Свадьба… Чем ближе была назначенная дата, тем мрачнее становился Айрат. Алка же, наоборот, радостно щебетала о выборе кафе, о свадебном платье, о цветах и кольцах. Как только она начинала говорить о том, как и где хочет все устроить, Айрат замолкал и мрачнел. Он смотрел на фотографии счастливых невест в платьях, на свадебные торты, на золотые кольца и разную свадебную дребедень в журналах, которые ему подсовывала Алка, а в его глазах стояла вселенская тоска.

Вечерами он уходил в свою комнату и часами смотрел в одну точку. На картину, висящую на стене. На ней был изображен светловолосый худенький парень с распростертыми руками и откинутой назад головой, висящий на широких полотнах белой ткани на фоне черного неба.

Айрат убрал из жизни все, что могло напомнить ему о его прошлом. Он не оставил себе ни одного воспоминания о прошлой жизни и о Шурике. Вот только снять картину со стены он так и не смог. Когда он видел на нее, перед его глазами всплывало лицо Шурика. Он укоризненно и грустно смотрел на Айрата своими огромными серыми глазами. Но с каждым днем этот образ становился все более тусклым и прозрачным. И только иногда, во снах, Айрат снова чувствовал запах его светлых волос, теплое прикосновение губ, видел его улыбку и полоску смешных веснушек, собравшихся в складку над курносым носом.

— Айрат, — шепот сестры спугнул мысли, и они испуганными птичками взметнулись к потолку и растаяли в воздухе, — пойдем. Думаю, что нам нужно поговорить.

Айрат встал с кровати, поправил по ходу движение одеяло Рамиля и послушно прошел на кухню вслед за Элей.

— Я говорила тебе, что хочу, чтоб ты был счастлив? — Эля поставила перед ним чашку с чаем, Айрат взял ложку, сунул ее в сахарницу и кивнул сестре. — Так вот… я очень желаю тебе счастья, брат, но… Мне тяжело смотреть на все это. Я не хотела этого разговора. Я думала, ты остановишься, но до дня, когда уже будет трудно все исправить, осталось всего две недели.

— Ты про свадьбу? — мрачно спросил Айрат и сделал глоток из чашки.

— Понимаешь, — не обращая внимания на реплику брата, продолжала Эля, — Гарри на многое открыл мне глаза. Любить непросто. Это достаточно тяжелое чувство. Это ведь не только поцелуи, признание и романтика. Любить — значит помогать и поддерживать друг друга во всем. Скажу, наверно, банальную и заезженную фразу — быть вместе и в горе, и в радости. В болезни и здравии. В богатстве и бедности. И еще… иметь огромное терпение и уметь прощать. Я по-настоящему люблю Ивара, потому что он ждал. Ждал, когда я замечу его, когда разберусь в своих отношениях. И еще он меня простил и принял такой, какая я есть, и поддержал в трудную минуту. Он, любя меня, терпел мои слезы и рассказы об Олеге. Он принял меня с чужим ребенком, зная, что я больше не смогу рожать. Он сильный. А ты… Не сердись Айрат, но ты слабак! Ты хочешь выбраться из своих проблем за счет Алки. Это подло с твоей стороны. Она моя подруга, и я знаю, что она тебя искренне любит. Я надеялась, что и ты ее полюбишь, как я Гарри, но… Айрат, пойми, ты другой. Ты просто стараешься спрятаться от себя настоящего. Ничего хорошего у тебя не выйдет. Ты женишься, у вас будет семья, дети, но ты всю жизнь будешь мучиться и страдать из-за того, что живешь не свою жизнь. Или вдруг неожиданно твоя настоящая сущность победит тебя, и ты сорвешься и сделаешь Алку несчастной. Она этого всего не понимает в силу того, что молодая и влюбленная. Но я это знаю и хочу, чтобы ты хорошо подумал, пока не станет поздно.

Айрат внимательно слушал сестру. Сейчас он четко понял, что все, что она говорит, — правда. Зачем он себя обманывает? Зачем глушит в себе то, что сушит и коробит его душу? То, что не дает ему уснуть ночами? То, из-за чего не хватает сил снять со стены картину и выбросить ее из окна?

— Мне нужно позвонить, — Айрат встал из-за стола и ушел в свою комнату, оставив удивленную и расстроенную Элю одну.

Они сидели на скамейке в парке, и Айрат сжимал в руке безжизненно расслабленную руку Алки.

— Прости меня! Я так перед тобой виноват! Я не имел права играть с твоими чувствами. Я эгоист, который думает только о себе. Я не смогу сделать тебя счастливой. Если мы не остановимся сейчас, то потом будет еще больнее и хуже. Ал, прости…

— Знаешь, — Алка растерла по лицу бежавшие ручьем слезы, — я знала, что так будет. Я боялась и ждала этого. Я сама дура, Айрат. Я решила, что смогу заменить тебе его. Что ты со мной забудешь о нем. Привыкнешь. Стерпится-слюбится. Так говорят. Мне очень больно. Правда больно! Не буду врать, что мы останемся с тобой друзьями. Просто постарайся сделать так, чтобы наши судьбы больше не пересекались.

Больше они не виделись. Через неделю Эля сказала Айрату, что Алка уехала в другой город к родственникам, и отдала ему две коробочки с обручальными кольцами.

========== Эпилог ==========

Погода менялась по несколько раз на день. Еще полчаса назад шел мелкий дождь, а сейчас в окна уже било лучами теплое солнце. Лето упорно сопротивлялось и не хотело уступать свои права осени.

Шурик стоял на лестнице загородной клиники и вдыхал в себя крепкий лесной воздух, наполненный запахом земли и хвои. Он кинул на плечо лямку большой спортивной сумки, вынул из кармана открытый пакетик с мармеладными мишками, достал из него последнего зеленого Гамми и сунул в рот.

Моросящий дождь не испортил его настроения. Шурик бодро шел по дорожке, наслаждаясь долгожданной свободой. Он был свободен ото всего: от работы в клубе, от учебы на целый учебный год, от машины, которую пришлось продать, чтобы оплатить долгое лечение. Единственное, от чего он не был свободен,  — это от своей любви. Все эти долгие и мучительные месяцы только она поддерживал его и дарила слабую надежду на счастье.