— Не упусти. — он будто бы сам был ледяной, бросив это таким холодным тоном, что она кожей ощутила его влияние, не смотря на палящее солнце. <br>

Его следующей жертвой был Фалон`Дин. Он застыл с маской скорбной печали, парализованный клеткой, а вот его глаза насмехались, развращали суть наказания, будто требовали еще. Он был на целую голову выше нее и стоя рядом с ним, она невольно бродила взглядом по чересчур открытому мускулистому телу и белесой коже, походившей на стылое молоко. Фен`Харел проследил за ее глазами, оттесняя в сторону от запертого бога и начиная выпевать нечто магическое и… прекрасное.

Hahren na melana sahlin

Emma ir abelas

Souver’inan isala hamin

Vhenan him dor’felas

In uthenera na revas

Vir sulahn’nehn

Vir dirthera

Vir samahl la numin

Vir lath sa’vunin*

— За мать Бога Смерти.

Она как завороженная молча стояла и вовсе глаза смотрела, как эльф изо всех сил старался сопротивляться влиянию песни, которую богоподобно пел Фен`Харел и вокруг Фалон`Дина начало возникать некое облако зеленоватого дыма, а затем, появились духи. Они как дивное виденье материализовались в радиусе облака, шепча и касаясь Проводника Мертвых. И каждый из них, будто утянул из него часть жизни… духи атаковали до тех пор, пока он совсем не стал духообразным и Солас без тени улыбки выудил из него зеленый огонек, отдавая его Джей.

Это смерть от того, что никогда не должна была их коснуться. Огонь-лед. Смерть-жизнь. И он, кажется, собирался продолжать дальше.

Боги умирали один за другим, словно ломаясь от его магии, которой он истинно наслаждался.

Он поразил Диртамена голосами умерших, Силейз — пламенем, Джун пал от энергетического меча, а Анруил — стрелы.

Осталась лишь одна фигура, молча стоявшая и взиравшая на все это со стороны. Неожиданно ее барьер дрогнул, и она упала на колени, протяжно взвыв.

— Пожалуйста, Фен`Харел. Мы страдали так долго… мы поплатились за жизнь Митал!

Гиланайн выглядела… жалко. В своем прекрасном зеленом платье, опускаясь на колени в раскаленный песок. Ее волосы дрогнули, когда она сложила руки, в мольбе глядя на Ужасного Волка. Но вот была ли она искренней, Джей не могла сказать. Она не жила шесть тысячелетий с другими эванурисами.

Но, Солас стоял и непоколебимо смотрел на женщину на песке, без тени улыбки или презрения. Даже сожаление не мелькало на его лице, скорее холодное и скучное безразличие. Будто он видел ее намерения буквально насквозь.

— Я же спала с тобой! — она перешла на жалостливое хныканье, утопая ладонями в рассыпчатом песке и глядя с такой тоской, что Джей даже невольно захотелось засмеяться. А он спал с ней. Два тысячелетия назад. А с ней, буквально вчера.

Она сначала подумала, ей показалось. А затем она услышала это более отчетливо: Ее эванурис смеялся. Он смотрел на сидящую Гиланайн и смеялся, будто не собирался сейчас ее прикончить каким-нибудь новым изощренным способом.

— Лучше скажи мне, с кем ты не спала. — он сморщился, одним движением рассекая ей горло проявившимися на кончиках его пальцев волчьими когтями и, сделав значительное усилие, чтобы извлечь из нее искру и отдать ее замеревшей Джейр`ан.

Он подкашивался от усталости, чуть пошатнувшись, когда делал шаг. И эльфийка подоспела вовремя, дав ему немного своих сил, чтобы ее мрачный вожак мог вздохнуть полной грудью. Он порывисто поцеловал ее в лоб, захватывая ее ладонь в добровольное пленение, и повел подальше отсюда. Подальше от остатков прошлой памяти.

***

Они не отправились домой.

Солас настоял, что им нужно наведаться в одно очень важное место, в котором они уже бывали раньше. И Джей сразу же догадалась, о каком месте идет речь.

Он проделывал все махинации с зеркалами абсолютно молча, будто бы не желая говорить с ней о произошедшем. Но она знала, когда лучше всего не трогать своего Волка и сейчас был именно тот момент. Он выглядел чересчур суровым, а в его глазах плясали отголоски его собственных заклинаний, будто бы он сознательно отказался от части своих воспоминаний.

Не каждый день ты расправляешься с теми, кому мечтал отомстить две тысячи лет.

Но в то же время он мог показаться подавленным.

Но это была лишь притворная маска его внутреннего состояния, неизвестного даже ей. Это в какой-то мере ее несколько пугало. Но в целом…

В целом, он был спокоен.

И она воспользовалась этим, выразительно поглядывая на него из-под полусдвинутых прямых бровей, так, чтобы он этого не заметил, и постаралась сосредоточиться на своей ноше, которая парила и вращалась в ее руках семью огоньками, как будто излучающих магию и некую красоту.

Они вновь шли изученной тропой их собственной жизни, перешагивая через пеплы времен и эпох. Очередное препятствие они преодолели вместе. И это значило гораздо больше, чем какое-то предложение.

В этом ценность, в моментах.

Солас заметил ее заинтересованность жизненными искрами эванурисов и покачал головой, кивая на уже сияющий элувиан.

Он протянул ей руку в своем черном плотном костюме, как бы предлагая помощь, чтобы зайти и она, удивленно вскинув брови, все же согласилась, проходя вперед.

С ее последнего прихода в это место, который закончился для нее приобретением колоссальной силы, лаборатория претерпела некоторые изменения. Например, теперь на столе лежал специальный инструмент, который укреплял Завесу, в разобранном состоянии. А все книги были расставлены по маркерам и классификациям.

Как будто он искал, чем себя занять, чтобы отвлечься от этого мира. И его не стоило за это винить. Она тоже могла рисовать фрески, часами отдавая себя на милость мрачных дум и размышлений, которые осиным роем гудели где-то на уровне сердца, потому что следующие шаги этой пьесы они не могли предвидеть.

Она осторожно ступала кожаными сапогами по парящему острову, пока не достигла того самого каменного стеллажа со сферами и искрой жизни Митал. От него шло необъяснимое тепло и ее это даже немного притягивало.

Но Солас окинул ее мрачным усталым взглядом, по одной, нежно забирая жизненные искры эванурисов. Он каждую бережно поместил в свою ячейку, запечатывая их навеки. Верно, он надеялся, что никогда эти предметы не придется использовать, против кого-либо и чего-либо. Она тоже надеялась.

С каждой закрытой ячейкой его руки все больше дрожали, а кожа будто бы становилась еще белее, почти светясь, а на висках проступили капельки пота. Он был истощен, и это ощущалось даже в воздухе, витавшем в этом необыкновенном месте.

Наконец, все было сделано, и Фен`Харел покачнувшись от усталости облокотился рукой на стеллаж, тяжело приникая к нему головой. Она заметила, как на его глазах блеснули слезы. Эльфийка качнула головой, понимающе привстав на носки и, легко сорвавшись с места, заключила его в трепетные объятья, прерывисто дыша и стараясь понять и поглотить все его чувства.

Он ответил ей, тяжелым вздохом, дрогнувшими бровями и улыбкой, а затем встал максимально ровно, все еще качаясь в ее руках.

— Не трать силы, пожалуйста. Они еще могут тебе понадобиться. — Маг прильнул ближе к ней, явно страдая от недостатка маны. И ни она, ни лириум не могли помочь ему. Только сон.

— Как мне дотащить тебя до нашего жилища? Накачался же. — она фыркнула, перекидывая его руку через свои плечи и подхватила под грудную клетку. Он был высок и поэтому, ей было до крайности неудобно.

— Идти я еще могу… — и именно на этих словах он споткнулся под ее смешок, и Лавеллан лишь крепче перехватила сзади его грудную клетку. — Или не очень. — он вымученно уткнулся носом ей в шею, оставив легкий невесомый поцелуй и сконцентрировался на том, чтобы выровнять свою расшатанную походку. Но получалось, мягко скажем, паршиво.

И Джейр`ан вновь фыркнула, закатывая глаза в своей неоднозначной манере, и, цокнув языком, постаралась больше не ворчать на вес своего семитысячелетнего жениха.

Они медленно брели сначала по лаборатории, а затем, он без ее помощи шагнул, а элувиан, и, дождавшись пока она выйдет, начал заниматься деактивацией, выписывая руками символы и шепча заклинание. Она остановила его движением руки и покачала головой, сжимая его ладони.