В результате в короткий срок почти на всех кораблях и судах Тихоокеанской эскадры, оснащенных радиостанциями, было организовано совмещенное в свободное от связи время несение вахт разведки – радионаблюдение. Кроме того, под Порт-Артуром, к решению этой задачи привлекалась береговая радиостанция, расположенная в районе Золотой горы. Однако усилия по спешному использованию кораблей, оснащенных средствами радиосвязи, в интересах разведки ожидаемого эффекта не дали. Обусловлено это было целым рядом факторов, в частности отсутствием подготовленных специалистов. Практически на всех кораблях, за редким исключением, радиоаппаратура обслуживалась нижними чинами, не имевшими подготовки и навыков в области беспроволочной телеграфии. В результате с 8 мая 1904 года вахты радионаблюдения были оставлены только на флагманском корабле эскадры броненосце «Цесаревич» и на береговой станции. Кроме того, поскольку передающая радиостанция броненосца «Цесаревич» находилась в немедленной готовности к постановке радиопомех, то в период их постановки задачи радионаблюдения возлагались только на береговую радиостанцию Золотой горы.
Координацию разведывательной деятельности на море в ходе военных действий на Дальнем Востоке осуществлял первоначально штаб Наместника, а с прибытием в Порт-Артур вице-адмирала Макарова – образованный им штаб. К сожалению, план первоочередных мероприятий, составленный флотоводцем после ознакомления с положением дел, не был выполнен полностью. Причиной явилась внезапная гибель Макарова на флагманском броненосце «Петропавловск», подорвавшемся на минах 31 марта (12 апреля) 1904 года. Служебные рапорты Макарова на имя адмирала Е.И. Алексеева свидетельствуют о том, что он предполагал постепенно расширять радиус действия эскадры по мере завершения ремонта судов, поврежденных в результате внезапной атаки противника в ночь на 27 января (9 февраля) 1904 года. Для разведки прибрежных вод и затруднения высадки японского десанта Макаровым намечалось организовать патрулирование крейсерами из Порт-Артура и Владивостока акваторий Желтого и Японского морей, а также Корейского пролива[117].
Основной проблемой, с которой столкнулись русские военные разведчики, как на суше, так и на море, помимо скудности и недостаточной точности сведений о противнике, стала нехватка времени. Требовалось в кратчайшие сроки развернуть штабы всех уровней, укомплектовать их компетентными лицами, распределить между ними обязанности и сферы внимания, наладить взаимодействие. При этом не стоит забывать, что обстановка на театре войны осложнялась.
Однако, несмотря на множество недостатков русской военной разведки, а также на преимущества, которыми обладали военные разведчики Японии, отечественным разведчикам, как свидетельствуют источники, все же удалось постепенно создать необходимые структуры и наладить взаимодействие на стратегическом, оперативном и тактическом уровнях. Причем эффективность работы российской военной разведки в ходе военных действий возрастала[118].
Первые успехи радионаблюдения за противником показали, что в условиях недостатка сил и средств для ведения корабельной разведки командование флота приобрело важный канал освещения обстановки на театре военных действий. При этом ведение радионаблюдения против японского флота представляло весьма непростую задачу, поскольку в Японии для составления радиограмм использовалась телеграфная азбука, отличная от принятой в большинстве стран мира азбуки Морзе. Ситуацию осложняло отсутствие подготовленных лингвистов, которых можно было бы привлечь к обработке материалов радиоперехвата. Однако командование Тихоокеанского флота сумело подобрать нескольких переводчиков из числа студентов Восточного института во Владивостоке. Так, в результате работы капитана 1 ранга Б.И. Доливо-Добровольского (офицера штаба Тихоокеанского флота, а в последующем старшего флаг-офицера в штабе Владивостокского отряда крейсеров) переводчиками перехватываемых радиограмм при штабе эскадры в Порт-Артуре состоял студент 4-го курса Восточного института Е. Лебедев, а на Владивостокском отряде крейсеров – студент 2-го курса А. Занковский. Конечно, их уровень подготовки был далек от совершенства, но свой посильный вклад в добывание и обработку радиоразведывательных материалов и заблаговременное представление разведывательных сведений командованию они внесли.
Практические дистанции уверенной связи судовыми радиостанциями в 1904–1905 годах, как правило, не превышали 70 миль при приеме «на ленту» и 100 миль при приеме «на телефон». Поэтому даже сам факт обнаружения в эфире японского телеграфирования представлял безусловную ценность для командования, указывая на появление кораблей противника в пределах указанного радиуса.
В большинстве военно-исторической литературы, к сожалению, отсутствуют примеры ведения радиоразведки в ходе Русско-японской войны, хотя ее роль в отдельных эпизодах оказалась весьма значительной. Например, в конце первой декады апреля 1904 года японское командование приняло решение о проведении под Порт-Артуром очередной заградительной операции. Однако корабельным радистам удалось перехватить и дешифровать радиограммы, из которых удалось предположить возможные планы японского флота, о чем уже 9 апреля морской походный штаб известил штаб крепости Порт-Артур. Предположения о плане японского командования были подтверждены в ночь на 15 апреля, когда радиотелеграфистами эскадренного броненосца «Полтава» была перехвачена очередная радиограмма японского командования. В результате принятых командованием Тихоокеанского флота мер по усилению обороны главной базы операция японцев, состоявшаяся в ночь на 20 апреля 1904 года, закончилась неудачей.
Весьма поучительным явилось третье крейсерство Владивостокского отряда крейсеров под командованием контр-адмирала К.П. Иессена (10–15 апреля 1904 года). Уже в самом начале похода, утром 11 апреля, крейсера в условиях низкой видимости, при густом тумане, по данным радиоперехвата телеграфистов крейсера «Громобой», обнаружили японскую эскадру вице-адмирала Камимуры, специально выделенную для действий против Владивостокского отряда. Тихоокеанцы вовремя изменили курс и, почти вплотную, разошлись с японской эскадрой, избежав столкновения с превосходящим противником.
Позднее контр-адмирал Иессен в рапорте на имя Наместника е.и.в., касаясь этого эпизода, докладывал:
«В 10 часов в счислимой широте 41 град. 24 мин и долготе 131 град. 10 мин по мегафону с “Громобоя” передали, что на приемном аппарате беспроволочного телеграфа получен был ряд знаков, схожих с японской азбукой, объявленной в секретном приказе покойного командующего флотом Тихого океана, и согласно перевода их, сделанного плавающим на отряде в качестве переводчика японского языка студента Восточного института Занковского, они означают приблизительно следующее: “Густой туман препятствует передвижению, и передача сигналов затруднительна”. Принимая во внимание, что радиус действия аппаратов, находящихся на судах вверенного мне отряда ограничивается maximum 25 милями, я предполагаю, что в это время проходила эскадра адмирала Камимуры в каком-нибудь месте площади круга, обозначенного на приложенной карте. Поэтому приказал развести пары во всех котлах и судам держаться вплотную».
В отличие от японской эскадры, отряд Иессена, соблюдая радиомолчание, сумел сохранить скрытность и успешно вышел на коммуникации противника, где потопил три японских судна. Одно из них – войсковой транспорт «Кинсю Мару», который перевозил 9-ю роту 37-го японского пехотного полка. Кроме того, в ходе боевых действий Владивостокского отряда крейсеров на японских коммуникациях среди захваченных русскими моряками судовых документов оказался морской телеграфный код. Данный документ позволил понять порядок составления радиограмм японскими телеграфистами, упростив в дальнейшем обработку добываемых радиоразведывательных материалов.
