Его правая бровь выгибается во время неуловимого движения головы, когда он ее чуть–чуть наклоняет.

– Ты знакома с работой Брайтона Бека?

 Я пробегаюсь пальцы по своему подбородку.

– Да. Это фото из журнала Voyage. Он написал ее после рождения своего сына. Думаю, он передал ее в детскую больницу в Париже. Они продают открытки с фотографией работы в магазине подарков, чтобы собрать деньги на оборудование.

 Он изучает мое лицо, выражение его лица нельзя прочитать. Я должна рассказать ему, что знаю, что все об этом, потому что моя бабушка любила Брайтона Бека с такой страстью, которая могла сравниться лишь с ее обожанием музыки и ее жаждой к литературе. Когда она купила одну из его акварелей на аукционе, то была легкомысленной. Она повесила ее над изношенным кожаным креслом в библиотеке своего дома. Каждый раз, когда я приходила туда, чтобы поговорить с ней, то заставала ее, рассматривающей картину. Я следила​ за карьерой художника с момента ее смерти.

– Я могу открыть открытку? – нерешительно спрашиваю я, желая нарушить молчание.

– Пожалуйста, – говорит он, двигая своим подбородком в сторону моих рук.

 Я мягко улыбаюсь, прежде бросить взгляд вниз на открытку, удивление, внутри меня ждал сюрприз.

Глава 20

Габриэль

 По сравнению с примечательными отношениями, которые были в моей жизни, я до сих пор еще не знаю Айлу Лейн. В общей сложности мы провели вместе не более нескольких часов. Она на много лет моложе меня. Она занимает должность начального уровня в одном из многочисленных бутиков, которыми владеет моя компания. Она была честна в своем заявлении на работу, когда упомянула, что на один лишь год отказалась от мысли учиться в общественном колледже. Она собиралась получить степени бакалавра в музыке, но, видимо, решила временно это отложить на потом.

 Я получил две степени в Принстоне. Я на «ты» со многими самыми влиятельными людьми в мире. У меня есть несколько квартир на разных континентах, и я почитаю искусство, потому что нахожу это подкупающим таким образом, о котором многие люди не имеют понятия.

 Тем не менее, теперь, когда я смотрю на Айлу, рассматривающую открытку, которую купил месяц назад, я испытываю благоговейный трепет. Я вошел в сувенирный магазин больницы в Париже после того, как посетил там одного из наших руководящих работников. Сотрудница была там после несложной операции, вместе со своим мужем, они стоя следили за их новорожденной дочерью.

Открытки сразу же бросились мне в глаза. Я не являюсь другом Брайтона Бека, но у нас есть общие знакомые и опыт хождения по коридорам таких учреждений; когда я шел к выходу, то это было унизительно. У меня всегда было здоровье, и увидеть детей, борющихся с их болезнями, было достаточно, чтобы побудить меня купить все открытки, которые у них были.

 Я засунул их в шкаф в моем кабинете, когда вернулся в Нью–Йорк, но сегодня, думая о дне рождения Айлы, мне захотелось подарить ей одну из них.

 Обычно я делегировал работу по выбору подарка на свою ассистентку, но с Айлой я хотел чего–то большего. Я хотел, чтобы подарок быть личным. Я хотел, чтобы ее лицо засветилось, когда она увидела бы открытку, даже если я думал, что ее реакция будет ограничиваться комментарием о красоте дизайна.

 Как, черт возьми, я мог знать, что она не только узнает работу Брайтона Бека, но поймет и оценит значение того, что она напечатана на открытке?

– Это билеты в симфонию. – Она обхватывает два билета своими пальцами. – Близко к сцене. Это места рядом с оркестром?

 На ее лице неподдельная улыбка. Это то, что я ожидал, когда позвонил в театральную кассу и небрежно упомянул несколько уважаемых имен в надежде обеспечить два билета на представление, которое состоится на следующей неделе, и на которое уже распроданы все билеты.

– Я знаю, что вчера вечером твое место располагалось на третьем балконе. Я хотел, чтобы ты узнала, каково это, находиться близко к сцене.

– Мое место было расположено практически за пределами здания, – говорит она себе под нос. – Это потрясающе.

– Ты можешь взять с собой кого захочешь. – я провожу пальцами по ее руке. – Возможно, Дэвис Бенуа хотел бы с тобой пойти, или твоя соседка по квартире.

 Ее лицо смягчается, когда она смотрит на меня снизу вверх. Ее губы немного раскрываются, прежде чем она их снова закрывает, ее глаза снова устремляются на билеты.

– Это щедрый подарок. Спасибо.

– Тебе суждено быть на каждом выступлении, – говорю я, когда протягиваю руку вниз, чтобы схватить стакан воды, которую пил раньше. – На самом деле, тебе суждено быть на сцене.

Она не отрывается от моего внимательного взгляда, когда она впитывает мой комплимент. Я инстинктивно знаю, что это потому, что она верит, что в моих словах много правды. Я проглатываю воду одним длинным глотком, все время сожалея о том, что не налил себе чего–нибудь покрепче.

– Пойдешь со мной?

 Это – то приглашение, на которое я надеялся. Я легко мог бы пригласил ее на выступление, но хотел, чтобы она сама сделала выбор. Я хочу, чтобы она жаждала моего присутствие рядом с ней, так же, как я жажду ее присутствия рядом с собой.

 Я ставлю стакан на стол, прежде чем сделать размеренный шаг ближе к ней.

– Для меня большая честь пойти с тобой, Айла. Поздний ужин после выступления будет окончанием прекрасного вечера.

– Поздний ужин здесь? – ее глаза сканируют слабо освещенную комнату, прежде чем они останавливаются на панораме города.

 Я снова уменьшаю расстояние между нами, когда придвигаюсь к ней еще ближе. Сейчас нас разделяет расстояние немного больше дюйма [Прим. пер. – примерно 3 см]

– Я могу это устроить. Это то, чего ты хочешь? Вернуться сюда после того, как мы посмотрим выступление?

 Она кладет открытку и конверт на стол, прежде чем повернуться так, что ее спина оказывается у окна. Она слегка отходит назад, совсем чуть–чуть, сплетает свои пальцы перед собой.

– Да, я этого хочу.

 Я пристально смотрю на ее лицо, очарованный тем, насколько совершенная ее красота. Ее нос тонкий, а губы полные и розовые. Ее голубые глаза широко раскрыты и обрамлены длинными ресницами. От нее захватывает дух, хотя, ее помада слегка смазана, а ее волосы еще более растрепаны, чем это было раньше.

 Я медленно расстегиваю свою запонку на левом запястье, кладу его в карман своих штанов, прежде чем закатать до локтя рукав моей белой рубашки. Ее глаза следят за каждым моим движением, когда то же самое я делаю со своей правой рукой.

– Ты запомнишь этот день рождения? – Моя рука бросается к поясу вокруг ее талии. – Ты запомнишь этот день?

 Ее глаза следят за моими пальцами. Я медленно тяну за ее пояс. Он немного сопротивляется, прежде чем оказывается в моей руке.

– Я думаю, что буду помнить его всегда, сэр.

Я делаю шаг вперед, мои руки быстро устремляются к ее шее, я обхватывают ее лицо своими ладонями. Провожу подушечкой своего большого пальца по ее нижней губе. Наклоняюсь, чтобы мягко ее поцеловать, вкушая сладость ее дыхания.

– Я собираюсь убедиться, что ты его никогда не забудешь.

Глава 21

Айла

Наслаждайся, Габриэль.

Это всего лишь два слова. Они были единственным, что он написал в открытке, которую мне подарил. Он мог знать буквальное значение, содержащееся в этих словах. Но не мог знать, каким будет ощущение, когда он опустил ко мне свое лицо и поцеловал меня. Я растаяла. Я крепко держалась за руки, когда они обхватили мои щеки, когда он лизнул своим языком мою нижнюю губу, и я очень громко застонала, когда его рука упала на мое бедро.

– Ты такая совершенная. – Его губы проделывали путь вдоль моей щеки. – Я думал об этом в течение нескольких дней.