* * *

Есть множество других историй о Кришне: как он родился в тюрьме, куда дядя заточил его родителей с намерением убить Кришну во младенчестве. Как, несмотря на многочисленную стражу, он был чудесным образом спасен. Как, будучи ребенком, он убил дьяволицу, которая попыталась отравить его своим молоком. Как он поднял гору Говардхан, чтобы спасти свой народ от наводнения, которое бы затопило всех. Я не придаю много значения подобным историям. Если верить некоторым из них, он был богом, спустившимся из небесных королевств, чтобы спасти праведных. Люди любят преувеличивать — и в желании придать пикантности обычным фактам нет ничего сверхъестественного. Но я много раз подмечала, что в Кришне было что-то необычное.

Он не мог навещать нас часто, потому что ему приходилось управлять своим королевством в далекой Дварке и заботиться о многочисленных женах. К тому же Кришна участвовал в делах нескольких других монархов, потому что он славился своим прагматическим умом, и цари часто обращались к нему за советом. Всякий раз, когда у меня возникал серьезный вопрос, который я не могла обсудить с Дхри, Кришна всегда был готов дать ответ. И вот еще одна загадка: почему мой отец позволял ему свободно навещать меня, когда он так тщательно уберегал меня от других мужчин и женщин?

Я была очарована Кришной, потому что я никак не могла разгадать его. Я считала себя довольно проницательной и видела насквозь всех тех, кто играл важную роль в моей жизни. Мой гордый отец был одержим мечтой быть справедливым. Имея совершенно четкие представления о том, что правильно, а что нет, мой отец неотступно следовал им. Однако такое стремление к справедливости отнюдь не делало его любимым в народе правителем. Его слабость состояла в том, что он слишком заботился о том, что могли подумать люди о королевском доме Панчаал. Дхаи-ма не прочь была посплетничать и посмеяться, хорошо поесть и выпить, а также проявить власть (что она и делала в свойственной ей манере). Она постоянно терроризировала слуг, низших по рангу, и, как я подозревала, от ее острого языка доставалось и Каллу. Но она не могла сказать мне нет, и в этом была ее слабость.

Дхри же обладал благородством души, какого я не встречала у других людей. Его искреннее стремление к добродетели не знало границ, но чувство юмора, к сожалению, у моего брата практически отсутствовало. Другой слабой стороной Дхри была его безоглядная вера в свое предназначение, ради которого он отказывался от самого себя.

А Кришна напоминал мне хамелеона. С отцом он вел себя как хитроумный политик, давая ему советы по укреплению государства. Дхри он хвалил за навыки владения мечом, но советовал больше времени уделять искусствам. Кришна умел развлечь Дхаи-ма замысловатыми комплиментами и смешными жестами. А меня? Иногда он дразнил меня, доводя до слез, а иногда — давал мне уроки. Например, рассказывал мне о шатком положении дел Бхаратского континента в политике. И наказывал меня, когда мое внимание улетучивалось. Он спрашивал, что я думаю о своем месте во дворце как женщины и как принцессы, а затем оспаривал мои довольно традиционные убеждения. Никто, кроме Кришны, не рассказывал мне, что происходит в мире. Подозреваю, что он даже сообщал мне о том, о чем молодой девушке было непристойно слушать. И все это время он внимательно за мной приглядывал, что можно было принять за знамение.

Но об этом я догадаюсь позже. В то время я понимала лишь, что мне нравилось, когда Кришна смеялся без видимой на то причины, игриво поднимая бровь. Я часто забывала, что он намного старше меня. Иногда он снимал с себя все королевские украшения, оставляя лишь павлинье перо. Он обожал желтый шелк и уверял, что желтый цвет как никакой другой подходит к его цвету кожи. Он всегда внимательно выслушивал мое мнение, хотя часто не соглашался со мной. Многие годы Кришна был другом моего отца, он искренне восхищался моим братом, но я догадывалась, что приходил он именно из-за меня. Он называл меня по-особому: Кришнаана, это форма его имени в женском роде, что означает или «самая черная», или же «та, чье великолепие не может быть затемнено».

Даже после того, как он вернулся в Дварку, звуки его флейты все еще плавали в стенах нашего угрюмого дворца. Они стали единственным утешением, с тех пор как Дхри был призван к исполнению королевских обязательств, и я осталась одна.

3

Молоко

Настала моя очередь стать рассказчицей. Пожалуй, я начну. Но как подобрать правильное слово?

Однажды мальчик, забежав в дом, спросил у матери, что такое молоко.

— Друзья говорят, что молоко немного густое, на цвет — белое, на вкус — сладкое, но не слаще нектара богов. Пожалуйста, мама, дай мне отведать молока.

Тогда мать, у которой не было денег, чтобы купить молока, размешала немного муки в воде, добавила немного пальмового сахара и дала это выпить мальчику.

Мальчик выпил приготовленный матерью напиток и затанцевал от радости, что и он теперь знает вкус молока.

И мать, которая за многие годы своей тяжелой жизни ни разу не заплакала, разрыдалась от доверчивости сына и ее собственной лжи.

* * *

Вот уже несколько часов сильный ветер атаковал стены дворца. Слабо затворенные ставни, защищавшие окна, не могли более сдерживать порывы холодного дождя. Пол стал скользким от воды, а ковер насквозь промок. Я вздыхала, когда думала о том, что ковры неделями будут пахнуть сыростью. Огонь в лампах мерцал, готовый вот-вот погаснуть. Время от времени в пламя попадал мотылек и с шипением сгорал в нем.

В такие вечера, когда от внезапных раскатов грома испуганно и вместе с тем радостно замирало сердце, мы с Дхри рассказывали друг другу истории, чтобы как-то развлечь себя. Каждый день у нас были занятия, но в бесконечно долгие и унылые, как пустыня, вечера мы не знали куда себя деть. Единственным человеком, который мог развлечь нас в такие часы, был Кришна. Он, правда, всегда приходил и уходил совершенно неожиданно, и эта непредсказуемость явно доставляла ему удовольствие. Рассказывая друг другу истории, мы забывали о других членах семьи Друпада — его женах-царицах и остальных детях, с которыми мы сталкивались только во время торжественных церемоний. Чем они занимались? Заходил ли он в их светлые комнаты, наполненные смехом? Почему он никогда не приглашал нас к ним?

Дхри, тряхнув головой, воскликнул:

— Нет, нет! Эта история начинается еще раньше!

— Очень хорошо, — ответила я, скрывая улыбку. — Когда царь Сагара обнаружил, что его предки были сожжены дотла яростью великого нищенствующего Капила…

Раньше, когда я дразнила его, он воспринимал это без всяких обид. Сейчас мой поступок его раздражал. Можно было подумать, что эта история заставляет его сожалеть о том молодом, беспокойном самом себе.

— Ты тратишь время понапрасну, — сердито посмотрел он. — Ты знаешь, что произошло раньше, начни с истории о двух других мальчиках.

* * *

Когда-то в далекие блаженные времена сын брахмана и сын царя были отправлены в ашрам ^[1] на учение к великому мудрецу. Там они много лет провели вместе, стали лучшими друзьями, и, когда пришло время каждому из них возвращаться к себе домой, они плакали.

Принц сказал своему другу:

— Дрона, я никогда не забуду тебя. Приезжай ко мне, когда я стану царем Панчаала, и все, что у меня есть, будет твоим.

Брахман обнял принца и сказал:

— Дорогой Друпада, твоя дружба значит для меня больше, чем все богатства в сокровищницах богов. Твои слова навсегда останутся в моем сердце.

Каждый поехал своей дорогой, принц — постигать придворные обычаи, брахман — учиться дальше у Парасурамы, известного мастера военного дела. Он овладел искусством войны, женился на добродетельной женщине, у них родился прекрасный сын. Хотя он был беден, он гордился своими знаниями и часто мечтал о дне, когда научит своего сына всему, что умеет.