Клубы вихрящегося тёмно-красного тумана.

Шум горячего дыхания.

Облака щекочущих эмоций: надежд, тревоги, необъятной любви к родному краю. И ещё много чего…

Пора бы уж привыкнуть к своим новым возможностям путешественника по чужим сознаниям, да ещё во времени, и перестать впадать в транс.

Прихожу в себя и облетаю со всех сторон всадника. Жадно рассматриваю его.

Волевое широкоскулое лицо, свидетельствующее о природном упрямстве, ровный прямой нос со сбегающими к сжатым губам суровыми складками. Мощные шея и торс. Рост примерно под два метра. Большие и сильные руки, обветренные ладони, в которых затерялись поводья. Светло-коричневые свободные шаровары. Ноги в выцветших до белизны, выдубленных дождями и степными ветрами, когда-то бывших нарядными, добротно сшитых сапогах, скорее всего, из сафьяна.

Понимаю, что это и есть тот самый витязь Белогор! Из легенды.

Соответствует образу почти во всём, кроме…

А почему шлем и кольчуга у него из самого обыкновенного металла? Тусклого серовато-тёмного цвета, какими и должны быть подобные доспехи. Да и ножны меча, висящего на боку воина, такие же. Только конь и попона белые.

Красный самоцвет на рукоятке меча вижу. Только он тоже какой-то обычный, блёклый…

Что-то тут я недопонимаю.

Чувствую и контролирую Мэгора. Он уже подключён к сознанию русского воина. Соответственно, и хен-хай наверняка на месте, заменил собой и принял форму доспехов Белогора. Выполняет функции по защите аборигена и, заодно, сознания внедрённого эндорфа.

В чём же дело? Почему шлем, кольчуга и ножны меча не белые? Это может оказаться совсем не мелочью, не исторической неточностью, а чем-то более серьёзным. Например, подменой артефактов.

Надеюсь, всё это скоро прояснится, а теперь, мне хочется, очень хочется узнать, кто же на самом деле этот русский воин, который именуется в легенде Белогором.

Тем временем, на лицо всадника набежала грусть, он тяжело вздохнул, пришпорил коня и тот быстрым аллюром понёсся вдоль берега реки прочь от крепости. Похоже, воин задержался на этом лугу у белгородской цитадели, дал коню попастись и передохнуть перед дальней дорогой несколько минут только по одной причине.

Витязь прощался с домом, с этой землёй и, возможно, навсегда. Во всяком случае, так мне показалось.

Всадник быстро удалялся, его светлый плащ, наброшенный на кольчугу, развевался от ветра.

Я спохватился, как бы мне не остаться здесь одному в виде заблудившегося бестелесного духа, не потерять связующую нить с объектом наблюдения.

В следующее мгновение я догнал воина и нырнул в его сознание.

Глава 35

Воина звали Семён Белогор. Было ему 38 лет от роду, и ехал он по княжьему указу на дальнюю сторОжу атаманом. Зорко следить за границами Засечной черты, не пропускать небольшие татарские конные отряды в родное Белогорье, а если появится вражье войско, то спешно оповестить служивых людей и население, чтоб успели подготовиться и достойно встретить супостата. Чтоб старики, женщины и дети укрылись в лесах и глубоких схронах, избежали полона и пожизненного рабства.

Крут был Семён. Яростен и искусен в бою. Давно не было ему равных наБелгородской земле. Посылали умелого бойца всегда на самые опасные участки сражений, да в глубокую разведку. В секретах и на далёких заставах тоже частенько бывать приходилось.

Во многих жарких сечах участвовал, много злодеев положил во сыру землю, навеки отвадил от потуг легко разбогатеть без трудов праведных, не работая в поту на землице-кормилице, да в собственном хозяйстве.

Почитай двадцать годков без малого, в седле среди стойких русских ратников и великих богатырей Семён бьётся, не пропускает вражью силу на родные просторы. Насмерть стоит русское воинство за каждую пядь земли, обильно политую кровью защитников. И стоять будет всегда, пока жив и полнокровен русский народ!

Жену Белогора и деток малых в прошлом году татары в полон угнали вместе с населением нескольких деревень. Не успели служивые предупредить о внезапном нападении степных волков или как их ещё тут называют - крымцы. Ночью тихо просочились татарские отряды на стыке двух сторОж. Сняли дозорных и порубили спящих ратников.

Горе большое тогда случилось по недогляду караульных…

Ан, так больше нельзя нести службу! Надобно исправлять ошибки, наводить порядок в дружинах, сторОжах и государевых полках.

Много чего с прошлого года сделано, но ещё недостаточно. А павших и угнанных в плен уж не вернуть…

Больше подобных ошибок допускать нельзя!

Пасмурно было на душе у Семёна.

Намедни вызвал его светлый князь под свои строгие очи и наказ дал – ехать старшим к Изюмской слободе в тайную сторОжу, что стоит на Изюм-кургане у Северского Донца, принимать командование. Там три дня назад был замечен небольшой татарский отряд. В стычке с ним был убит старый атаман Михай Немыкин. Легко ранены двое казаков.

Из крымцев пятеро навечно остались лежать в русской земле, остальные пришпорили своих мохнатых лошадёнок и спаслись бегством.

Но местоположение сторОжи теперь раскрыто, а воинов там всего дюжина осталась. С Семёном - тринадцать будет.

Крепкую допомогу князь пришлёт через неделю, а пока новому атаману задача – перенести временный лагерь-сторОжу в другое скрытое местечко, обустроиться и установить на опасных проходах, где может появиться конница врага, секреты. Днём и ночью высылать верховые дозоры на высокие холмы и горы, бдеть неутомимо, чтобы татары незаметно не проскочили вглубь Засечной черты, не напали на беззащитные, вдали от крепости, русские деревни.

Как появится враг, надобно сообщить о том посыльным в Белгородскую крепость, не мешкая.

Чувствовал я, Сергей Таранов, как кипела кровь в жилах Семёна Белогора. Не терпелось ему схлестнуться со степняками, отвести душу в знатной кровавой сече. Отомстить за жену и деток малых, да положить поболе ненавистных ворогов.

Но сердцем понимал атаман, что не биться с превосходящими силами татар и бесполезно сгинуть, раскрыв тайное расположение сторОжи и русских дозоров ему сейчас князь поручил, а добротно государеву службу организовать, да вовремя предупредить дружину крепостную о появлении вражьего войска.

Вот тогда только, когда супротив волчьей стаи татар сожмётся железный русский кулак, можно и окорот поганцам сделать. Проучить, как следует, чтобы ещё долго неповадно было незваными гостями на чужие земли хаживать, беззащитных крестьян-хлебопашцев с детьми малыми в полон брать!

Вот тогда уж и отвести душу в равной битве!

Насытиться звоном стали и предсмертными хрипами жестоких нелюдей, видом горячей чёрной крови врагов, брызжущей из рассечённых вен подрагивающих в агонии тел, из катящихся по траве-мураве срубленных голов, хлопающих оторопелыми раскосыми глазами.

Семён взялся ладонью за рукоятку меча, до хруста сжал пальцы. Стиснул зубы. Представил, как будет разрубать ненавистного крымца от самого темечка до чересседельника!

Ничего, скоро уже… Он потерпит…

Мне было больно.

Огромная, кровоточащая рана горела жарким огнём в душе моего подопечного и терзала его невыносимой печалью…

И, казалось, не было той печали ни конца, ни края. Разливалась она над всей необъятной русской землёй…

Интересно, как там Мэгор себя чувствует в сознании Белогора? Небось, таких драматических переживаний он раньше не испытывал. А впрочем, воевали же эндорфы с мракосами, убивали друг друга. Правда, война там была совсем другого плана – техническая. Чистая, интеллигентная. На расстоянии.

Уничтожали друг друга издалека всякими деструкторами да лазерными пушками. Не видели фонтанов крови врага и не рубили жестоко головы мечами сплеча, с «протягом». Уничтожали противника нажатием кнопок и запуском компьютерных программ. А это – совсем другое дело!