— А что мне оставалось? — фыркает Джун, сидя на подоконнике и хмуро оглядывая всех присутствующих. — Я не могу с тобой справиться.

— Не надо со мной справляться, — говорит Шуга твердо, что Намджун удивленно брови вскидывает. Шуга поднимается с дивана, чтобы подойти к брату. Его немного шатает, и он спотыкается о брошенный рюкзак Чонгука на полу, чуть не падает, но вовремя хватается за полку на стене, бросив победное «порядок, стою».

Чонгук издает ужасные звуки в туалете, куда скрылся вместе с Тэхеном, точнее с его помощью. И вся эта гнетущая какофония звуков давит на Чимина как километровая толща воды. Он Шугу не совсем видит, но слышит отлично. И Чимин чувствует, что все совсем плачевно.

— Юнги-и, — тянет Шуга, утыкается старшему лбом в плечо и опускает руку с сигаретой вдоль тела. Она тлеет медленно, роняет пепел на пол, Намджун цыкает недовольно. Юнги вздыхает устало и как-то обреченно. Не так он хотел провести свой вечер. Но, несмотря на это, укладывает холодную ладонь на затылок брата и говорит негромко:

— Придурок ты, Мин Шуга.

— Знаю, — тянет Шуга и смеется. — Даже спорить не буду с тобой.

Юнги заметно удивляется, смотрит на Намджуна, который, кажется, тоже шокирован чистосердечным Шуги, и только руки разводит, мол «вообще не в курсе, какого черта с ним творится».

___________

Тэхен щедро поливает Чонгука из душа прямо в лицо. Чон фыркает, уворачивается, во рту, в носу, кругом вода. Футболка его мокрая, волосы мокрые, на груди размашистые пятна от воды. Он на щенка похож, которого под дождем нашли. Мокрый, помятый, растерянный, и глаза даже такие же: большие, влажные. Тэхен смотрит и думает, что Чонгук ребенок совсем еще.

— Ты зачем так делаешь, а? — Тэ стягивает чье-то полотенце махровое с сушилки и вжимает его в лицо Чонгуку, который еле на ногах стоит, но уже скорее от слабости. — Ты пить ведь совсем не умеешь. Зачем, а?

— Мне плохо очень, хен, — гундит в полотенце Гук, перехватывает руку Тэхена своей и отводит в сторону.

— Опять тошнит? — Ким смотрит на него обеспокоенно, а Чонгук качает головой. Чонгук руку кладет на грудь слева и сжимает мокрую футболку в кулак.

— Тут плохо, хен, — говорит Чонгук. Он шагает к ничего не понимающему парню и обнимает его за талию, утыкаясь носом в его шею, он говорит, а губы его задевают тэхенову кожу.

Тэхен пахнет свежестью, домом, горячим рисом и приправами рамена. Чонгуку этот запах роднее всего на свете, как и Тэхен. И ничего, что он глупый и не понимает ничего. Тэхен такой один. Чонгук без него не сможет. Он любит его до неба и обратно. Сильно, бесконтрольно. Ему больно от этой любви. Но без нее хуже. Во много раз хуже.

— Хочешь к врачу сходим? — полушепчет Тэхен, обнимая парня одной рукой. — Зачем пить-то?

Чонгуку хочется себя ладонью по лбу хлопнуть. Или Тэхена. Неважно вообще.

— Я люблю тебя, Тэхен. Я тебя очень люблю.

Тэхен улыбается. Обнимает покрепче и даже в макушку целует.

— Я тоже люблю тебя, Чонгуки, — говорит он, а Чонгук хочет плакать. И даже получается. Ресницы темнеют от влаги, он жмурит глаза сильно и так же к Тэхену прижимается. — Ты глупенький.

«Это ты глупенький», — хочется сказать Чонгуку. Но он молчит. Сжимает сильно челюсти, обнимает Тэхена так, словно последний раз в жизни. У Чонгука сильно сердце болит, и дышать совсем нечем — только Тэхеном. «Я люблю тебя», — повторяет Гук про себя уже.

Сильно, ненормально и неправильно.

Тэхен заботится о нем. Тэхен его хен. Тэхен ответственность несет, а Чонгуку хочется делать с ним такие вещи, от которых мурашки по рукам и спине, стояк каждое утро и головная боль от напряжения. Чонгук его хочет как мужчину, а Тэхен его любит как младшего брата. Между ними пропасть глубиной с Марианскую впадину, хотя они и обнимаются сейчас так крепко.

У Чонгука все трещинами идет и хочется еще ящик соджу и крепкие сигареты Шуги. Он думает, что хуже не сделает. Разве может быть хуже, чем уже есть?

Чонгук Тэхена толкает сильнее, чем чтобы просто отстраниться, и Ким к стене лопатками прижимается, ойкает тихо и на Чонгука смотрит.

У того глаза красные, с черной как ночь радужкой и мокрые ресницы. Тэхен не знает: от воды это, от алкоголя или его Чонгук плачет.

А потом Чонгук оказывается экстремально близко, смотрит внимательно, лбом прижимается к тэхеновому и сглатывает. Тяжело. Глаза закрывает и дрожит.

Руками касается щеки Тэхена, и губы облизывает. Ведет дрожащими пальцами по скуле, подбородку, опускается на шею, обводит родинки, месторасположение которых наизусть знает, ключицы ощупывает, сначала левую, потом правую. Большим пальцем проходится по впадине между ними.

Тэхен не дышит вообще. У него внутри все так напряжено, что одно неверное движение и рухнет, разобьется все. Он моргнуть боится, упустить из виду бледное лицо Чонгука.

А у Чонгука через руки шаровые молнии с напряжением в миллионы вольт. Он умереть от этого должен, а все никак. Чонгук поцеловать его хочет, как глотка воды в пустыне, а нельзя.

Чонгук отодвигается, сжимает ладони в кулаки настолько сильно, насколько может при его состоянии, даже улыбнуться пытается. Обалдевший от собственных ощущений и от поведения Чонгука Тэхен смотрит на него во все глаза.

— Чонгук… — срывается с тэхеновых губ. Гук боится того, что тот сейчас ему скажет, но Ким не успевает. За дверью что-то разбивается, и Намджун кричит.

___________

Юнги Шугу по голове гладит и говорит, чтобы не пил. Что плохо это, что он еще не звезда, а уже нажирается. Шуга улыбается, хмыкает в плечо Юнги и отстраняется.

А потом Шуга Чимина видит. И все идет в пропасть. Не идет, летит со свистом. Чимин этот свист слышит даже.

У Шуги взгляд меняется со скоростью звука, он хмурит брови отходит от брата и смотрит через его плечо на Чимина. Смотрит так, что Пак бы лучше утопился в собственной ванной, чем такой взгляд терпеть на себе.

Шуга смотрит так, словно Чимин его предал. Обидел смертельно, словно боль ему какую-то причинил, от которой люди не выживают. Как будто Шуга в Чимина влюбился, а тот его предал, на брата променял. Вот примерно такой у него взгляд.

— Что он здесь делает? — Шуга хрипит, подбородком на Чимина указывает и сигарету тушит о дно пепельницы. Она пальцы обжигает, а Чимин — сердце. — Зачем ты его привел?

Юнги вообще не сразу понимаем, что случилось. Он оборачивается, на Чимина смотрит, что в стену врос буквально, переводит взгляд обратно на брата и непонимающе пожимает плечами.

— Чимин? Он со мной пришел.

— Зачем?

— Мы вместе были, когда Намджун позвонил.

Шуга дергается. Ему словно пощечину дали или ударили. Он бледнеет быстро, а взгляд все темнее. Глаза щурит, и губы в оскал какой-то, а не ухмылку, складываются.

— Правда? — он смеется, Чимин хочется телепортироваться сейчас же. — Так я поздравить вас должен, наверное? Ты рад, Минни, а?

Юнги смотрит на Шугу, который с Чимина вообще взгляд не сводит. Он не понимает ничего, на Пака оборачивается, а тот головой отрицательно качает и затравленно на Шугу смотрит. Он шепчет что-то. Губами шевелит и только с третьего раза Юнги разбирает «не надо, хен».