Круглое загорелое лицо с тонкой ниточкой усов над верхней губой отлепилось от земли. Взгляд рассеянно пробежался по сторонам.

– Вставай, вставай! – поторопил его Поликарпов.

Абхазец неохотно поднялся на ноги. Долго шарил по карманам в поисках ключей, озираясь на автоматчиков. Страх был прописан на лице дилера крупным жирным шрифтом. Когда ключи наконец были найдены, он молча передал их Гурову, хотел было вновь растянуться на земле, но полковник удержал мужчину за руку:

– Минутку!

На дне багажника лежали рядышком два кожаных кейса. Он взял один из них, щелкнул замками и откинул крышку. Новенькие хрустящие купюры, по сто «баксов» каждая, были сложены аккуратными стопками и перетянуты голубыми резинками. Точно такая же картина открылась взорам сыщиков и во втором кейсе. Полковник поставил оба кейса рядом с задним колесом «Чероки» и призывно махнул рукой, подзывая командира спецназовцев. Только после этого сфокусировал пристальный взгляд на мужчине в белом плаще и представился по форме:

– Полковник Гуров. Главное управление уголовного розыска. Ваше имя и фамилия?

– Хаджарат. Хамгурдиа. Имя и фамилия, начальник. Только я хотел бы сразу сказать…

– Твои деньги? – перебил абхазца Гуров.

Тот отрицательно замотал головой:

– Не мои, начальник. Клянусь, не мои. Об этом я и хотел говорить… Пойми, брат, я ведь всего лишь курьер. Человек маленький. Очень маленький… Мое дело – что? Деньги доставил, товар забрал и никому никакого зла не сделал. Чистый я…

Поликарпов выразительно хмыкнул.

– Разберемся, – сухо ответил Лев. – Кто еще тут курьер? Или ты один?

– Не, не один. – Хаджарат немного наклонился и расправил полы плаща. – Зачем один? Мне одному нельзя, начальник. Не положено… На сделку обязательно вдвоем должны приезжать. Чтобы никто никого не кинул, никто ничего лишнего не прикарманил. Таков порядок, начальник… Вон Нури – еще курьер. В красной куртке. С краю он лежит.

– Ясно. Скажи всем своим людям, чтобы поднимались. Только без резких движений. – Гуров повернулся к подошедшему капитану: – Обыщите их и забирайте. Дилеров или курьеров этих, как они себя называют, – в Управление, остальных – сразу в ИВС.

– Сделаем, товарищ полковник!

Капитан подал знак подчиненным. Семерых из пятнадцати подняли на ноги, продолжая на всякий случай удерживать под прицелом.

Гуров проверил багажники «БМВ» и «Шевроле», но ничего не обнаружил. Зато во втором внедорожнике на заднем сиденье мирно покоилась объемная спортивная сумка грязно-коричневого цвета с вертикальными белыми полосами. Полковник расстегнул «молнию», и Поликарпов, заглянувший ему через плечо, громко присвистнул. Сумка доверху была забита пакетиками с мутно-прозрачными кристаллами. Майор осторожно двумя пальцами выудил один из них, раскрыл, достал самый маленький кристалл и, бесцеремонно положив его на капот джипа, несколько раз аккуратно стукнул рукояткой пистолета. Затем взял на палец пару мелких крошек и слизнул их языком. С минуту подержал во рту и сплюнул.

– «Мет», Лев Иванович, – констатировал он. – Причем весьма приличного качества.

Гуров бросил быстрый взгляд на тех, кто еще лежал на земле, включая раненного в ногу крепыша, успел заметить, как высокий нескладный очкарик поспешно и испуганно отвел глаза, и кивнул майору. Поликарпов поднял задержанного на ноги. Поставив сумку на прежнее место, Лев обратился к очкарику:

– Твой товар?

– Нет.

Полковник молча обошел внедорожник, раскрыл бардачок и, порывшись в нем секунд десять, отыскал документы на машину. Поликарпов тем временем сноровисто обыскал подозреваемого и, выудив из внутреннего кармана его куртки паспорт в дерматиновом переплете, передал его Гурову. Имя и фамилия в обоих документах были идентичными. Очкарика звали Геннадий Прохоренков.

– Это еще ничего не доказывает! – визгливо воскликнул мужчина. – Машина моя, а сумка – нет.

Он собирался добавить к сказанному еще что-то, но не успел. Поликарпов со всей силы ударил задержанного кулаком в живот, заставив его сложиться пополам и закашляться.

– Полегче, Дима! – предостерег Гуров майора. – Думаю, мы сумеем найти общий язык с Геннадием Александровичем и без применения грубой силы. Верно, Геннадий Александрович?

Прохоренков ничего не ответил. Полковник зашел ему за спину и защелкнул наручники на худых запястьях. Сопротивления не последовало.

– Присядем в вашу машину, Геннадий Александрович, – предложил сыщик. – А ты, Дим, займись остальными. Парни капитана тебе помогут.

– Вам точно не нужна помощь, Лев Иванович? – уточнил Поликарпов.

– Я справлюсь, – улыбнулся Гуров. – Да, и не забудьте про медицинскую помощь раненому. Он тоже может оказаться в итоге полезным свидетелем.

Лев усадил Прохоренкова на переднее пассажирское сиденье джипа, а сам занял место за рулем. Со стороны Большой Верхней на пустырь выкатились два спецназовских фургона. Прохоренков снял очки, протер и без того чистые стекла рукавом куртки и, водрузив их обратно на переносицу, осторожно спросил:

– Может, мы договоримся, командир?

Гуров повернул голову. На его губах все еще играла легкая снисходительная улыбка.

– Конечно, договоримся, – ответил он, и его слова заставили Прохоренкова улыбнуться в ответ. Правда, совсем ненадолго. – И договор у нас с тобой будет простой, Геннадий Александрович. Ты рассказываешь мне, как и от кого к тебе в руки попало такое огромное количество метамфетамина, а я взамен оформляю тебе явку с повинной. Вроде как ты сам пришел и весь товар сдал. В итоге ты получишь максимум год. Да и то, возможно, условно. В отличие от всех тех, кого мы сегодня вместе с тобой накрыли. Ну, и как тебе такой расклад?

Прохоренков сунул руку в карман куртки. Полковник напрягся, но Геннадий всего лишь выудил пачку сигарет.

– А товар? Что будет с ним? – поинтересовался он.

– Товар мы, естественно, конфискуем.

– Весь?

– Не задавай глупых вопросов, Геннадий Александрович, – раздраженно поморщился Гуров. – Конечно, весь.

– Но за этот товар мне голову оторвут. – Очкарик щелкнул зажигалкой и подпалил кончик сигареты. Руки его слегка подрагивали от волнения. – Вернее, за его отсутствие… Там же кристаллов на хренову тучу «бабок».

– Я догадался. Но это уже этап пройденный. В любом случае… произошла ли конфискация во время операции или в результате явки с повинной, сути дела это не меняет. Никак, Геннадий Александрович. Разница только в том, по какой статье ты пойдешь.

– И что мне грозит?

– Лет десять. Не меньше.

Прохоренков болезненно скривился. Сделал несколько быстрых глубоких затяжек и выпустил дым в раскрытое окно. На то, чтобы принять верное решение, у него ушло не так уж и много времени. Он практически не раздумывал.

– Хорошо. Только это… Лев Иванович? Да?

– Совершенно верно, – кивнул Гуров.

– Поймите меня правильно… – Прохоренков старательно подбирал слова и намеренно избегал смотреть в глаза собеседнику. Его взгляд был устремлен прямо перед собой. Через лобовое стекло дилер мог прекрасно видеть, как людей из его группы прикрытия грубо заталкивают в один из спецназовских фургонов, не гнушаясь охаживать прикладами автоматов по спинам. – Я готов пойти с вами на взаимовыгодное сотрудничество, которое вы предлагаете, но… Боюсь, что толку от моих откровений особо не будет…

– Ты начни, Гена, а я уж сам разберусь, будет из этого толк или нет, – посоветовал полковник.

– Да, конечно… Вам виднее… Просто я хочу сказать, что я в этой системе сравнительно недавно, что-то около месяца, и почти никого не знаю… Кроме одного человека. Того, кто непосредственно передавал мне товар и отправлял на сделку.

– И кто он?

– Его зовут Даниил.

– Даниил… – прищурившись, повторил Лев. – А дальше?

– А дальше – все. – Прохоренков поправил указательным пальцем очки на переносице. – Просто Даниил. Мне о нем больше ничего не известно. Ни фамилии, ни адреса, ни где и как его найти… За истекший месяц я был на трех таких сделках, как сегодняшняя. И всякий раз Даниил звонил мне на мобильник с неопределяемого номера, назначал встречу, я приезжал, он передавал мне сумку и подробные указания, что и как я должен делать… А с полученными за товар деньгами – все еще проще. Опять звонок от Даниила и указания, в какой именно ячейке камер хранения на вокзале мне следует оставить «дипломаты» с деньгами. Причем, что самое интересное, ячейки всегда разные, и Даниил никогда не сообщает номер заранее. То есть до тех пор, пока сделка не совершится.