Какая драма, трагедия, случайность?
Неожиданно мой полёт закончился. Я, как будто со всего маху влетел во что-то мягкое, вязкое, погасив чудовищную скорость перемещения. Влетел и моё «эго» растеклось по чужому сознанию, впитывая в себя чужие воспоминания, ощущения, мысли…
Чувствительный удар по психике. Восприятие внешнего мира свернулось в колючий клубочек, иголочками наружу, прямо как испуганное привидение ёжика.
Это уже становится привычным.
Я приоткрыл «сомкнутые веки» своей новой ипостаси и тут же «прищурился». В глаза ударили лучи яркого полуденного солнца и нестерпимая синь безоблачного неба.
Куда я попал на этот раз?
Не могу управлять телом, не чувствую его, стало быть, меня опять подключили к чьему-то сознанию.
Кто это?
Вроде как узнаю уже знакомые эмоции Мэгора, его воспоминания, но… на них накладывается, мощно доминирует что-то ещё… Как будто теперь я одновременно чувствую и контролирую двух людей – Мэгора и кого-то ещё…
Мэгор и этот кто-то не догадываются о моём присутствии.
Естественно!
Ведь это «кино» с внедрением в чужое сознание опять мне показывает оберег – хен-хай. Леший его знает, как всё это происходит, но, если учесть уровень технологий эндорфов, то я, скорее всего, очень натурально «подсажен» в запись событий в памяти Мэгора, просматриваю её в то время, когда он сам находится в чьём-то чужом сознании.
Получается… как в русской матрёшке? Вложение сознаний? Одно в другое, другое в третье… Да-а…
Значит, Мэгор и я сейчас бессловесные и бездействующие наблюдатели.
Или Мэгор что-то ещё может? А наблюдатель только я?
Попробую получше разобраться в ощущениях.
Я могу закрыть свои «внутренние» глаза, но если я их открываю, то вижу только один пейзаж. Видимо, вижу глазами того человека, в чьё сознание внедрён Мэгор. Он, как и я, здесь бестелесен, представляет собой только информационно-энергетический сгусток без тела, оставшегося на «Светлячке».
Порассуждаем логически.
Последнее, что я помню на разведчике эндорфов, это как Мэгор вызвался добровольцем для участия в операции по подключению к сознанию «аборигена». Землянина. Как говорил Брэкон, нужен был знатный торговец или осведомлённый опытный воин, военачальник. Из числа самых информированных и приближённых к высшему кругу людей.
Стало быть, эндорфы нашли подходящую кандидатуру и внедрили в неё сознание Мэгора.
А мне оберег почему-то не дал ознакомиться с этой процедурой…
Может быть, считает, что мне не всё следует знать? Или не считает нужным тратить ресурсы на несущественные детали?
Ладно, когда-нибудь разберусь, в чём тут дело, а пока буду пытаться понять в кого же это Мэгора «заслали». Прислушаюсь кмыслям неизвестного человека, покопаюсь в его памяти, посмотрю на мир его глазами.
Что происходит вокруг?
Стоп!
Да я, оказывается, могу видеть не только глазами контролируемого «тела», но и управлять процессом! Как бы «выходить» из опекаемого человека, подниматься над ним, улетать в сторону и в то же время следить за его состоянием, чувствами, ощущениями. То же и в отношении Мэгора. То есть, фактически, я не участник происходящего, а наблюдатель. И эта возможность видеть панораму вокруг, как в объёмном фантастическом кино или в гипнотическом трансе, есть только у меня, как у зрителя.
Что ж, воспользуемся этим в полной мере.
Сначала надо осмотреться.
Прикладываю небольшое усилие и вылетаю из чужого тела, продолжая сохранять доступ к памяти «подключённого» человека, его эмоциям, органам чувств.
Полёт, как во сне… Во всяком случае, очень похоже…
Ощущаю себя бестелесным существом, призраком, лёгким облачком невесомого газа, что-то по типу старика Хоттабыча, когда он выбирался из кувшина, случайно найденного и открытого пионером Волькой Костыльковым.
Повисаю на высоте нескольких метров над неизвестным опекаемым землянином, пытаюсь придти в себя, освоиться со своими новыми непривычными возможностями и составить какой-то план действий.
Ощущение парения, полной невесомости, всемогущества.
Помню, испытывал нечто подобное, когда в первый раз прыгал с парашютом.
Сначала страх бездны под ногами, злой встречный ветер в лицо, стремительно набегающая снизу земля, потом громкий хлопок, сильное встряхивание-рывок в подмышках и в промежности, где проходят поддерживающие ремни «сбруи» комбинезона.
Затем, ощущение почти полной абстракции от земных проблем, восторг, опьянение высотой и бурление, клокотание необъяснимой идиотской радости.
Ты, как птица паришь над землёй!
Далеко внизу видны ставшие малюсенькими высокие тополя и проезжающие по дороге-ниточке игрушечные автомобильчики.
Всё прекрасно, чудесно, замечательно!
Душа ликует, поёт, и ты забываешь обо всём на свете, наслаждаясь безвозвратными мгновениями абсолютного штиля и абсолютного счастья.
Но ничто не длится вечно и, если ты прохлопаешь критический момент посадки, не успеешь развернуться лицом к незаметно и коварно набегающей земле, спружинить ногами в момент касания и погасить энергию массы ловким кувырком, то, легко можешь, треснувшись задом о твёрдую землю, сломать себе позвоночник или просто убиться насмерть.
Эйфория наверху так же опасна, как и азотное опьянение на глубине у водолазов. Расплата - инвалидность или смерть.
Помня об этом, я не забывал о безопасности и далеко не улетал от человека, к сознанию которого был подключен. Кино – кином, но мало ли что… Бережёного Бог бережёт!
Прежде всего, я захотел увидеть «аборигена». Как он выглядит?
Потом покопаюсь в его памяти и узнаю, кто он. Какое место в общественной иерархии местного населения занимает. Что умеет и, самое главное, что знает.
Я пролетел на несколько шагов вперед от «своего объекта внедрения» и завис в метре от земли, густо покрытой зелёной травой. Кое-где виднелись широкие бархатистые листья лопуха, голубенькие искорки васильков, пятна алых маков, бело-жёлтые ромашки.
Пахло давно забытыми в городской жизни запахами луговых цветов, чернозёма и чуть-чуть болотной тиной.
День был в самом разгаре, солнце стояло почти в зените. Ветра, возможно, ввиду своей «бестелесности» я не ощущал, но, судя по тому, что верхушки трав слегка колыхались, он, хотя и слабый, всё-таки был.
Я повернулся назад и посмотрел на человека,к сознанию которого сейчас был подключён Мэгор.
Статный, крепкий всадник в кольчуге и остроконечном шлеме, приложив ладонь к глазам, внимательно смотрел, как казалось, прямо на меня.
Снежной белизны конь под воином, пофыркивая и переступая с ноги на ногу, щипал траву. Вдали виднелась такая знакомая мне по планам и картинам, висящим в белгородском Пушкинском музее-библиотеке, крепость.
Белые меловые склоны горы, форма сторожевых башен, длинная бревенчатаякрепостная стена, с виднеющимися из-за неё куполами церкви не оставляли никаких сомнений.
Это – та самая Белгородская крепость, построенная в конце шестнадцатого века на берегу Донца. Известно, что позже крепость была разрушена, дважды строилась заново в другом месте и, в конце концов, полностью исчезла.
Но то, что я видел перед собой, безусловно, было, судя по расположению и внешнему виду, самым первым её воплощением - историческим оборонительным сооружением на белгородской Засечной черте средневековой Руси.
Суровые серые глаза древнего воина не отрывались от моего лица, как будто бы он меня видел. Этого не могло быть, и я это понимал, но ощущение было беспокоящим. Я ещё не свыкся с ролью невидимки-кинозрителя, уж очень всё вокруг выглядело натуральным.
Воин тронул поводья и конь, всхрапнув и звякнув сбруей, нехотя двинулся вперёд, прямо на меня. От неожиданности я растерялся, упустил время и не смог отлететь в сторону.
Всадник с конём спокойно проехали сквозь меня.
