Кого она с собой может привезти на помощь и что потом будет с Танькой, об этом лучше не думать…

Немедленно остановить эту дрянь!

Кидаюсь на Долбая. Непрерывная серия ударов в корпус и в голову цели не дистигает. Противник очень опытный. Пропускает только тычок «медвежьей лапой» в ухо и то по касательной. Мне в быстром обмене перепадает пару раз по рёбрам. Очень чувствительно, но удары дыхание не сбивают, а главное, я достигаю своего.

Путь открыт. «Ниндзя» оказывается сзади, передо мной серый автофургон с забирающейся в кабину «представительницей заказчика».

В три прыжка оказываюсь возле шустрой дамочки и успеваю выдернуть её за шиворот блузы из кабины. Девица начинает истошно визжать.

Врезать ей, что ли, чтоб заткнулась и отключилась на время?Возиться некогда. Вот-вот Долбай накинется сзади…

Скосив глаза, вижу, что он остановился на месте и не торопится помогать своей начальнице. Ехидно ухмыляется.

До меня доходит, что Григорий Арамович совсем не против того, чтобы я немножко «наказал» эту «фифочку», которая только что оскорбляла его, позволяла себе недопустимые хамские выходки в отношении взрослых сильных мужчин. Орала на них, пока чувствовала себя в полной безопасности и, формально, в силу случайно сложившихся временных обстоятельств, являлась хозяйкой положения, лицом, ответственным за финансовую сделку.

Но, как только ситуация поменялась, она из надменной и взбешенной принцессы мгновенно превратилась в испуганную слабую женщину.

Мужчины – защитите!

Я понял Долбая. Он даёт мне тайм-аут, чтобы я спокойно разобрался с этой стервой, сбил с неё спесь. Мужская солидарность, так сказать…

Ладно. Тем лучше для дамочки. Бить по смазливой мордочке или по голове не буду.

Как бы её обезопасить, не травмируя? Связать? Чем?

Взгляд падает на сверкающую пряжку на джинсах потерявшей начальственный раж девицы.

Ремень!

Начинаю расстёгивать ей ремень. Девица в панике.

Заикаясь, выкрикивает, как заведённая

- Что вы делаете? Что вы делаете?

Наверное, подумала нехорошее, смотрит на меня с ужасом, но не сопротивляется. Понимает, что если рыпнется, то будет только хуже. У меня нет ни времени, ни желания цацкаться с похитителями.

Когда стаскиваю с неё ремень, дама трясущимися руками почему-то сама начинает расстёгивать штаны и снимать их. Да что она, с ума сошла? Думает, её «универсальная платёжная система» на все случаи жизни? Даже в такой ситуации?

Вот дура!

Останавливаю её, разворачиваю к себе спиной и крепко стягиваю холёные запястья ремнём.

Вроде, сурово, не вырвется.

Заглядываю в кабину фургона.

Никого. Между сиденьями валяется какой-то, то ли мешок, то ли чехол от чего-то.

Быстро соображаю, что эта штука тоже сгодится. Набрасываю даме мешок на голову и опускаю до плеч. Так надёжнее. Пленница ничего не будет видеть и поостережётся вслепую бежать или что-то предпринимать, а воздух для дыхания будет проходить свободно.

Девка опять начинает орать. Наверное, решила, что я собираюсь утопить её высочество. Или совершить что-то особо извращённое. Ха – ха! По себе судит…

Ничего, с Танькой эти гады тоже не церемонились. Пусть поорёт, пока не устанет или не сообразит, что я её убивать не собираюсь. Хотя, честно говоря, ремнём по заднице отодрать бы следовало. Да при всём честном народе, как у казаков испокон веков делалось. У позорного столба в станице, на площади.

В время всей этой возни не выпускаю из виду Долбая и его команду. Вижу, что кратковременный отдых пошёл им всем на пользу, а моё бесцеремонное обращение с их начальницей понравилось и подняло, упавшее было, настроение.

Чувство справедливости – это неотьёмлемая черта простого народа, а наказание кровососов, самодуров и выскочек – приятное сердцу представление.

И, тем не менее, мне с долбаевской бандой надо додраться… Кто кого… Так просто мы не разбежимся.

Поворачиваюсь лицом к довольному ухмыляющемуся Долбаю и тут… Что-тотяжёлое рушится мне на голову и мир на несколько секунд гаснет…

Когда я прихожу в себя, на запястья снова надеты наручники. Лежу на боку, на траве.

Кто же это меня так приложил сзади?

С трудом приподнимаю голову, напрягаю зрение и среди уже знакомых персонажей различаю одного нового.

Ну, конечно, как я сразу не догадался!

Этот толстопузый обрюзгший мужик в замасленных камуфляжных брюках и отвратительной жирной рожей «мальчиша-плохиша», наверняка, водитель автофургона, незамеченный мною ранее. Может, отходил недалеко по малой нужде, может, спрятался с другой стороны кузова за колесом…

Бандиты, все пятеро, стояли вокруг меня, с удовольствием смакуя победу.

Зря они меня не добили, пока я был без сознания и временно заблокировал защиту хен-хая.

Тело слушается, голова постепенно проясняется после удара, хотя темя чешется и болит. Чем это меня огрели? Монтировкой или битой? Крови, вроде, нет… Наверное, всё-таки битой.

Довольный шерхан пнул меня носком кроссовки в бедро

- Ну что, герой-любовник, успокоился?

Я медленно поднялся. За мной наблюдали с любопытством, не мешали.

Неторопливо осмотрелся.

«Горе-бизнес-леди» бандиты освобождать не спешили, она так и лежала там, где я её оставил, с мешком на голове. В руках у осклабившегося водилы увидел увесистый черенок от лопаты. Так, ясно чем меня приласкали. Хорошо ещё, что черенком… Повезло.

Внутри закипала злость. Какого чёрта, я, как мальчишка, затеял эту дурацкую драку? Ведь мог же легко и просто усыпить гипнокомандой всю эту свору, обездвижить, и, не торопясь, допросить. Захотелось кулаками помахать, как пацану в детстве. И сам мог погибнуть ни за понюшку табака, и Танька б пропала…

Придурок!

Но, раз уж начал разбираться таким образом, то надо так и заканчивать. Мужик я или нет?

Вулкан эмоций, глухо рокочущий в подсознании, прорвался извержением.

Эти дураки так и не поняли, что наручники на меня надевать бессмысленно. Показываю им руки с браслетами. Лыбятся. Не понимают, почему я это делаю.

Когда спецсредства лишения свободы вдруг сами сваливаются на траву, челюсти отвисают, глаза вытаращиваются.

Это тот самый момент, который нужно использовать на все сто.

Делаю зверскую рожу, сатанею от выплеска адреналина, представляю себя пропеллером.

Время замедляется, и, одновременно, спрессовывается в какую-то суматошную круговерть, мелькание оскаленных лиц, летящих мимо кулаков, размытых цветных пятен одежды…

Тело само делает то, чему когда-то учили, работает на рефлексах, на поражение жизненно-важных органов противника. Противников пятеро. Это много, так что теперь никаких сантиментов.

Или я их, или они меня. По честному. Без всяких сверхчеловеческих штучек – телекинеза, гипновнушений, энергетических выплесков.

Водила с черенком получает от меня первым. Удар головой в лицо. У кого череп крепче? У меня. Водила валится.

Минус один.

Чьё-то незащищённое пузо вижу справа – бью локтем в колышущуюся тушу и сразу же мгновенный отход, уклон, лёгкий ветерок от пронёсшегося мимо уха, кулака.

Блок от удара в лицо, захват кисти, выверт.

Вопль.

Удар ребром ладони, «шуто», по шее, потом снизу коленом по рёбрам противника и сразу же на отходе хлещущий удар ногой «кеаге» по щеке бандита. Туша валится в пыль. Успеваю заметить, что это здоровяк, который надевал мне в машине на голову вонючую рубашку.

Минус два.

Свалка. Махаловка. Свистопляска.

Еле успеваю уклониться от мощного удара ногой в горло. Кручу «мельницу», пяткой с размаха попадаю по чьим-то зубам. Хруст костей.

Внезапно вспыхивает резкая боль в спине, чуть в стороне от позвоночника. Кольчуга под одеждой защитила, но она ж не твёрдый панцирь… Стискиваю челюсти, напрягаю мышечный корсет на торсе. Терпеть!

Приседаю, бью кулаком снизу вверх зазевавшемуся врагу в промежность. Рыдающее всхлипывание. Попал! Кто это? «Стриженый». Застыл на полсекунды, скрючившись от боли. Добавляю ему по затылку основанием кулака – удар «железный молот». Отключённое тело покорно падает на траву.