– Очень рад! – провозгласил он, едва выяснив, где его место. – Значит, есть все ж таки правда! Она не обманула меня, эта девица! Я просил, чтобы меня посадили около этой женщины с потрясающими волосами, и вот вы рядом со мной! Разрешите представиться: Валерий!

– Очень приятно, – промямлила Вера. Куда оно ушло – ее юное умение находить быстрые слова, какие-то острые, ироничные ответы? Теперь она была совсем другой, научилась молчать, когда нужно и когда не хочется обижать людей, научилась бросать свои резкие реплики только мысленно, а постепенно разучилась реагировать на хамство, бесцеремонность, невежливость. Все нужные или возможные слова приходили к ней теперь слишком поздно, и, иногда вспоминая свое поведение лет двадцать-пятнадцать назад, она с отстраненным удивлением думала: неужели это была я?

– Это замечательно! Замечательно, что вам это приятно! – похоже, этот человек просто не умел произносить фразы без восклицательных знаков. Вера даже взглянула на него, и не без легкого интереса: надо же, как, оказывается, можно интерпретировать ничего не значащий, банальный ответ. – А как мне к вам обращаться, позвольте спросить?

– Вера.

Она не смогла уклониться от такого прямого бесцеремонного вопроса, постаравшись лишь вдохнуть в интонацию столько холода, сколько его нашлось и всегда находилось для таких вот весельчаков и балагуров. Вера терпеть не могла подобных типов и понимала, что полет, похоже, будет безнадежно испорчен. Можно было бы добавить отчество – для установления дистанции, но, с другой стороны, он непременно вцепился бы в такую возможность поддержать разговор. Не обошлось бы без пошлых комплиментов, замечаний и вопросов о возрасте и профессии – господи боже мой, проще просто сказать ему имя!

– Это прекрасно! – с удивившим даже ожидавшую чего угодно Веру энтузиазмом воскликнул Валерий. – И я потом объясню вам – почему!

Он наконец-то справился с укладыванием своей сумки где-то над Вериной головой и опустился в кресло рядом с ней. Вера достала книгу и решила, что этого будет достаточно для пресечения дальнейших поползновений. Вообще-то, читать не хотелось. Тем более что и книги она взяла только такие, которые следовало прочитать для работы, а значит, надо было читать внимательно, не отвлекаясь на всяких навязчивых незнакомцев.

– Это положительно судьба! Вера – это великолепно! Я уж не говорю о ваших волосах!

Вот и нечего о них говорить – мысленно ответила Вера. Волосы как волосы: умеренно светлые, но не так чтобы очень, довольно длинные, но заколотые кверху, так что длины не разберешь, волнистые благодаря хорошо сделанной химии – вот, собственно, и все.

– Так вот, Верочка! – уже «Верочка», и никакой книгой его не проймешь!

– Извините, пожалуйста, – прозвучал спасительный голос из прохода. – Вы не могли бы?..

– Да-да, разумеется! – мгновенно поняв, в чем дело, Вера стала поспешно подниматься.

– Я их специально просила, девушек на регистрации, чтобы рядом, а они… спасибо вам большое, – улыбалась молодая женщина, стоявшая в проходе с маленькой девочкой на руках. – Сколько летаю – первый раз такое. Чтобы ребенка отдельно посадили… все, все, малыш, сейчас будешь у окошка… нам вот эти места достались… одно через проход…

– Не переживайте, сейчас все устроим! – быстро перехватил инициативу Валерий. – Я, конечно, лишаюсь очаровательной Верочки, но дети – это святое! Давайте-ка вашу сумочку… не надо наверх? Хорошо, тогда сюда… Верочка, не убегайте, нас с вами будет разделять лишь проход… я с краю сяду… а вот так вы с мамочкой… Валерий… Алла? Очень рад…

Он говорил что-то еще, но Вера решила, что главное – не обращать на этого типа внимания. Такие, как он, чахнут без поощрения или того, что они готовы принять за таковое. Оказавшись в кресле у прохода возле семейной пары средних лет, она слегка пожалела об отданном окошке, – а впрочем, этот Валерий все равно не дал бы ей спокойно смотреть в него.

Вера снова открыла оставшуюся в руках книгу, но почему-то невольно краем глаза наблюдала за занявшей ее место женщиной. Высокая, худая, около тридцати, не красавица, но очень привлекательная, косметики в меру, светлый костюм чуть наряднее, чем обычно надевают в дорогу. Она устраивала дочку, доставала ей какие-то игрушки, потом села сама, небрежно засунула посадочные талоны в сетку расположенного впереди кресла, сверкнув при этом множеством колец и звякнув браслетами на запястье.

Вера неосознанно повертела единственное колечко, которое она много лет носила, практически не снимая и не задумываясь, нужны ли ей другие. Наверное, все дело в волосах, подумала она, поймав себя на странно-неприязненном чувстве. Волосы у этой Аллы были именно такие, какие Вере хотелось иметь всю жизнь. И какие она, в конце концов, себе создала. Только у Аллы они были вызывающе настоящими – уж в этом Вера разбиралась. Легкая волна начиналась прямо надо лбом, как у самой Веры бывало только сразу после очередной долгоиграющей завивки, и продолжалась до самых кончиков. Вились и коротенькие прядки у висков и около шеи, этого тоже добиться можно, но не от каждого мастера, да и держится эта красота недолго. Алла, словно почувствовав ее взгляд, подняла руку к волосам и привычным жестом отбросила их назад, снова сверкнув чем-то бриллиантово-золотым.

Чтобы избавиться от мыслей об Алле и не слышать непрерывно говорившего Валерия, Вера достала карандаш и нашла абзац, на котором остановилась.

«Она, как обычно, растерянно смотрела из-под очков на все происходящее и, казалось, знает больше, чем все остальные» – разве так можно?! И куда, спрашивается, редактор смотрел? «Она… смотрела и, казалось, знает» – неужели не режет слух? Вера быстро сделала привычную пометку: либо изменить время второго сказуемого на прошедшее, либо использовать «и казалось, что». Слава богу, после моих переводов никто ничего не должен редактировать!

– Вовсе нет! С чего вы взяли? – кокетливым тоном говорила Валерию его новая соседка. – Мало ли где у меня кольцо… ну и что?.. Да нет же! Просто у меня муж – турок, а в Турции на правой руке носят кольца после помолвки, а после свадьбы на левой, вот и все.

Вера мгновенно забыла свои редакторские изыски. Не отводя глаз от книги, она обратилась в слух. Неугомонный Валерий, кажется, вытащил ее посадочный талон.

– Так, значит, Акбар – это фамилия? Замечательно!

– Особенно в сочетании с именем, – подхватила Алла. – К полному восторгу мусульманского мира! Хотела даже девичью оставить, но там сплошные шипящие, с написанием замучаешься.

– Да, Алла Акбар – это лихо! Как там дальше: и Магомет – пророк его?

– Нет, это после «нет бога, кроме Аллаха». Но я, честно говоря, не особо вникала.

– А как же грозный турецкий муж? Не заставляет в мечеть ходить и чадру носить?

– Как видите, нет. Да и вообще… никого это не волнует. Я в Измире живу, у нас там почти Европа.

– А в Анталью, значит, отдыхать? Как весь бывший советский народ?

– Отдыхать. В Москве купить такую поездку гораздо дешевле, чем лететь из Измира или местный тур покупать.

– Да что вы? Как интересно! Слышите, Верочка?

Интересно Валерию было все. Поэтому заняться чтением Вере больше не удалось. Алла со странной словоохотливостью и открытостью отвечала на его многочисленные и назойливые вопросы, от Веры периодически требовалась какая-то реакция, собственные столпившиеся в беспорядке мысли тоже мешали, – и три часа полета тянулись, как все десять.

– Так вас не притесняют? Родня там всякая?

– Да что вы! Они нормальные люди, это все мифы какие-то! Не знаю, может, в деревне где-нибудь весь этот домострой еще и существует, но я лично ни с чем таким не сталкивалась. Одна моя приятельница, правда, попала, но там другая история… Майка все с золовкой мучилась, та ее доставала жутко, а потом оказалось, что она просто больная… психиатры потребовались, чуть ее не отравила, представляете?! Но это клиника, Турция тут ни при чем! И вообще, в последнее время иметь русскую жену даже весьма престижно.