Я протянул Элвину записку от бабушки Фурнье. Там был список предметов, необходимых для волшебства. Это была моя третья обязанность — два раза в месяц передавать послу племени Ритито, Элвину, список продуктов и волшебных приспособлений от бабушки Фурнье.

Каждый раз, вручая Элвину записку, я думал о своей никчёмности. В последнее время мне часто приходили подобные мысли.

Я не был умным, как Лоринг, или решительным, как бабушка Фурнье. Я не умел, как Коко, вести себя непосредственно, не думая, что скажут люди. Я всегда сильно переживал из-за того, что думают обо мне другие, не осуждают ли меня, не пренебрегают ли мной. Мне и самому было несладко от своего собственного нытья и переживаний, но я же не мог измениться вот так вдруг. Почему я не могу смело говорить то, что думаю, перед всеми? У меня было полным-полно отличных мыслей, но, стоило мне оказаться в центре внимания, я не мог и рта раскрыть.

Я не хотел больше быть мальчиком на побегушках у бабушки Фурнье. Пусть все на свете считают меня жалким, только не Элвин. Когда Элвин, улыбаясь, читал список, где было написано столько, что едва можно разобрать слова, я готов был провалиться сквозь землю.

Я хотел вырасти поскорей. Вырасти и стать таким, как Элвин. Пойти куда-нибудь и сделать что-нибудь такое, за что все будут уважать меня… Стать таким человеком, которому простят даже ошибку (хотя, конечно, Элвин никогда не ошибался)… Я хотел стать таким, как Элвин — человеком, на которого невозможно не обратить внимания.

Я пристально посмотрел на бледное лицо Элвина:

— Элвин, я хочу стать таким, как вы. Я не хочу всю жизнь быть мальчиком на побегушках. Но могу ли я, жалкий юнец, надеяться на это? Стать таким же исполненным достоинства человеком, как вы? Возможно ли это?..

Моё сердце колотилось. Приложив левую руку к груди, я сделал глубокий вдох.

— Маро, ты так тяжело дышишь, сейчас сдуешь мой дом, что тогда делать?

Я услышал слова Элвина в своей душе. Элвин подошёл ко мне, присел немного, чтобы заглянуть мне прямо в глаза. Он всегда так странно смотрел, даже не могу объяснить, что я чувствовал при этом. Я не мог больше выносить этот взгляд и опустил голову.

— Не бойся.

Элвин крепко стиснул моё плечо:

— Ты можешь достичь того, о чём я не могу и подумать. То место, куда можешь попасть ты, гораздо дальше, светлее и выше того, где нахожусь я.

Тонкая длинная рука Элвина коснулась моих волос. Я посмотрел ему в глаза. Он улыбнулся мне. Как будто бы знал всё… Как будто все самые укромные уголки моей души были открыты для него.

Элвин поставил ящик на круглый стол. Потом стал собирать в него все волшебные приспособления, которые были отмечены в списке. Я стоял рядом и смотрел, что он клал внутрь.

Элвин достал стеклянную банку с чапинсятами (это такие муравьи, которые целый день жуют что-нибудь своими огромными челюстями), переложил одного муравья в маленькую бутылочку, которую убрал в ящик:

— Маро, ответ на твой вопрос не вне, а внутри тебя. Бесконечно страдать, пытаясь найти себя, вовсе не глупость. Ты добросовестно выполняешь то, что должен. Взгляни на чапинсят — все думают, они только есть горазды, но это не так. Поев, чапинсята выдыхают зелёный дым, который излечивает больные деревья в лесу. И чаписнята едят так много, чтобы спасать лес. Даже совершенно бесполезные, на наш взгляд, существа живут не просто так. Правда, запах от этого зелёного дыма преотвратительный. Хуже, чем от старых башмаков бабушки Фурнье.

Я засмеялся. Какой же Элвин хороший! И пошутит кстати. А вот бабушка Фурнье думает, что шутят только те, кому нечего делать.

У нас в группе была одна девочка, Чечера, которая любила отпустить глуповатую шутку на уроке истории. Так вот бабушка Фурнье заколдовала её за это, сделав ноги Чечеры длинными-предлинными.

Родители Чечеры возмутились: как можно было использовать такие заклинания на ребёнке? Когда они, красные от возмущения, прибежали к бабушке Фурнье, требуя отменить чары, она заколдовала и их, надув их животы так, что они потом неделю летали по небу, как воздушные шарики. И Чечере пришлось стоять всю неделю на улице, держа своих родителей, чтобы не улетели.

Бабушка Фурнье говорила, что шутки — всё равно, что гнилые фрукты. Достаточно было пожить с бабушкой Фурнье один день, чтобы понять, что это такое, когда хочешь спрятаться куда-нибудь и смотреть оттуда на всё лишь одним глазком.

Я с каждым днём всё сильнее хотел избавиться от власти бабушки Фурнье. Как только я начинал об этом думать, Элвин рассказывал мне историю бабушки.

Он рассказывал историю о предсказательнице, которая бросила всё и осталась жить с племенем Ритито, историю, которую в племени Ритито знали даже малыши. Но Элвин почему-то повторял этот рассказ снова и снова.

Несложно было поверить, что бабушка Фурнье вынула свой левый глаз ради того, чтобы получить право жить, где ей хотелось. Она была человеком, который не остановится ни перед чем, чтобы достичь своей цели. Однако я никак не мог представить себе, какой она была тогда, в детстве. Да и правда ли это, неужели она была маленькой? Губы сами собой расплывались в улыбке, когда я думал об этом.

Положив всё необходимое в ящик, Элвин подошёл к чёрному ходу и знаком пригласил меня следовать за ним.

Я вышел во двор вслед за Элвином. За домом росли семь красных деревьев рувасан. Такие деревья росли только в деревне Айрия, где жило племя Ритито. На каждом было по две ветви, с которых стекал зеленоватый сок, — можно было подставить тарелку или бутылку и набрать напиться. Жители племени Ритито с удовольствием пили этот сок.

Элвин подставил под ветку рувасана стеклянную чашу, украшенную рисунком из волнистых линий. Я совершенно не хотел пить сок рувасана. По несколько раз на дню я пробовал этот сок, делая молоко митмаллен, и меня уже тошнило от него. А ещё я пробурчал про себя, что если бы на свете не было деревьев рувасан, мне не пришлось бы вставать на рассвете.

Элвин поднял чашу вверх и свистнул. В мгновение ока на его свист прилетела птица и села Элвину на плечо. Я не успел и глазом моргнуть, как это произошло. В изумлении я молчал.

— Эта птица риши. Она может летать со скоростью света.

Птица риши сидела у Элвина на плече и пила сок рувасана из чаши. Перья птицы риши ослепляли белизной, а на груди мерцали лиловыми искрами.

Поглаживая птицу, Элвин сказал:

— Риши — птица племени Ансан.

— Что? Это птица племени Ансан?

Я не мог поверить своим ушам. Элвин же только грустно посмотрел на птицу:

— Деревня племени Ансан была разделена на четыре части. Восточная назвалась Ру, западная — Тюра, южная — Хука, а на севере находилась крепость Рукасон, в которой жили вожди племени. Риши жила в самой высокой башне крепости Рукасон. И вожди заботились о птице.

Я не отрываясь смотрел на Элвина. Он гладил перья на шее птицы риши.

— А почему она здесь?

Элвин задумчиво отвечал:

— Она покинула свою родину… В крепости Рукасон стояли две чёрные колонны, которые могли чудесным образом притягивать энергию. Притягивая к себе свет Флоры, колонны становились пурпурными. Тогда вожди племени Ансан устанавливали рядом шесть сосудов. Это были маленькие драгоценные камни треугольной формы, в которых можно было хранить любое количество энергии. Когда верховный вождь племени Ансан по имени Шатин возлагал руки на обе колонны, весь свет, что они притянули, распределялся по шести сосудам. Он доверял их птице риши. Она один за другим брала сосуды и несла их по очереди каждому племени.

Элвин тихо вздохнул и продолжил:

— Приняв сосуд у птицы риши, жители каждого из племён подносили его к зеркальным воротам, установленным у входа в их деревни. Тогда весь свет, что хранился в сосуде, отражался в зеркале и распределялся по всему пространству деревни. В те времена у нас не было ночей. Всегда всё вокруг было залито светом.

Элвин грустно посмотрел на меня. Я хотел что-то спросить, но у Элвина было такое печальное лицо, что я промолчал.