Подготовлено к печати и издано по решению Ученого совета Университета Дмитрия Пожарского

Рецензенты:

доктор исторических наук А. И.Колесников,

доктор исторических наук С. А.Французов

© Большаков О. Г., текст, 2015

© Васильева А. А., оригинал-макет и верстка, 2016

© Горева дизайн и оформление обложки, 2016

© Русский фонд содействия образованию и науке, 2016

История как наука о прошлом человечества отличается от других наук тем, что ее исследователь не может поставить эксперимент; что было, то прошло, весь материал, все события – одноразовы. Это побуждает людей других специальностей иногда утверждать, что поэтому она вроде бы и не наука. Это усугубляется тем, что материал истории по форме своей доступен разумению каждого, и любой человек может толковать его, как хочется. Так рождаются гипербореи, создавшие древнюю цивилизацию за полярным кругом, атланты, которым приписывают все, что не совсем понятно, и уж, конечно, в историю вторгаются инопланетяне, когда не ясно, как просто руками и рычагами при сильном желании можно воздвигать циклопические сооружения. К сожалению, развитие средств информации не столько способствует просвещению людей, сколько засоряет их умы всяческими измышлениями.

Разрозненность остатков прошлого, как материальных, так и письменных, число которых убывает по мере углубления в прошлое, представляет широкое поле для всевозможных фантазий и спекуляций. Историческая наука противопоставляет этому установление степени достоверности дошедших до нас памятников прошлого, установление их взаимосвязей и построение на этой основе системы, позволяющей отбрасывать невозможное, исключать необоснованные фантастические толкования. Конечно, даже самый эрудированный историк не всеведущ, но отличие его от фантазера и фальсификатора заключается в том, что он знает, чего быть не может, что противоречит всему комплексу сведений о том или ином явлении, о том или ином периоде. Да, ткань событий (особенно отдаленных) в изложении историков имеет большие прорехи, но это все-таки ткань, не клубок спутанных ниток. Так стоит ли штопанье прорех наших знаний о прошлом называть наукой, делом серьезным и общественно полезным? Пожалуй, именно подделки и фальсификации истории доказывают ценность этой науки. Кто стал бы подделывать деньги, если бы они не имели никакой ценности? Одни социальные группы и даже целые народы ищут в истории славное прошлое, которое должно скрасить неприглядность настоящего, другие ищут в ней обоснование прав на ту или иную территорию, и так далее.

Миссия истории – правдиво рассказывать человечеству о том, как оно прожило предыдущую жизнь, какие ошибки совершало.

Организация жизни человечества менялась, а человеческая сущность изменилась мало, и, изучая историю, часто поражаешься тому, как человек с возросшими техническими возможностями в своем поведении повторяет дела и поступки далеких предков. Случается, что современность обращается к былому за идеями и примерами. Тут-то и совершаются самые беззастенчивые фальсификации прошлого. Так, в наши дни вдруг, хотя и не случайно, появилась идея возрождения Халифата, который всего лишь лет 30 тому назад казался таким же достоянием прошлого, как Римская империя или империя Чингизидов. Мусульманский мир все более встраивался в общую тенденцию развития экономики и культуры, не претендуя на мировое господство, и в то же время под покровом кажущегося мирного развития накапливались социальные проблемы, заставлявшие все большее число людей в мусульманском мире искать настоящего благополучия в возврате к прошедшему золотому веку раннего «чистого» ислама. Заодно накапливались и силы, и средства для того, чтобы к концу минувшего века появилась возможность реально бороться против современного мира ради возрождения ушедшего, идея создания всемирного Халифата, всемирной победы ислама над прочими идеями и верами.

Не будем углубляться в рассмотрение тех факторов, которые превратили мечту о возврате в золотое прошлое в реальную силу – политологи достаточно объясняют нам, как непобедимая нищета перенаселенных мусульманских стран рождает экстремизм их жителей и как используют его в своих целях другие перенасыщенные финансами мусульманские страны и иные державы, поощряя готовность возрождать Халифат.

Наша цель – вспомнить, как рождался ислам и созданный на его основе Халифат, как идея государства справедливости (в рамках мусульманской общины и в понимании того времени) отступала перед реалиями жизни, рождая тот компромисс, который характерен для любого послереволюционного этапа развития общества.

Рождение ислама от первых экстатических проповедей пророка до целенаправленной деятельности по созданию юридических норм и государственных институтов – это единственный случай мировой религии, который можно проследить на конкретном и в большинстве случаев достоверном материале. Поучительно и то, что окружающий мир не замечает постепенного рождения новой силы, которая взрывает привычный ход событий. К этому мы сейчас и перейдем.[1]

В западной части Евразии, от Амударьи до Атлантического океана, в V–VI вв. господствовали две примерно равновеликих державы: Византийская империя и Сасанидский Иран, боровшиеся друг с другом за господство на Ближнем Востоке. Силы были примерно равны, и решительных перемен в политической ситуации в этом регионе не происходило.

Ситуация изменилась в начале VII века. Между Ираном и Византией с 588 г. существовал выгодный для Византии мирный договор, который Иран соблюдал до начала VII в.

Византия при Маврикии переживала политический и экономический кризис. Огромный бюрократический аппарат требовал больших расходов, дорого обходилась армия, состоявшая из разноплеменных наемников, которым безразличны были интересы Византии. Увеличение налогов вело к восстаниям в провинциях, особенно крупным в Египте. Недовольство населения усугублялось преследованиями инаковерующих, как христиан-монофизитов, наиболее многочисленных в Египте и Сирии, так и иудеев. Управлять отдаленными провинциями из центра было сложно, и Маврикий пошел на отказ от главного принципа административной структуры империи – разделения военной и гражданской власти, объединив в руках двуединого губернатора, экзарха, власть над Северной Африкой со столицей в Карфагене. А это был верный путь к распадению империи. Более того, он намеревался завещать различные части империи своим четырем сыновьям. Положение Византии усугублялось стремлением славян продвинуться вглубь Балканского полуострова.

В этой обстановке Маврикий сократил на одну треть жалование войску а осенью 602 г. решил в целях экономии оставить войско, удерживавшее границу по Дунаю, зимовать в этом холодном краю, предполагая, что оно само прокормится на месте. Это оказалось последней каплей. Войско взбунтовалось, провозгласило императором центуриона (сотника) Фоку и под его командованием пошло на Константинополь. При появлении мятежников в городе произошло восстание. Маврикий был схвачен и казнен вместе с сыновьями.

Фоке не удалось внести умиротворение в общество. Неспособность навести порядок он компенсировал жестокостью. Сложившейся ситуацией воспользовался шахиншах Ирана Хосров П. Он был обязан Маврикию помощью при восшествии на престол, и это было прекрасным поводом для вмешательства в дела своего соседа. При его дворе появился некий человек, признанный при дворе сыном Маврикия, и Хосров двинул свое войско на Византию, выступая как мститель за законного императора. Активные военные действия начались в 604 г. на границе Византии и Ирана в Северной Месопотамии, у хорошо укрепленного городка Дара. После ее падения военные действия перенеслись на запад к границам Малой Азии, но добиться решительного перелома в войне Хосрову не удалось. Неожиданный удар в спину Фока получил от экзарха Карфагена, переставшего поставлять зерно, а в 608 г. этот удар усугубился захватом Египта племянником экзарха, Никитой, – теперь оттуда прекратились поставки зерна в Константинополь. В 610 г. карфагенский флот под командованием Ираклия, сына экзарха, появился в Эгейском море. Когда он подошел к Босфору, противники Фоки из партии «зеленых» опустили цепь, преграждающую вход в бухту Золотой Рог, и Ираклий смог войти в сердце Константинополя. Горожане восторженно встретили его. Фока пытался бежать, укрылся в одной из церквей, но был схвачен и казнен вместе с сыном и несколькими верными ему приближенными. 5 октября 610 г. Ираклий был провозглашен императором, и Византия снова оказалась объединена одним центром.