной пеленой. И пусть эти аэросани были далеко не первыми построенными в России, но, как и аэропланы, для многих они являлись невиданным зрелищем, становясь впоследствии темой интересных разговоров долгими темными вечерами.

В остальном же достройка самолета прошла даже как-то скучно и буднично, без каких-либо приключений и в абсолютной неизвестности для большого мира. В течение зимы с 1908 на 1909 год будущий покоритель воздушного океана оказался вылизан в плане работы всех подвижных узлов и механизмов, а также обзавелся обшивкой, включая алюминиевый капот, который пришлось выбивать деревянной киянкой вручную на глазок, так что, будучи установленным на машину, смотрелся он не сильно презентабельно, что, впрочем, не мешало ему выполнять свою основную функцию.

Тем не менее, не смотря на все встреченные на пути создания самолета проблемы, утром 11-го апреля 1909 года, когда земля достаточно просохла после схода снега, на заранее подготовленном поле раскинувшемся в версте от Новгорода, где в течение трех дней утрамбовывали землю в целях создания относительно твердого и по возможности ровного покрытия для импровизированной взлетно-посадочной полосы, собралась довольно многочисленная компания в два десятка человек из состава тех, кто знал, а то и принимал посильное участие в постройке первого русского аэроплана. Господин Тринклер, ставший для друзей не просто палочкой-выручалочкой, но и деловым партнером мгновенно заинтересовавшимся предоставленными на его суждение станками с приводом от электрического двигателя. Этот человек по достоинству смог оценить выгоды станка способного работать с постоянными скоростями, без рывков, чем не могли похвастаться таковые работающие от ременной передачи, что использовались повсеместно даже на работах требующих особой точности. Потому брак и являлся чем-то привычным для львиной доли фабрикантов. Да к тому же, к его чести, не стал задавать новым знакомым неудобных вопросов, которые появились сразу же, стоило ему ознакомиться с конструкцией и что немаловажно состоянием оборудования. Продолжали список гостей весь состав сотрудников “Федюнин и сыновья” во главе с патриархом рода с супругой, пятеро чинов полицейского управления под предводительством помощника полицмейстера, появившихся “исключительно для присмотра за соблюдением порядка”, а также неожиданно нагрянувший бывший новгородский градоначальник собственной персоной, только-только оставивший свой пост по состоянию здоровья. Отдельной кучкой жались возницы, нанятые для перевозки аэроплана и извозчики, взирающие на собравшееся общество с нескрываемым любопытством.

Особое внимание всех собравшихся привлекал не только аэроплан, но и Егор, надевший по случаю первого вылета летную форму времен Второй Мировой Войны лишенную знаков отличия. Наконец, после третьей проверки самолета, все трое “авиастроителей” перекрестились и разошлись по местам - Егор полез в кабину, Алексей занял место у пропеллера, а Михаил, как самый массивный и сильный, вцепился в хвост самолета, по причине отсутствия в его конструкции системы тормозов.

- Выключено? - проорал от носа самолета Алексей.

- Выключено! - тут же подтвердил Егор и продемонстрировал руки, как того требовало руководство по запуску самолетов оснащенных двигателем М-11. По причине отсутствия иных инструкций, систему запуска двигателя Анзани они полностью скопировали с таковой для имевшегося двигателя, с которым они уже практически сроднились за время работы над постройкой У2, - Провернуть винт к заливке!

- Есть провернуть винт к заливке! - стоило Алексею начать вращать винт, как Егор принялся подкачивать небольшим ручным насосом топливо в двигатель.

- К запуску!

- Есть к запуску! - поставив винт на компрессию и проверив, что ему будет удобно отпрыгивать в сторону, Алексей прокричал, - Контакт!

- От винта!

- Есть от винта! - тут же среагировал Алексей и мгновенно отскочил в сторону, одновременно дергая винт рукой. С первого раза двигатель не схватил, и процедуру пришлось повторять еще пару раз, пока над полем не разнеслась серия хлопков, закончившаяся ревом и стрекотом. Надо было видеть вытянувшиеся и побледневшие лица присутствующих, когда они осознали, насколько опасным оказался даже способ запуска двигателя аэроплана. Ведь попади Алексей под принявшийся молотить воздух винт и все могло закончиться трагедией, толком не начавшись. Что уж тогда можно было говорить о самих полетах!

Тем временем Алексей, убедившись, что двигатель работает без посторонних звуков, метнулся к Михаилу и вцепился в хвост с другой стороны. Наконец, спустя пару минут работы на холостых оборотах Егор дал отмашку и отпущенный на волю самолет, потихоньку набирая скорость, побежал по полю, то и дело подскакивая на кочках, поскольку срыть и выровнять абсолютно все попросту не сподобились.

Все, затаив дыхание, с завороженными взглядами провожали его и дружно выдохнули, когда разносившийся по полю рев двигателя резко стих и аэроплан принялся сбрасывать скорость. Пробежав метров двести, он развернулся на сто восемьдесят градусов, и вновь взвыв двигателем, неспешно покатил обратно к зрителям. Стоило самолету доехать до места старта и вновь развернуться, как к нему подскочили Алексей с Михаилом.

- Ну как? - Михаил похлопал ладонью по фанерной обшивке кабины пилота.

- Бегает нормально. Держите хвост, сейчас попробую сделать подлет. - перекрикивая стрекот двигателя, ответил Егор, после чего сосредоточил все внимание на собственных ощущениях. Пусть он уже не одну сотню раз сидел в этом самолете, хоть немного прочувствовать характер машины удалось только сейчас. Но полностью раскрыть все ее достоинства и недостатки можно было лишь спустя сотни часов полетов, времени на которые у них, к сожалению, не имелось.

Вновь уцепившись в хвост, они дождались, пока создаваемая двигателем тяга не потянет их вместе с остальной конструкцией вперед, и вновь бросив упираться, отпрыгнули в стороны. На сей раз, пробежав метров сто, самолет оторвал от земли хвост, и вскоре приподнявшись над землей на пару метров, пролетел еще полторы сотни после чего плавно коснулся колесами земной тверди и опустив хвост вновь принялся переваливать на неровностях поверхности.