Создавая на другом месте государства нового типа, избежать его детских болезней получалось только при солидном запасе универсального лекарства для экономики, то есть золотого запаса. Добыть его мы могли с помощью того, чем хорошо владели - оружия, и глупо было этим не воспользоваться. Уже почти год минул как САСШ избрала курс, ведомый Федеральной Резервной Системой, отдав власть в стране банкирам, которые довели вскоре до кризиса и депрессии. Спас страну тогда Рузвельт со своим новым курсом, а потом война, на которой очень удачно получилось нажиться, ограбив, по сути, союзников.
Нас такие эксперименты не устраивали - невидимая рука рынка не всегда правильно расставляла все по своим местам, хотя и полный отказ от неё приводил к ещё худшим результатам. Деньги государству требовались, чего бы ни сочинял г. Ульянов про золотые унитазы, но ещё больше требовался их контроль и регулирование. Глупо возражать против государственно-частного партнёрства, дабы государь самолично за те же унитазы не отвечал, но государственное должно быть на первом месте. Кстати, и Россия по этому же направлению двигалась, скупая в казну стратегические направления, и прежде всего транспорт. Но у нашего островного государственного новообразования имелась возможность и другим путём пойти. В отличие от паровоза, пароходу флаг сменить проще, а в военное время, и особенно в послевоенное-репарационное, случалось такое частенько.
Следует заметить, что, не смотря на тысячу мелких услуг, что оказали царю переместившиеся в прошлое части Советской Армии, на их оплату особо никто не рассчитывал. России почти не коснулась война, так и не ставшая по-настоящему ни мировой, ни великой. Хотя Япония оказалась третьей по счёту империей, которую пришлось преобразовывать, причём в каждом случае работали без штампов. Учитывая специфику востока, лишать страну монарха не решились, но вот с божественностью расстаться ему пришлось - иначе бы лично поплатился за набежавший букет военных преступлений.
В Российской Империи эту победу восприняли почти как собственную, и ликованиям не было предела. Потому нетрудно было сторговаться: северный Сахалин за возврат под царскую руку Порт-Артура с полуостровом. Вдобавок затеваемое нами островное государство на протекторатских условиях соглашалось с Россией сотрудничать по аналогии с Княжеством Финляндским. Давало нам это собственную Конституцию, в которой возможно было и суверенитеты обговорить. А вот государственный строй хоть с военного ордена не трудно скопировать.
В итоге Российская Империя оказывалась в защитном кольце - с запада от нападения прикрывал страну братский Союз Славянских Социалистических Республик, а с востока не менее дружественный Союз Независимых Государств.
Вождь корейского народа без затей решил воскресить менее десятилетия назад сгинувшую монархию. Разумеется, с собой во главе, что людям было понятно - воспринималось без сопротивления. Восток дело тонкое, и Сталин честно признавался, что ничего там не понимает. Прибывшая с великим маршалом гвардия (во всяческих вариациях), численно даже превосходила хроно-аборигенов, составлявших всего 13 миллионов человек. Да никто особо и не жалел о слабой сгинувшей династии Чосон, потому эпоху Кванму легко заменила эпоха Сонгун. Правда, переселившись в императорский дворец Кёнбоккун, Ким не стал опять Сеул в Кэйдзе переименовывать - глупости это. А вот за проведённый земельный кадастр японских оккупантов даже поблагодарил заочно. В корейском императорском социализме главное - учет и контроль, а привнесенный кооперативный труд на востоке всегда был рентабелен. Да и несколько тысяч открытых японцами школ также не закрыл. Напротив - расширил их сеть. Но письменность в стране оставалась единственная - хангыль, и вместо японского языка вводилось изучение русского. Грамотный преподавательский состав в наличии имелся, так что программа ликвидации неграмотности успешно заработала. В остальном восставшая из пепла Корейская империя весьма преуспевала. Морепродуктов в ту пору водилось много, а добывать эту флору и фауну учить трудолюбивый народ не требовалось - угрозы голода не существовало. Потому-то избыточную рабочую силу сразу же можно было направить на возрождение промышленности на старо-новом месте.
Иначе обстояли дела в создаваемом по новой островном ордене, ибо моно нации, поддерживающей решения власти, не существовало. Население на островах составлял почти миллион японских и корейских колонистов, в основном проживших на новом месте всего несколько лет. Коренных жителей - угнетаемых айнов, орочей и т.п., на всех островах вместе и двух десятков тысяч уже не оставалось. Ну и неотличимых от волосатых варваров наших войск ороси вместе с женами и детишками тысяч на 50 выходило. Спасала только забитость восточных крестьян, веками привыкших в разборки сёгунов и самураев не встревать. Потому-то на налаженные схемы налогообложения и землепользования на пять лет объявили мораторий, и всем занятым в производственной сфере иностранцам на этот срок предоставили вид на жительство с правом пролонгации в случае изучения резидентом языка коренной нации- рейчишки на Сахалине, на Хоккайдо - стару, либо языка межнационального общения - ороси. Ежики заплакали, но принялись есть кактус.
Помимо зелёного моря тайги и лежащей вокруг водной глади унаследовать нам удалось и уже успевшие возникнуть зачатки промышленности. На месторождениях железной руды и угля Хоккайдо японцы возвели металлургический завод, а из восьми построенных на Сахалине за годы оккупации бумажных заводов первый в Одомари (Корсаков) к 1914 году уже давал продукцию. Только не очень сходятся эти сроки по уничтожению природы с официальной версией борьбы с шелкопрядом, якобы расплодившимся в 1919 году. Половина всей выловленной у островов Иваси шла на тук, дабы рис на Окинаве лучше рос. Жаба японцев давила в Чили удобрения покупать. Но два десятка расположенных на островах рыбоконсервных завода проще было перепрофилировать, чем с нуля создавать, а рынок сбыта ценного продукта питания огромный рядышком лежал.
Завоеватели ставили цель - как можно быстрее и по максимуму опустошить трофейные территории. А у нас же задачи другие намечались, ведь нам здесь жить, как и детям, и внукам. У потомков воровать грешно. Рыбу ловить продолжим, но не ради того, чтобы добро на говно переводить - на рыбную муку разве что селедочные головы да потроха пускать. Да и весь лес тупо на целлюлозу изводить неумно - знаем ведь, что в будущем бумажный носитель стремительно сократится. Лучше избыток древесины на фанеру пустить - ближайшие полвека аэропланы из неё с алюминием конкурировать будут. Да и после дома и мебель хоть картонную хавать примется, и самим обживаться также потребно. Хотя раз уже бумага производится, то не на обёртку ведь её пускать - следует полиграфию присовокуплять. За книгу с умной мыслью (а их немало в мире накопилось, до конца века), человечество большие деньги платить готово, а в качественном издании - ещё больше. Даже в будущем, например, учебник по рыбоводству (и тут весьма актуально) на сотню фунтов тянул, и его расхватывали! Знания - не только сила, но и богатство. И грех не пользовать имеющееся сокровище.
Примитивные типографии типа ленинской 'Искры' имелась возможность перешагнуть. В конце века как раз Япония первой ощутила кризис перепроизводства полиграфического оборудования, кстати, лучшего в мире. Купить пару комбинатов по бутербродной цене за серебро, взятое в 1014-м в HSBC, подставной насосной фирмочке на Хоккайдо труда не составило и подозрений не вызвало. А в политотделе славной монгольской 39-й общевойсковой армии нашлось немало инженеров, человеческих душ и просто Ивановых-Фёдоровых, способных наладить процесс массового книгопечатанья в освобождённом Саппоро, причём не только идеологической, и даже больше - контр-идеологической и коммерческой литературы.
