Заспанный, с опухшими глазами, Бахар явился в кабинет Рустама с видом приговоренного к казни. От него за версту несло винным перегаром.

- Только этого, не хватало! - загремел председа тель. - Все лето лодырничал, отлынивал от нарядов, а тут решил потрудиться!

- Дядюшка Рустам, - сказал большеносый, - а сам-то ты как раньше относился к машине? Пусть женщины разок-другой пройдутся по полю, какой от этого вред? Одна польза! А умная машина доберет остатки.

Рустам задохнулся от гнева, но переборол себя и с неожиданным спокойствием ответил:

- Плохо ж ты разбираешься в людях, голубчик. Я мужчина! Каким был, таким и останусь до гробовой доски. На базарном майдане отрекаться не намерен от своих слов... Да, хлопкоуборочная машина имеет еще много недостатков, и я об этом открыто говорил на совещании в Баку: отчитал конструкторов и инженеров на все корки. Но и сейчас эта машина необходима, - ведь она избавляет женщину от изнурительного ручного труда!

"Нет, видно, старик не пропал, не может пропасть такой честный человек!" - с радостной надеждой подумал Ширзад,

- Говори, слепец, невежда, кто велел ломать мост?

Бахар с равнодушным видом пожал плечами:

- Плоский Салман, твой заместитель, велел.

- Беги за Салманом, волоки сюда живого или мертвого! - крикнул Рустам сторожу.

Салман пришел с гостившим у него Калантаром. Они ввалились в кабинет, шумно стуча сапогами, держались независимо, но старик Рустам сразу укротил их устрашающим взглядом.

Струсив, Салман оправдывался так неумело и глупо, что Рустам не поверил ни единому слову и, помрачнев, сказал:

- Эх, бесчестный!...

Калантар-лелеш тоже быстро обмяк, растерянно озирался, но, собравшись с силами, попытался выручить собутыльника.

- Дело ясное! Парторг Ширзад натравливает здесь друг на друга руководящих работников и рядовых колхозников, чтобы в мутной воде ловить рыбу. Предположим, что товарищ Салман совершил ошибку, не рассчитал время, понадеялся, что к вечеру Бахар успеет сменить подгнивший столб. Что тут страшного? Каждому понятно, что энергичный заместитель заботился о благе колхоза. Только бессовестные демагоги типа Ширзада могут использовать такой случай в своих целях.

- Пусть придет жена Бахара, - предложил Ширзад.

- Мы не следователи, - с достоинством сказал Калантар и поддернул голенища сияющих сапог. - Игра окончена, ставок больше нет, и, между прочим, товарищ Ширзад, ваша карта бита!

И, вполне довольный собственным остроумием, раскатисто захохотал.

Обычный смех, обычные остроты, привычный набор штампованных фраз... Как будто ничего не изменилось в поведении Калантара, но опытный глаз Рустама уловил перемену. В Калантаре чувствовалась неуверенность: в такие минуты трусы вздрагивают от любого шороха...

- Вот что, Бахар, - сказал Рустам спокойно, не спуская пытливого взора с Калантара, - завтра в шесть утра выходи с женою на ферму. Не выйдешь двадцать трудодней штрафа. Увижу на базаре, в чайхане - отрежем приусадебный участок.

- Зря вы, дядюшка... - качал Салман и осекся, столкнувшись с твердым взглядом Рустама

- Будь я проклят, что затесался в ваше болото! - сказал, вставая, Калантар-лелеш и потянулся, желая показать пренебрежение ко всему происходящему.

Но вышел он из кабинета торопливо, с трудом удерживаясь, чтобы не побежать, так напугало его молчание Рустама. За ним поплелся унылый Салман.

Еще никто не знал, что бюро райкома объявило Калантару строгий выговор за нарушение партийных принципов в подборе кадров.

- Эх!... - вздохнул Рустам и посмотрел искоса на Ширзада. - Видно, парень, все у нас в колхозе-надо переделать заново...

7

Через несколько дней Рустам, вернувшись с поля, застал в правлении Шарафоглу, Калантара, Ширзада и Салмана.

Старик сразу заметил, что у Салмана лицо сморщилось, как соленый помидор, а Калантар был печален, будто его пригласили на собственные похороны.

Поздоровались.

- Вот что, Рустам, - осторожно, словно речь шла о больном, начал Шарафоглу, - советовались мы в райкоме с Асланом и пришли к выводу, что уместно бы проверить финансовые дела в колхозе. Как ты на это посмотришь?

- Ну что же. - Рустам кашлянул. - Дело хорошее. А кто председатель этой самой... ревизии?

- Да я и буду председателем.

Рустам почувствовал, как отлегло от сердца: Шараф не станет понапрасну мутить воду. А вообще в ревизиях нет ничего страшного: доверять - доверяй, но и проверяй; Рустам всегда придерживался такого мнения.

Зато Салман с неожиданной твердостью сказал, что в разгар уборочных работ ревизии устраивать недопустимо, ну, пусть хоть закончится хозяйственный год. Что за спешка? Дайте людям управиться с урожаем, - никто ведь в спину не подталкивает. Не так ли, достоуважаемый Калантар?

Калантар на миг закрыл глаза, как бы желая сосредоточиться, но ничего не ответил.

Рустам не поддержал Салмана: "Еще подумают, что боюсь..", - и упрямо возразил:

- Ничего, пусть проверяют, надо только так сделать, чтобы людей не отрывать от дела.

В разговор вмешался и Ширзад:

- Проведем ревизию - прекратятся сплетни. И это на пользу...

Салман не сдержался:

-- Ты о себе думаешь, а не о деле!

Его упрек был до того нелепым, что Ширзад даже не обиделся.

- Чего ты? - вступился Рустам, - И ему, и мне, и тебе от ревизии одна польза.

- Я тоже так думаю, - поддержал председателя Шарафоглу. - Кстати, - он покосился на Салмана, - мы заодно и ферму проверим!

У Салмана сердце сжалось, он умоляюще посмотрел на Калантара: "Спасай!", но "братец" безмолвствовал.

- Мне-то что? Хоть детские ясли проверяйте, - взяв себя в руки, сказал Салман. - Но я остаюсь при своем мнении: в такое время устраивать ревизии, дергать людей вредно. Я немедленно сообщу об этом в Баку. Для чего такая спешка? Сплетни как раз не угаснут, а пламенем вспыхнут: все скажут дядюшка Рустам лишился доверия... И я, значит, тоже лишился, и Ширзад...

- Ты не о них, о себе беспокойся! - посоветовал Шарафоглу и встал. Значит, с понедельника начнем... Да, еще одно дело... - Он помолчал. - Надо бы Калантар-лелеша куда-нибудь пристроить на работу. Да, сняли... Ну, вот в бригаду Ширзада хотя бы...

- Товарищ Шараф, как же такому барчуку в земле ковыряться? - сказал Рустам, нисколько не удивившись известию. - Подберите ему работенку полегче: скажем, в сельпо или на складе. Пусть там и околачивается. Верно я говорю, Калантар-лелеш?

Осунувшийся, с бледным, неприятно лоснящимся, будто салом смазанным лицом, Калантар не уловил насмешки и напыщенно воскликнул:

- Куда бы ни послала меня партия, стану самоотверженно трудиться!

Шарафоглу и Ширзад переглянулись: тошно им сделалось от этой фальши.

- Да, его дело - керосином торговать! - сказал серьезно Шарафоглу.

Всего ожидал последние дни Салман, но от такой новости его прошиб холодный пот. Окаменев, он наблюдал, как Рустам, Шарафоглу и Ширзад, оживленно разговаривая, пошли по улице...

- Не придавай значения, - схватив его за руку, зашептал Калантар. Вся спесь с него слетела. - Я еще поднимусь, друзья выручат.

Рука Калантара была липкой, и Салману показалось, что на него прыгнула жаба.

- Пойдем к тебе, поужинаем, все расскажу!

- Сестра уехала, ужина нет, и вообще...

Салман круто повернулся и, не глядя на братца Калантара, поплелся домой.

8

На стройке Дома культуры стоял звонкий перестук топоров, шипели пилы... Здание подвели под крышу, плотники стругали доски, вставляли оконные рамы, штукатуры ляпали на стены штукатурку, выравнивали, выглаживали, зализывали каждый уголок, внутри дома уже работали маляры.

К кому бы ни подошел Рустам, все успокаивали: к празднику, мол, управимся.

Да уж шевелитесь, друзья, - поторапливал мастеров Рустам. - Праздник на носу. Как невесту, должны принарядить здание, чтобы все залюбовались.