Обычно доктор мгновенно реагировал на слова собеседника, но на этот раз тянул с ответом.

«Ну чего ты всем тарабанишь, – рассердился на самого себя Андрей Семенович. – Неужели тебе и так не все ясно?»

– Видите ли, – заговорил наконец Эдмонд Протасович, – как бы вам сказать…

«Так и скажи», – чуть не выругался про себя Дымов.

– Дело, по всей вероятности, серьезное.

«Будто без тебя не ясно», – сказал кто-то в ухо Андрею Семеновичу.

– По-видимому, надо узнать, как это лучше сделать, – тянул Эдмонд Протасович. Наконец, ему удалось справиться с собой. – Я завтра же проконсультируюсь с моим знакомым урологом, – решительно произнес доктор.

Чувствовалось, он был рад тому, что может не говорить Дымову тяжелую правду прямо сейчас. Но в этом и не было необходимости: Андрей Семенович все понял после разговора с Мариной. Беседа с Эдмондом – так, бантики.

Выслушав напоследок, что пока волноваться не следует, но и тянуть тоже, Дымов тягучим голосом попрощался с доктором до завтра и, еле сдерживая себя, чтобы не выматериться, повесил трубку.

«В общем, все ясно. Пожалуй, больше звонить некому и незачем. Но у тебя опять не хватило смелости спросить о самом главном: каковы твои шансы выжить».

Андрею Семеновичу казалось, что все эти мысли проносятся не в его голове, а над ней. «Ладно, Бог троицу любит, – подумал он. – Позвоню-ка я Анне Ивановне. Не убьет же она меня за это, в конце концов».

Услышав как всегда мелодичный и успокаивающий голос Анны Ивановны, Андрей Семенович начал приходить в себя. С большим трудом поборов желание тут же выпалить свою новость, стал вежливо расспрашивать ее, как она провела отпуск и как поживает внучок. В этот вечер Анна Ивановна, по всей вероятности, никуда не торопилась, и они достаточно долго рассказывали друг другу о своем отдыхе. Вдруг доктор спохватилась.

– Андрей Семенович, вы биопсию-то делали перед отпуском? – спросила она.

– Конечно, делал, Анна Ивановна.

«Почему меня все принимают за труса или идиота?» – вяло подумал он.

– Результат? – быстро спросила она.

– Две пробы из двенадцати плохие. Вот так, Анна Ивановна.

– Что вам сказал ваш уролог?

– Это все, что он мне сказал. Основной разговор будет в понедельник.

– Андрей Семенович, убиваться не надо. Но, бога ради, не тяните с визитом к урологу.

– Да, конечно, – согласился он.

– По результатам разговора обязательно позвоните мне, не стесняйтесь.

– Да-да, – снова поддакнул Андрей Семенович, в душе проклиная себя за «конечно».

Попрощавшись с Анной Ивановной, он подумал: «А чего же я ей звонил? Ведь хотел спросить, насколько это опасно, есть ли шанс и, если совсем плохо (тьфу-тьфу-тьфу!), сколько времени у меня еще есть. И не спросил».

Как говорил первый президент России, «не хватило политической воли». Ну и черт с ним, с этим вопросом, политической волей и тому подобным. Надо взять листок бумаги, сесть и составить список проблем, которые могут возникнуть при, мягко говоря, не самом благоприятном стечении обстоятельств. Сделать это сегодня, что ли? Андрей Семенович посмотрел на часы: 21.00. Ровно, минута в минуту. Нет, пожалуй, поздно. На сегодня и так хватит. Но, если лечь спать, точно не заснешь.

Какая проблема лежит на поверхности? А-а-а, вот она. Если все сложится не очень хорошо, семья может остаться без служебного водителя, а также без него самого как шофера на выходные дни. С учетом того, что они живут за городом, добираться до Петербурга жене и дочке будет непросто. Что ж, Нине уже восемнадцать лет, пора сажать за руль. Да и жену обучить вождению, чтобы она имела права. Почему он не подумал об этом раньше? Может, потому, что был против женщин за рулем, считая, что от них одни проблемы. Но кого сейчас волнует его мнение? Необходимо думать о семье, так что нечего тянуть. Сегодня вечером и начнет учить дочку шоферить, благо движение приутихло.

Андрей Семенович поднялся и вышел в гостиную.

– Дочь, поехали, – сказал он.

– Куда вы на ночь глядя? – удивилась жена.

– Пап, ты что, переутомился на работе? Сначала уединился в комнате и с какими-то бабами секретничал, а теперь в ресторан, что ли, меня в ночи зовешь? А мамочка, может, не отпустит нас вдвоем. Ты у нас мужчина больно видный, – иронично заметила дочь.

– Да не то, – улыбнулся Андрей Семенович. – Я хочу, Нина, научить тебя машину водить. И сейчас самое подходящее время, чтобы начать. Лучше не придумаешь: народу на улицах нет, и машин поубавилось. Так что поехали. Кстати, Вера, – обратился он к жене, – насчет тебя я в понедельник договорюсь. Будешь с инструктором ездить.

– Что с тобой, Андрюшенька? Случилось что-нибудь? – испугалась жена. Она смотрела на мужа с тревогой.

«Пережал ситуацию, – подумал Андрей Семенович. – Надо срочно их успокоить, свести дело к шутке или иначе свернуть разговор».

– Да что вы, девушки, – широко развел челюсти Андрей Семенович, надеясь, что в результате у него получилась веселая улыбка. – Я просто забыл поделиться с вами хорошей новостью. Я же сегодня контракт подписал. По моим старым работам, 1980-х годов. Причем делать почти ничего не надо. Все данные – здесь (он постучал себя по голове). Месяца за два отчет напишу, и деньги получим. Приличную сумму! Имею я после этого право поменять машину, а свой джип отдать дочке? И тебе что-нибудь прикупить, – он ласково приобнял жену за плечи, а затем пошел в наступление: – Кого же мне радовать, как не моих дорогих и любимых женщин? – Андрей Семенович бросил быстрый взгляд на жену.

Вроде бы отлегло у нее, но не полностью. Недаром говорил Горбатый из известного сериала: «Баба, она сердцем видит».

«Вроде подрассосалось, – с облегчением думал Андрей Семенович, глядя, как дочка начала радостно одеваться, а жена взялась за какое-то домашнее дело. Но озерцо недоверчивости все же плескалось в ее глазах. – Надо быстрее уходить. Когда вернемся, все должно утонуть в эмоциях дочки, а они обязательно будут, да еще какие! Ведь девочка первый раз в жизни сама поведет автомобиль».

Через десять минут они уже сидели в машине, рывками двигавшейся по пустынному пригороду Петербурга. Ухабистую дорогу покрывал ковер из опавших желтых листьев. Глядя на дочку, которая безумно волновалась и одновременно радовалась обрушившимся на нее новым впечатлениям, Андрей Семенович вдруг почувствовал гадкий привкус. Показалось, что неведомая сила засунула ему в рот охапку гниющих листьев и заставила их сосать, как монпансье. Пытаясь избавиться от омерзительного ощущения, он с силой ударил кулаком по торпеде, опустил стекло и сплюнул накопившуюся во рту слюну.

– Что ты, папуля? Тебе плохо? – обеспокоенно встрепенулась уже порядком измученная вождением дочка.

– Все в порядке. Веди машину, не отвлекайся, – спокойно ответил Андрей Семенович.

Примерно через час автомобиль стал идти ровнее, прекратил вылезать на встречную полосу и появляться в опасной близости от канав. Андрей Семенович даже отпустил ручник и перестал хвататься за руль.

– Молодец, – похвалил Дымов дочку. Он на секунду забыл о своих проблемах. – На сегодня хватит, пора отдыхать. Двадцать два километра проехали – и всего минут за семьдесят. Ну чем ты не Шумахер?

– Может быть, я и Шумахер, только моя повышенная стипендия во много раз меньше его зарплаты, – отшутилась дочка. Она буквально светилась от счастья.

«Что ж, с почином, – подумал Андрей Семенович. – В понедельник найду для нее инструктора, через месяц будет ездить. Права – это проще. Вроде бы одно дело сделал или, скорее, начал делать».

«Главное – доделать», – глухо зашептал внутренний голос, и что-то больно царапнуло Дымова по груди.

Придя домой, он даже инициировал выпивку «на троих»: Андрей Семенович, жена и дочь, с привлечением тещи, в честь первой Нининой, как он выразился, «пробы руля». Беспокойство, казалось, ушло из глаз жены, растворилось в потоке дочкиных восторгов, и он решил, что теперь можно идти спать.