– Ну, ты перегибаешь палку… Даже если твоя первая книга не разойдется на ура, это не значит, что она плохая. Известность приходит не сразу. К тому же мы можем позволить себе хорошую рекламу, можем раскрутить твой роман, заказать рецензии и опубликовать их в газетах и журналах. Это ведь твое первое произведение, проба пера…

– Венечка, милый, – Надя грустно улыбнулась, – это не проба пера. Это был мой дурацкий каприз. Только сегодня, увидев у себя на столе уже изданную книгу, я поняла, насколько она неинтересная, начиная с нелепого названия – «Незабываемое жаркое лето» – до последней строки: «Она никогда не забудет его пышущее страстью тело и жадные губы». Литература наверняка покраснела, как вареный рак, когда на свет появился этот «шедевр». – В голосе Нади прозвучала грустная ирония.

– Может быть, ты преувеличиваешь? По-моему, ты чересчур самокритична. – Вениамину очень хотелось хоть как-то утешить жену.

– Нет, Веня, просто я трезво смотрю на свои способности, – вздохнула Надя. – И почему у меня только сейчас открылись глаза?

– Нет ничего страшного в том, что ты не добьешься признания на литературном поприще. У тебя есть много других достоинств.

– Например, то, что я – натуральная блондинка? – уже веселее спросила Надя.

– То, что ты – хорошая жена.

– Такая хорошая, что не предложила поесть мужу, вернувшемуся с работы, и вместо ужина начала лить ему на грудь горькие слезы? – Надя взмахнула густыми черными ресницами, и Вениамин наконец-то увидел в ее глазах веселые лучики.

– Тогда зови Нашу Асю, – сказал он и ласково скользнул взглядом по жене, ловко соскочившей с его колен.

– Не надо Асю, – попросила Надя. – Сегодня я сама хочу подать на стол собственноручно приготовленные блюда.

Сказала и тут же упорхнула, словно бабочка. Вениамин вздохнул. Конечно, ему было приятно, что за совместно прожитые годы Надя не стала избалованной, ленивой куклой, однако почему-то безумно хотелось услышать в конце ее фразы «для тебя, любимый». Но разве можно любить мужчину с такой внешностью, как у него? Ни накачанных бицепсов, ни густой шевелюры, ни двухметрового роста. Все посредственное: средний рост, средняя полнота, небольшой животик, небольшая лысина, крупноватый нос, второй подбородок… Да еще и разница в шестнадцать лет. Иногда Вениамину казалось, что они с Надей не муж и жена, а заботливый отец и любящая дочь. Временами он думал, что Надя живет с ним только из благодарности за то, что той ужасной осенней ночью он не проехал мимо нее, беззащитной, жалкой, полуживой, а остановился и спас ее…

– Ужин на столе, – нарушил размышления Вениамина тихий голос Нади.

– А свечи будут? – улыбнулся он, увидев, что жена уже переоделась и стоит перед ним в коротеньком атласном халатике.

– Не только свечи, но и бокал молодого вина, – улыбнулась она.

– И мы будем вдвоем?

– Да, только ты и я.

Надя протянула мужу руку, и в этом движении было столько изящества, что ей могла бы позавидовать даже королева.

«Откуда у нее такие манеры? – в который раз спросил себя Вениамин. – Может быть, Надя родом из интеллигентной семьи, где девочек с детства воспитывали в строгости и обучали хорошим манерам?»

Было много вопросов и мало ответов. Вениамин ни разу не спрашивал у Нади о том, что было до встречи с ним, не желая причинять ей душевную боль. Он понимал, что она не могла выбросить прошлое из памяти – оно жило в укромном уголочке ее души, там, куда не было доступа даже ему, Вениамину, после стольких лет совместной жизни.

«Неужели ей ни разу не хотелось мне открыться?» – думал мужчина за ужином, наблюдая за тем, как жена ловко орудует ножом и вилкой, как грациозно берет в руки бокал с красным вином и делает маленький глоток, наслаждаясь ароматом.

Если она из хорошей семьи, то почему, когда он подобрал ее на дороге, на ней была дешевая немодная одежда?

Вениамин вздохнул и решил больше не мучить себя домыслами, а выбрать удобный момент и поговорить с женой на эту тему. В конце концов, рано или поздно наступает время, когда хочется расставить все точки над «i», чтобы обрести покой и не теряться в догадках.

– Так значит, ты больше не хочешь писать романы? – спросил Вениамин, почувствовав, что пауза затянулась.

– Нет. – Надя покачала головой и виновато улыбнулась.

– Проигравший сражение еще не проиграл войну, – произнес Вениамин. – Не помню, кто сказал эту умную фразу, но мне она очень нравится.

– Говорят, что хорошая книга всегда найдет своего читателя, а я знаю, что на свете нет таких дураков, которые захотели бы прочитать мой роман. – Надя улыбнулась уголком рта.

– Хочешь, я буду твоим единственным читателем и дураком? Скуплю все экземпляры до единого и буду перечитывать их днем и ночью?

– Ты и вправду дурачок, – засмеялась Надя, но на этот раз в ее смехе была нотка грусти.

– Чем же теперь будет заниматься моя женушка?

– Не знаю. Пока не решила.

– У меня есть знакомый продюсер…

– Игрок?

– Какая разница? – Вениамин небрежно махнул рукой. – Главное, что по моей просьбе он может снять тебя в своем фильме.

Лицо Нади побледнело. От взгляда Вениамина не укрылось то, как дрогнули ее ресницы. Надя сделала судорожный глоток.

– Конечно, на главную роль он тебя не возьмет, но какую-нибудь второстепенную…

– Я никогда не буду сниматься в кино, – тихо, но твердо сказала Надя. – И давай закроем эту тему.

– Может, съездим куда-нибудь? – предложил Вениамин, увидев, что жена еще больше расстроилась.

– Куда?

– Можно, например, провести прекрасный уик-энд в Риме, посетить Колизей…

– Два года назад мы там уже были, – перебила его Надя. – Скучно.

– Тогда давай махнем на остров вечной весны!

– Это где? – спросила она равнодушно.

– Не знаешь?! Тогда нам с тобой обязательно надо побывать на Мадейре, которую называют Жемчужиной Атлантики.

– А что там необычного?

– Пройтись по цветочному ковру – мечта всех романтиков! А ты можешь себе представить сочетание ароматов азалии, орхидеи и магнолии? А какие там вина! Существует легенда о местном купце, решившем вывезти свое вино на континент. Но получилась маленькая неувязка: часть бочек не поместилась в трюме. Оставил их купец на палубе под палящим солнцем, но на этом все не закончилось. Корабль попал в шторм, и по прибытии в порт обнаружилось, что вино, истомившееся под солнцем, таинственным образом обрело необычайный вкус и оттенок. До сих пор мадеру делают по такому же принципу: вино выдерживают в дубовых бочках на солнце, переворачивая их время от времени.

– Это очень интересно, но ты, Веня, извини меня – мне сейчас никуда не хочется ехать.

– А я бы повалялся на солнце.

– Если хочешь, поезжай без меня, – сказала Надя и, закончив ужинать, вытерла губы салфеткой.

– А почему бы тебе не пригласить Элю? Кстати, что-то я ее давно не видел.

– Она вернулась из Аргентины и просто сошла с ума от танго, – сказала, рассмеявшись, Надя. – Первые па, по ее словам, она исполнила на улицах Буэнос-Айреса, а теперь куда-то бегает брать уроки «этого томного и страстного танца».

– Не хочешь к ней присоединиться? – спросил Вениамин.

– Нет, – ответила Надя немного резковато, что случалось крайне редко.

Вениамин решил, что надо прекратить этот бессмысленный разговор и дать жене возможность немного успокоиться, привести свои чувства в порядок. Он поблагодарил ее за прекрасный ужин и направился в душ, чтобы избавиться от городской пыли.

Этой ночью он старался быть очень нежным. Надя извивалась от его ласк, тихо постанывала, жадно ловила его горячие губы, но Вениамину показалось, что в это время ее уста оставались прохладными, в глазах не было страсти, а стоны напоминали игру плохой актрисы. Сразу же после того, как все закончилось, Надя вскочила с кровати и почти побежала в ванную, словно спешила смыть с себя напоминания о недавней близости, точно так же, как он чуть раньше спешил смыть с себя городскую пыль…