Всю ночь я разглядывал камень, каждый его миллиметр был осмотрен мною. Я восхищался им, как мог! Мне ничего больше не было нужно, камень был у меня.

Милс! Ты нас слышишь? – донеслось из под моей кровати. Я бросил взгляд на пол – под моей койкой вспыхнул зеленый свет и всю каюту озарило.

Дааа, – напряженно ответил я.

Тебе нравится этот камень? Ты хочешь навсегда быть с ним неразлучным?

Хочу! – быстро ответил я.

Адреналин в крови подскочил до предела. Я действительно хотел, чтобы медальон был всегда со мной! Но не так как у Райнера на шее, ведь в один прекрасный момент я его мог также его потерять. "Нет, он должен быть во мне", - проскочила сумасшедшая мысль. Голос под кроватью, похоже, хотел этого не меньше моего.

Встань, англичанин, и открой верхний ящик стола, – прошептали из–под кровати. Я повиновался.

Наступил следующий день. Мы с камнем Хоупа стали неразлучны. Мне не нужен был Райнер, а Оливера я вообще не хотел больше видеть. Моя семья? У меня нет больше семьи. Я хотел просто лежать и наслаждаться тем, как камень переливается на свету. Теперь медальон был счастлив, и я тоже

Сегодня мы должны были подняться на поверхность в приказном порядке. Затем развернуться и взять курс в родной порт. Когда настало время всплыть на поверхность, «UВ–65» не пожелала этого делать. Внутрь судна из неоткуда стала просачиваться забортная вода и вскоре добралась до аккумуляторных батарей, из–за чего корабль наполнился ядовитыми газами. Подлодка пошла ко дну, осела на грунт и всю субмарину озарил ярко–зеленый свет. Появился призрак лейтенанта, все как положено – руки на груди крест-накрест. Может, мы все умрем? Мою каюту открыли, взяли меня под руки и вывели. Началась борьба за живучесть. Вода дошла до уровня колена. Матросы изо всех сил выкачивали огромными насосами воду, но она не уменьшалась, а, наоборот только прибавлялась. По пути меня перехватил Оливер, сказав остальным бойцам, что я нужен для помощи. Мы в суете добрались до торпедного аппарата. Вода сочилась отовсюду. Это конец.

Лезь! – скомандовал Оли.

Но как же ты? – наигранно спросил я.

Лезь, я тебе сказал! – скомандовал Оли. – Глубина не такая большая, всего двадцать-двадцать пять метров, поэтому сможешь за пару минут всплыть сам. Только как следует задержи воздух в легких! Принцип действия торпедных труб прост: две крышки, обе, естественно, закрыты. Я открываю одну, ты влезаешь. Главное - без паники, медленно продвигаешься вперед, затем упрешься головой во вторую крышку. Стуком дашь мне знак. Я закрою первую крышку и открою вторую и таким образом, запущу воду вовнутрь, и вода заберет тебя. Затем - вторую крышку, как только ты покинешь торпедный аппарат. Всплывай без паники, но в то же время побыстрее. Рассчитывай только на кислород в своих

легких. И, вот, возьми – он протянул мне военный форменный рюкзак. – На суше пригодится, – выдавил из себя улыбку он.

Я еще раз прокрутил все в голове и, крепко пожав Оли руку, полез. Крышка за мной закрылась, наступила кромешная тьма. Как вдруг торпедную трубу целиком охватил зеленый свет – теперь я отчетливо увидел, куда ползти. Хорошо, что Оли ничего не знает про мой поступок. И самое мерзкое, что я совсем не чувствовал стыда - как будто так и должно было быть. Добравшись до второй крышки, я громко постучал и сразу же набрал полные легкие воздуха. Зажмурившись, принял удар воды, и меня быстро вытянуло из «UB–65» «Спокойно, только без паники и в то же время быстро» - вспоминал я, делая аккуратные плавные толчки руками и ногами. Я немного стравил ртом воздух и в легких закололо. Оставалось метров десять, не больше. Я снова выпустил пузырьки кислорода, и они тут же пошли вверх. Взглянул под ноги – субмарина замерла на небольшом куске дна, хаотично покачиваясь взад и вперед. Небольшой крен течением вперед вытолкнул судно, и подлодка стала падать дальше. Сквозь толщу воды пробился неприятный скрежет металла. Я все же был кое в чем уверен – за несколько минут до аварии Райнер успел побывать в моей каюте. И то, что он там нашел, его явно не порадовало.

Сукин сын! – скорее всего произнес он в мой адрес. Под подушкой лежал окровавленный моток ниток с большой иглой, и там же моя левая почка и остатки цепочки камня Хоупа. Кристалл был слишком большим, чтобы вшивать его под руку или под ногу. Голоса твердили мне одно: камушек на почку это выгодный обмен, тем более, что они почти одинаковых размеров и вполне взаимозаменяемы. Так оно и было.

Самая адская боль – сделать глубокий надрез на спине сбоку и достать орган, остальное чепуха, просто положить кристалл на место почки и зашить обратно. Это как поменять местами книжки на полке. Прощай, Райнер, прощай, Оли, прощай, машина смерти «UB–65» во главе со своим Палачом и дьявольской командой, – вспоминал я. Хотя, идите вы все к черту со своей подлодкой! На левой стороне спины, можно было увидеть кривые швы, которые иногда сопровождались зеленым свечением изнутри. Честно сказать, швея из меня была никакая, зато я и камушек теперь стали единым целым, и ничто и никогда не разлучит нас!!!

Я всплывал и уже видел солнце из воды, до поверхности оставалась пара метров. Последний рывок, и я жадно набрал полные легкие воздуха, откашливаясь водой и тяжело дыша. Рядом бултыхались какие–то деревяхи с водорослями, и я сразу же зацепился за них...

Спустя какое время я пришел в себя, огляделся по сторонам. Капитан торпедного катера Чарли Болс все еще читал мой дневник.

Какой же ты урод! – выругался он, поворачиваясь ко мне.

Ты ни хрена не понимаешь! – вскакивая с койки, грозно ответил я.

Минут десять назад я пришел в сознание и тихо лежал, притворившись спящим. Зашитая рана ныла и немного кровоточила, но я был уверен что камушек приживётся, и внутри меня он будет счастлив. Когда капитан катера обратил на меня внимание, я уже выхватил его пистолет из кобуры, небрежно болтающейся справа по поясу. Два выстрела, в сердце и в голову, так учил Палач.

Чарли рухнул сразу же, ежедневник выпал из его рук, так и остался лежать открытым в луже крови командира . Стэнли, правая рука Болса, хотел было что–то сделать, но и его я тоже остановил – один громкий хлопок в ногу, чтобы не успел прыгнуть, второй в шею. Роуф забулькал кровью и обняв штурвал, повис на нем. Сзади послышался шум: молодой матрос и Молчун показались на поверхности. Немой передернул затвор палубного пулемета и направил ствол на рубку. Я быстро среагировал и упал на мертвого Болса, встретившись с ним лицом к лицу. Раздалась пулеметная очередь, и начался дождь из щепок и стекла. Сначала моросило, потом ударил ливень из пуль. Молчун закричал!!!

Неожиданно голос вернулся к нему, шоковое состояние как украло у него умение говорить, так и вернуло. Я дождался, когда закончатся патроны и разрядил остатки обоймы пистолета в Молчуна.

Аккуратные красные точечки появились на его груди, затем из них струйками пошла кровь. Неожиданным оказался прыжок Макваера сзади! Джони кинулся на меня с ножом! Резким броском я пресек эту дерзкую попытку подкрасться ко мне. Юноша оказался на обеих лопатках и сейчас мы оба, трясущимися от напряжения руками, подносили нож к горлу молодого юнги. Бульк! Бисер из горячей крови оросил мое лицо. Макваер издал протяжный хрип и замолк. Я вытер лицо и кинулся к штурвалу, сбросив труп Роуфа, выровнял курс. Затем заглушил мотор и присел на задницу. Кровь в голове пульсировала. В одиночку я одолел четверых моряков, совершенно не умея ни драться, ни и стрелять.

Ты молодец, все правильно сделал, – донеслись страшные уже знакомые мне голоса. Я обернулся, за спиной парил светящийся зеленый лейтенант, со скрещенными на груди руками, выражение его лица говорило о том, что я обречен. Затем растворился тот в морской пучине.

Да плевать мне на все это! Теперь папа едет домой! Семья, жди меня – пронеслось в моей голове. На лице появилась злая улыбка... Закончив описание последних дней, я захлопнул ежедневник. » Океан, такой тихий и безмолвный. Сколько кораблей и лодок здесь потонуло, одному Богу известно. Спокойствие воды нарушал лишь залитый еще теплой кровью торпедный катер. Судно сопровождало зеленое туманное облако. Даже издалека можно было увидеть, как глаза рулевого светятся ярко зеленым светом, словно на вас смотрит кошка из темноты. Правая рука моряка стала принимать очертания лапы демона, на кончиках пальцев были видны едва заметные когти, вены сильно раздулись. Фрэнк немного поседел, на лбу и шее стали заметны мутно–зеленые сосуды. Это был уже не